Ночью 1-я бригада быстро передвинулась вправо. Нам дополнительно придали советские гаубичный и минометный полки. Пехотным батальонам и батальону автоматчиков были приданы по батарее 76-мм орудий. Получилась довольно-таки внушительная сила. Теперь если бы сам черт оказался на нашем пути, мы одолели бы и его!
Утром на третий день боев 3-я бригада снова атаковала, но успеха не добилась. Наступление 1-й бригады задерживалось. Прежде всего требовалось как следует разведать оборону противника и подтянуть артиллерию. К этому времени огневые позиции успели занять лишь несколько батарей, остальные только подходили. Наступление без артиллерийской поддержки не принесло бы пользы. Такая поспешность не оправдывалась. Наступление должно развиваться стремительно с первой и до последней минуты, а это возможно только при согласованном взаимодействии всех родов войск, то есть пехоты, артиллерии и танков. Этому нас научили предыдущие бои, и особенно первые два дня боев в горах - жестокий урок, дорого оплаченный кровью воинов.
Неожиданно я получил по радио приказ передать командование 1-й бригадой моему заместителю и немедленно прибыть на командный пункт 38-й армии. "Что случилось?" - спрашивал я себя. Особой радости от этого вызова я не испытывал. А главное, вызывали в момент, когда бригада была готова начать наступление. Но приказ есть приказ. Я передал командование начальнику штаба Новаку и отправился на командный пункт армии. По пути туда я встретился с начальником политуправления 1-го Украинского фронта генералом С. С. Шатиловым и с начальником отдела просвещения 1-го Чехословацкого корпуса доктором Прохазкой.
- Меня вызывают на командный пункт армии, - сказал я им.
- Мы об этом знаем и ждем вас, чтобы проводить туда.
- Жаль, - продолжал я, - что меня вызвали как раз перед началом боя. Хотелось принять в нем участие.
- Если вы все основательно подготовили и обеспечили, то не беспокойтесь об успехе, он будет, - подбодрили меня товарищи.
Мы разговорились о предстоящих боях. Начальник политуправления сообщил, что маршал Конев озабочен результатами первых двух дней наступления нашего корпуса и что ответственным за все неудачи считает только одного человека командира корпуса генерала Яна Кратохвила.
- Видимо, у него нет необходимого боевого опыта, - говорил генерал Шатилов, - и поэтому он не может командовать корпусом так, как этого требует обстановка. Во время боя он потерял управление частями, и корпус наступал разрозненными силами, без должного взаимодействия и поддержки приданных ему средств.
Я узнал от генерала Шатилова, что сегодня утром он беседовал с товарищем Прохазкой, которому было поручено направить офицеров-просветителей в подразделения для проведения политической работы. Требовалось поднять боевой дух наших воинов, столь необходимый в наступлении. Не секрет, что в результате неудач первых дней боев в Карпатах все несколько приуныли.
- Некоторые ваши части понесли ощутимые, даже значительные потери, тогда как достигнутый результат минимальный, точнее, мизерный, - сказал генерал Шатилов. В его голосе явно слышалось беспокойство. - Из этого необходимо сделать должные выводы. Ничего, ничего, все наладится, - добавил он с улыбкой. - Мы непременно выгоним фашистов из Карпат. Но вашему корпусу придется действовать и по ту сторону гор. Люди там, за горами, ждут вас. Они мужественно сражаются с врагом, и нужно поторопиться, чтобы вовремя поспеть в Словакию.
На командном пункте нас принял командующий 38-й армией Герой Советского Союза генерал-полковник Москаленко. Он подал мне письменный приказ и предложил с ним ознакомиться. Я бегло прочитал приказ и остановился на подписи: Конев. Я начал читать снова, уже более внимательно. В приказе говорилось следующее:
"I. Командира 1 ЧАК бригадного генерала Кратохвила, как несправившегося с командованием корпусом, не умеющего организовать бой и твердо руководить войсками, освободить от занимаемой должности и отправить в распоряжение Ставки Верховного Главнокомандования.
В командование корпусом с 6.00 10.9.44 г. вступить командиру 1 бригады - бригадному генералу Свобода.
2. Командиру корпуса генералу Свобода приказываю навести порядок в корпусе, взять твердо управление войсками корпуса в руки и решительно выполнить боевую задачу.
3. Исполнение донести".
Я не стал долго задерживаться на КП армии. Командующий армией ознакомил меня с телеграммой-шифровкой такого же содержания, которая была послана в штаб нашего корпуса. В ней говорилось, что по предложению маршала Конева и по приказу Верховного Главнокомандующего мне поручалось немедленно принять командование 1-м Чехословацким корпусом.
- Людвик Иванович, мы потеряли много времени, сделайте все возможное, чтобы операция прошла успешно, - сказал мне на прощание генерал Москаленко. И добавил, что я могу всегда рассчитывать на полную поддержку как его самого, так и его штаба.
7. Кровавая высота 534
Пожалуй, на войне нет ничего более трудного, чем вести бой в горах, выбивать врага, который превратил вершины и хребты в неприступные крепости. И каждый, кто принимал участие в осеннем наступлении в Карпатах, согласится с этим моим мнением.
Придавая большое значение обороне Карпат и опасаясь прорыва советских и чехословацких войск на соединение с партизанами Словакии, противник создал в горах мощную оборону, укрепил долговременными огневыми сооружениями командные высоты, откуда просматривались и простреливались все подступы к ним. В то время большая часть немецко-фашистских войск все еще была предана своему фюреру и, выполняя его приказы, стояла насмерть. Гитлеровцы упорно обороняли каждую вершину, каждую позицию, каждую траншею. Они понимали, что дело идет об их собственной шкуре и, боясь суровой расплаты за Лидице, Лежаки, за сожженные и опустошенные советские города и села, дрались бешено. Они уничтожили тысячи населенных пунктов, обезлюдили целые области. Фашисты понимали: их ждет возмездие.
Великую и почетную получили мы задачу. Воины знали: нельзя долго задерживаться в Карпатах. Воля и стремление к победе двигали их вперед. Но как только мы овладевали одной высотой, впереди вставала другая, а за ней третья, четвертая, и за каждую приходилось вести изнурительные бои.
Одну из таких высот не забыть никогда - высоту 534.
На первый взгляд - это высота как высота. В Карпатских горах таких десятки, нет - сотни. Однако в полосе наступления нашего корпуса высота 534 имела исключительно важное значение. Только овладев ею, мы могли наступать дальше. Тот, в чьих руках находилась высота 534, владел и дорогой на Дуклю.
Когда корпус подошел к высоте с отметкой 534, 1-й гвардейский кавалерийский корпус, введенный в прорыв, продвигался к словацким границам. Вводом в прорыв этого весьма подвижного и маневренного соединения маршал Конев рассчитывал добиться коренного перелома в обстановке. Враг быстро оценил опасность, грозившую ему в случае выхода корпуса и других советских соединений в Словакию. Стянув к месту прорыва крупные танковые силы, он закрыл образовавшуюся брешь в своей обороне и отрезал советские подвижные соединения от остальных войск.
На рассвете 11 сентября 1944 года завязались кровопролитные бои советских и чехословацких войск с немецко-фашистскими захватчиками. Высота 534 стала свидетельницей чрезвычайно напряженных боев. Здесь нам пришлось испытать и пережить столько, что, пожалуй, никто из оставшихся в живых участников этих боев никогда их не забудет.
Автоматчики Сохора и пехотинцы Кголла, поддерживаемые минометчиками Бедржиха, бились за каждую пядь ската высоты и все дальше и дальше продвигались к ее гребню. Зная, что от овладения высотой зависит исход боя, воины корпуса дрались с особой энергией. Противник, не жалея боеприпасов, вел огонь из всех видов оружия: автоматов, пулеметов, минометов, орудий.
Нелегко пробиваться сквозь такой плотный огонь, но через некоторое время наши подошли к гребню высоты на расстояние одного броска. Эти последние метры сплошь изрытой воронками земли были самыми трудными.
С наблюдательного пункта я следил за ходом боя. В первых рядах наступающих отважно дрался поручик Билей. Он шел впереди своих автоматчиков. Не отставала от них рота Венделина Опатрны. Своей беззаветной храбростью ее командир служил примером для воинов. Столь же мужественно действовал подпоручик Арношт Штейнер. О Штейнере ходила легенда, будто вражеские пули над ним не властны и облетают его стороной. И действительно, Штейнер участвовал во всех боях, которые мы вели с врагом, и ни разу не был ранен. Он часто и сам удивлялся этому. Сейчас неуязвимый Штейнер вел своих солдат на высоту 534. Туда же пробивали себе путь десятник Недведский, солдат Зитко, свободник Роушар, ротный Бигар, свободники Достал, Пршикрыл, Пекарек, десятник Ситар и другие. Они разили врагов огнем из автоматов и пулеметов, а если возникала необходимость применить гранаты, они делали это своевременно и умело.
На гребне высоты и ее скатах уже валялись десятки фашистов. Эти расстались с жизнью. Никто из наших не считал, сколько врагов отправил он на тот свет: не до того было. Гитлеровцы сопротивлялись отчаянно. Однако справедливый гнев и ненависть к врагу удесятеряли силы уставших чехословацких воинов. Стиснув зубы, они шли на штурм высоты, которая казалась неприступной.
Обороняющихся становилось все меньше и меньше, но редели и цепи наступающих. С наблюдательного пункта было видно, как чехословацкие воины поднимаются, делают короткие перебежки, падают, поднимаются и снова устремляются вперед. До гребня высоты остается несколько десятков метров. Вскоре первые воины ворвались в траншею противника. Мы видели облачка от разрывов ручных гранат и мечущиеся в дыму человеческие фигуры. Наконец, высота взята. Кровопролитный бой на мгновение утих.
С небольшой группой офицеров я направился на высоту 534. По дороге увидел, как воины выносили с поля боя тяжело раненного штабс-капитана Загора. Давно ли я посылал за мим специальный самолет в парашютно-десантную бригаду, где он был командиром батальона. Всего день или два назад. Я знал его как хорошего, способного командира. И он на деле доказал, что умеет прекрасно руководить подразделениями, умеет быстро ориентироваться в обстановке и принимать правильные решения. Я назначил его командиром 1-й бригады вместо себя. Но, к глубокому сожалению, ему не довелось долго командовать ею. Командование бригадой принял начальник штаба Новак.
К нам подошел командир автоматчиков Сохор. Я поздравил его с занятием высоты. Сохор, Герой Советского Союза, знал, что слова признательности, на которые я никогда не скупился, если человек действительно этого заслуживал, относятся не только к нему, но и в равной степени к его мужественным, замечательным автоматчикам. Он всегда так оценивал награды и похвалы. Даже присвоение ему звания Героя Советского Союза Сохор воспринял как признание заслуг его подчиненных. Он никогда не зазнавался. Автоматчики были готовы за Сохора в огонь и в воду. Они глубоко уважали и горячо любили своего командира. И он в свою очередь уважал и любил их, своих боевых товарищей.
- Это был тяжелый, нечеловечески трудный бой, - ответил Сохор на мое поздравление и бегло окинул взглядом высоту, к которой мы направлялись. Однако победа еще не окончательная, - добавил он.
Я согласился с ним.
- Мы должны быть готовы дать отпор врагу в любой момент. Фрицы хорошо понимают, что они потеряли, и не смирятся с потерей, - настойчиво повторял Сохор.
Я тоже так думал, поэтому-то я и шел на высоту. Надо было на месте оценить обстановку и приготовиться на случай непредвиденных обстоятельств.
Пока я размышлял над тем, что нужно сделать для отражения возможных контратак противника, на высоте возобновилась стрельба.
Контратака!
- Легки на помине! - гневно воскликнул Сохор.
Грохот, усиленный горным эхо, скоро превратился в канонаду.
- Наших теснят с высоты, - заметил Ярослав Дочкал, стоявший рядом со мной.
Мы следили за боем, разгоревшимся на высоте.
- Тоник, - обратился я к Сохору, - быстрее беги к Кголлу. Возьми у него взвод автоматчиков, пройди опушкой леса и ударь по фрицам с фланга. Уничтожить их всех до единого!
Это было сказано не обычным языком приказа. Если бы кто-нибудь в подобной форме отдал приказ на экзаменах в военном училище, он получил бы солидный нагоняй от экзаменатора. Но на фронте, в бою, да еще в той ситуации, в какой мы находились, трудно было соблюдать должную форму. Главное заключалось в том, чтобы Сохор меня понял. И он понял.
Огонь усилился. Высоту затянуло дымом. Некоторые наши воины под натиском врага стали отходить. Тогда свободник Роушар поднял свое отделение навстречу гитлеровцам. Он встал во весь рост, скомандовал, но тут же упал, сраженный автоматной очередью. По контратакующему врагу открыл огонь десятник Недведский, он уже уничтожил немало фашистов, но тех было много, а у него кончались боеприпасы. Рядом - никого, кто бы мог поделиться патронами, а как они ему были нужны, хотя бы один магазин! Он бы отправил на тот свет многих гитлеровцев из тех, что ползут к нему. Отступать некуда! Фашисты приблизились к Недведскому на расстояние пятнадцати шагов, а у него в магазине осталось три, может быть, четыре патрона. "Сдаться в плен? Никогда! Ни при каких условиях!" Сохор учил его следовать священному фронтовому закону: последний патрон оставляй для себя. Так и решил Недведский. Он крепче сжал автомат, выстрелил раз, два. Двое из врагов, что были ближе, упали как подкошенные. Больше ствол автомата Недведского не смотрел вперед. Его дуло прижато к груди, против сердца чехословацкого воина. Раздался выстрел...
Несколько поодаль мужественно сражался командир роты автоматчиков поручик Билей. Из его роты в живых осталась горстка людей. У самого Билея кончались патроны. Рота в критическом положении. Автоматчики уже уложили десятки фашистов, но врагов, казалось, не убывало. В дыму и гари молодой поручик видел все новые и новые силуэты вражеских солдат. Вот накатилась очередная волна гитлеровцев. Но вдруг перед ними встала стена огня и дыма. Десятки мин и снарядов обрушились на контратакующего врага. Поручик не сразу сообразил, что произошло. Он слышал стоны и вопли гитлеровцев. Билей понял это советские артиллеристы и минометчики Бедржиха обрушили на врага свой огонь. Сквозь гром и грохот разрывов Билей все отчетливей слышал приближающееся знакомое русское "ура".
- Рота! - крикнул Билей и первым выскочил из окопа. - В атаку! За мной!
За ним поднялись лишь семь солдат - все, что осталось от его славной роты.