— В своей работе в области рефлексотерапии мы сейчас подошли к новому этапу, — продолжал А. И. Нечушкин. — До сих пор мы использовали грубые воздействия на точки акупунктуры — с помощью иглы, электричества и т. д. Теперь же мы начинаем воздействовать на эти точки слабыми, так называемыми подпороговыми раздражителями. И вот что самое интересное: выясняется, что эти раздражители оказывают на функции организма более выраженное воздействие, нежели раздражители грубые. Впрочем, этого и следовало ожидать: ведь процессы внутри организма протекают при чрезвычайно малых энергиях…
Не об этом ли только что вели разговор физики, когда речь зашла о свете телевизионных юпитеров?
— Мне кажется, — говорю я, — вы идете с физиками в одном направлении, приближаясь к цели с разных сторон.
— Без сомнения, — соглашается со мной Александр Иванович.
Наступает черед физиков.
— Я не согласен, что зоны Захарьина — Геда и точки акупунктуры — одно и то же, — говорит Годик. — Мы начали работу с того, что изучили электрические свойства кожи, представили ее электрическую модель. В принципе, если исходить только из электрических свойств, мы можем сделать точку акупунктуры в любом месте. Поэтому сами по себе электрические свойства — это еще очень мало. Морфологическая структура зоны Захарьина — Геда ясна: это участок кожи, имеющий общую иннервацию {снабжение какого-либо органа или ткани нервными элементами (волокнами, клетками), обеспечивающими их связь с центральной нервной системой}. Нерв, который собирает сигналы с рецепторов, расположенных в этой зоне, идет в позвоночник и встречается там с нервом от того или иного органа. Об этом уже говорил Владимир Васильевич. Что касается точек акупунктуры — это для нас пока нечто непонятное, и мы о них не говорим. Мы говорим лишь о зонах Захарьина — Геда, надежно установленных морфологических структурах.
…Так что вот такое вот «искажение» и такой вот «ложный свет». Уж если между учеными нет согласия, для журналиста, думаю, простительно обронить неточное слово. Вопрос, как говорится, в стадии обсуждения. Задаю еще один вопрос Нечушкину: — Насколько я понимаю, вы пока не занимались специально вопросом о лечении руками, только собираетесь этим заняться. Можете ли вы заранее допустить, что среди многочисленных видов рефлексотерапии может быть и лечение теплом человеческих рук?
— Метод лечения руками, — отвечает Александр Иванович, — восходит к древности. Кажется, даже в Библии есть об этом упоминание: и возложил он руки свои и т. д. и т. п. в этом роде. В свое время, когда я впервые услышал об этом методе, я решил сам попробовать на знакомых, на пациентах. Чтобы исключить внушение, я делал это исподволь, ничего не говоря человеку. И с изумлением убедился, что действительно получается. Эффект какой-то был…
Когда углубляешься в размышления о каком-то предмете, нередко забываешь, с чего сыр-бор разгорелся. Экстрасенсы? Лечат? А откуда это известно? Для того и предлагается провести клинический эксперимент, чтобы строгими методами установить, действительно ли имеется лечебный эффект.
Сыр-бор разгорелся не оттого, что строго установлен факт лечения, а оттого, что кругом только и слышишь: этого вылечили, тому помогли… Трудно предположить, чтобы это были одни только выдумки да фантазии.
— Вот идут споры: могут ли экстрасенсы лечить и если могут — как? — говорит Владимир Абрамович Файвишевский, по специальности психотерапевт. — Признаюсь честно: до того, как я услышал о работах физиков, для меня все обстояло просто — да, могут. Самовнушением и внушением. И шаманы лечат. Они настраивают определенным образом физиологические процессы в организме пациента. Психика влияет на физиологию, управляет ею. Чтобы разобраться, есть ли тут что-нибудь еще, кроме психотерапии, надо каким-то образом исключить влияние внушения. Я считаю, что сделать это в клиническом эксперименте, то есть в эксперименте на взрослом человеке, практически невозможно. В то же время есть простой и довольно точный способ решить эту проблему. Для этого надо взять биологический объект, у которого нет психики или сознания. Например, культуру тканей. Может ли экстрасенс воздействовать на нее? Или на животных? Или на детей в возрасте до одного-двух лет, которые еще не поддаются внушению? Если же вы будете проводить клинические испытания на взрослых больных, вряд ли тут что-нибудь удастся выявить. Лучше лечить будет тот, кто увереннее себя держит. Или у кого представительнее вид.
Случилось так, что за «круглым столом» никто не возразил В. А. Файвишевскому. Но поскольку физики продолжают настаивать на клинических испытаниях экстрасенсов, а медики хотя и не очень охотно, но все же уступают их настояниям — готовится целая программа совместных исследований, — по всему по этому можно заключить, что В. А. Файвишевский не всех убедил.
Впрочем, когда Э. Э. Годик читал подготовленную к печати стенограмму, он вписал в нее такой комментарий к выступлению В. А. Файвишевского:
«Я не вижу большой проблемы в отделении эффекта внушения от возможной «физиотерапии» под действием руки. Да, исключить внушение через обычные органы чувств непросто. Но зато совсем нетрудно решить обратную задачу — исключить воздействие возможных физических факторов — инфракрасного теплового излучения и электрического поля: если при этом лечебный эффект исчезнет, то дело в «физиотерапии», если нет — во внушении. Можно использовать также технические устройства, имитирующие физические воздействия руки».
Мне осталось привести мнения некоторых ученых, которые были приглашены на «круглый стол», но не смогли в нем участвовать. Точку зрения Н. Н. Блохина я уже начал цитировать. Приведу полностью его письмо, исключая места, с которыми читатель уже знаком:
«…Полностью соглашаясь с тем, что многие люди одарены слухом, зрением, вкусом, обонянием и осязанием в разной степени и не отрицая возможностей более высокой степени осязания у некоторых из них, я не могу представить себе «экстрасенсов» в качестве аналогов соответствующей физиотерапевтической аппаратуры. Тем более не представляется возможной замена современной диагностической аппаратуры «экстрасенсами», которые, по словам этих физиков, могут лишь отметить какие-то температурные колебания в разных зонах тела больного.
Изменения температуры тела в так называемых зонах Захарьина — Геда не могут определить характер заболеваний, если они действительно есть.
Изучать особенности высокоразвитых органов чувств у отдельных людей, безусловно, весьма интересно: откуда, например, такая гениальная музыкальность у Глинки или Чайковского, откуда такое особое видение красок у Коровина? Можно изучать компенсацию организмом недостатков одних органов чувств и развития других под влиянием тренировки — например, повышенное развитие слуха и осязания у слепых. Так же можно изучать и те особенности, которые приписываются «экстрасенсам», но едва ли правомерно изучать это с позиции использования «экстрасенсов» как аналогов диагностической аппаратуры в медицине… В газете «Известия» от 8 августа 1986 года мною была опубликована статья под названием «Экстрасенс глазами медика», в которой изложена моя точка зрения по всем этим вопросам. В частности, я писал в этой статье, что успех, получаемый ими в некоторых случаях, в наибольшей степени связан с внушением. Поэтому мне импонируют высказывания В. А. Файвишевского по этому вопросу.
Моя статья в «Известиях» вызвала сотни писем в Академию медицинских наук и в редакцию газеты. Наряду со многими письмами, поддерживавшими высказанные мною взгляды, выражавшими тревогу в связи с встречающейся в прессе пропагандой ненаучных методов врачевания, я получил большое число писем, содержащих упреки в мой адрес: говорилось об успехах парапсихологии, о том, что выступления против «экстрасенсов» в медицине эквивалентны отрицанию генетики и кибернетики и т. д.
Само сравнение лечения больных «наложением рук» с такими важными областями современной науки, как, например, кибернетика, выглядит, как мне кажется, достаточно нелепо.
Не имея возможности ответить всем, кто писал мне, хотел бы сказать, что долг ученого-медика — всегда быть строго объективным. Стоять на принципиальных позициях при обсуждении научных вопросов и не стремиться угодить некоторым увлеченным людям, пытающимся без должных оснований вводить в медицинскую практику неоправданные методы и средства».
Еще один отзыв прислал, вернувшись из отпуска, Михаил Владимирович Волькенштейн:
«Экстрасенсы разделяются на две категории — это либо честные люди, искренне верящие в свои особые способности, либо сознательные жулики и шарлатаны, эксплуатирующие невежество и доверчивость пациентов. Вторые, по-видимому, находятся в большинстве.
Как это ни удивительно, больным помогают и те и другие. При некоторых заболеваниях, имеющих психоневрологическое происхождение, и честные экстрасенсы и нечестные иногда добиваются терапевтического эффекта — больному становится легче, правда ненадолго. Эффект этот, по-видимому, целиком сводится к внушению и самовнушению. Чрезвычайная опасность такого лечения состоит в подмене им нормальной медицины. Известно множество случаев, когда экстрасенсы обоих типов брались даже за лечение рака, и больные, естественно, погибали.
Казалось бы, никакой проблемы нет. Каждому культурному человеку ясно, что нельзя доверять свой организм экстрасенсу или хилеру, не имеющему профессиональных знаний в области медицины. Нельзя же посадить за руль автомобиля человека, не имеющего прав вождения. А организм неизмеримо сложнее машины. Задача сводится к элементарному ликбезу, к выведению доверчивых людей (большинство из них женщины) из мрака средневековья.
Однако задача эта непроста и реальная проблема социально-психологического характера существует. Я совершенно согласен с С. П. Капицей в том, что повышенный интерес к экстрасенсам и увлечение ими есть свидетельство духовного кризиса общества. Думаю, что О. П. Мороз напрасно оспаривает это положение. Конечно, стремление к чудесам всегда было и будет. Но возникают периоды резкого усиления таких стремлений. Никто не помышлял об экстрасенсах в тяжелые времена войны и послевоенного восстановления нашей страны. Расцвет экстрасенсов произошел в последние десятилетия. Для меня очевидно, что это непосредственно связано с теми уродливыми явлениями в жизни общества, беспощадную борьбу с которыми ведет сейчас партия. Экстрасенсы расцвели в атмосфере отсутствия гласности, начальственного неуважения к науке и культуре. За спиной каждого видного экстрасенса (и каждого лжеученого) стояло некое начальство — к счастью, во многих случаях уже таковым не являющееся. Времена меняются, и вот уже, как об этом сообщила «Литературная газета», сама знаменитая Е. Ю. Давиташвили заявила, что никакой она не экстрасенс, а всего лишь массажистка. Но еще недавно деятельность экстрасенсов, телепатов, телекинетиков широко пропагандировалась недобросовестными и невежественными журналистами, а также, увы, некоторыми учеными, одураченными несложными фокусами. Разумная критика почти не публиковалась. К немногим органам печати, неизменно занимавшим достойную позицию, относится «Литературная газета».
Весьма типично, что каждое выступление против лженауки, против увлечения экстрасенсами встречается ее представителями с истерической злобой. Мне не раз приходилось слышать такие, например, слова: «Вы, видимо, из тех, кто ранее запрещал генетику А кибернетику». Забавная по-своему передержка — запреты генетики и кибернетики также исходили от начальства. В этом смысле экстрасенсы находятся в одном лагере с последователями Т. Д. Лысенко.
Теперь о работах Ю. В. Гуляева и Э. Э. Годика. То, что рассказано этими учеными, дает все основания считать, что они проводят серьезные исследования с помощью совершенной аппаратуры. Когда-то Э. Шрёдингер сказал, что организм является апериодическим кристаллом. Апериодичность, неоднородность человеческого тела означает и неоднородность выделения тепла — не все части тела находятся при одинаковой температуре. Перераспределение тепла происходит и при ряде патологических состояний: простой и грубый пример — разогревание воспаленной части тела. Современные физические методы исследования дают ценную информацию о состоянии организма — это и поглощение ультразвука, и рентгеновская томография, и даже ядерный магнитный резонанс. Нет оснований сомневаться в том, что тонкие измерения выделения тепла могут оказаться небесполезными для диагностики некоторых заболеваний, для нормальной и патологической физиологии. В то же время переоценивать значение этих работ для физиологии и медицины, по-видимому, преждевременно. Для того чтобы установить это значение, необходимы длительные, тщательные исследования, проводимые совместно с физиологами и врачами, не ослепленными совершенством физических приборов.
Убедительно звучит утверждение авторов о различном физиологическом значении сильного и слабого нагревания. Это, однако, не означает, что экстрасенсы лечат теплом своих рук.
Многое из того, о чем рассказали физики, представляется мне интересным, но еще не доказанным. Не доказано, что экстрасенсы чувствуют именно тепло. Не подлежит сомнению, что чувствительность к различным воздействиям и наблюдательность (сознательная или бессознательная) у разных людей разнятся. Опытный врач может зачастую поставить диагноз, просто глядя на больного. Не исключена такая способность и у некоторых экстрасенсов. Но связана ли она с рецепцией тепла, пока неясно.
Следует пожелать дальнейших успехов Ю. В. Гуляеву и Э. Э. Годику. Занявшись медицинской биофизикой, они вступили на трудный путь, двигаться по которому без помощи хороших врачей и физиологов невозможно».
То, что некоторые люди обладают изумительной наблюдательностью, позволяющей им довольно точно ставить диагноз, — сущая правда. Как-то упоминавшаяся уже мною Галина Владимировна затащила меня и другого моего знакомого — Алексея Борисовича Иорданского, доктора наук, известного микробиолога, к необычному врачу. В общем-то врач как врач, но в своей работе использует кое-что за пределами пяти чувств. Узнав об этом, Алексей Борисович отказался было к нему идти: в сверхчувственное восприятие он не верил. Однако Галина Владимировна принялась горячо уговаривать его, и он в конце концов согласился. Ко всему прочему он был человек любопытный. Да и болезнь сердца у него в ту пору все больше давала себя знать: ну как услышит от врача что-нибудь путное?
Врач, мужчина лет сорока с небольшим, необычайно бодрый и приветливый, принимал в обычной больнице, в кабинете, насыщенном какой-то техникой. Впрочем, он к этой технике не имел отношения. Ему помогал ассистент, человек простецкого вида с несколько воспаленными глазами. Звали его Толя. Галина Владимировна шепнула Алексею Борисовичу, что он «всех нас видит насквозь». «Ясновидец» Толя корректировал действия врача.
Перед врачом верхом на стуле сидел обнаженный до пояса пациент. Врач массировал ему грудь и спину, а Толя говорил, что происходит у того «внутри», где еще надо помассировать. Реплики он подавал такие: «Ушло в глубину», «Назад вернулось», «Стало меньше», «Колышется туда-сюда»…
Время от времени врач переспрашивал его со снисходительной улыбкой (другие пациенты, ожидавшие своей очереди, сидели тут же): «Что колышется — поле либо же… мокрота?» — «Это… поле…» — не очень уверенно отвечал «ясновидец».
Сеанс продолжался около получаса и закончился, когда Толя определил, что нечто, видимое им, уменьшилось до предела, а «фон» сделался зеленым (прежде он был красным).
Затем наступила очередь следующего пациента. Им была моложавая женщина, как выяснилось, по профессии врач. Ей требовалась только диагностика (то ли она любопытствовала по поводу Толиных способностей, то ли хотела удостовериться, что действительно обладает известными ей болезнями). Женщина встала метрах в полутора от Толи. Врач положил перед ним листок со стандартным схематическим изображением человеческой фигуры — спереди, сзади, справа, слева, — дал ему свою ручку. Толя некоторое время смотрел на женщину, после нарисовал два маленьких кружочка на голове, кружочек на груди слева, провел две робкие волнистые линии по обе стороны позвоночника, на уровне груди поставил на нем точку… Врач стал докапываться, что он имеет в виду. После они вдвоем стали рассказывать женщине, чем она страдает. Женщина согласно кивала… «Головные боли…» (кивок), «Остеохондроз» («Да-да, отсюда все и проистекает!»), «Особенно затронут шейно-грудной отдел, а эти позвонки просто надо вправлять» («Вправляли уже. Умница!» — похвала адресована Толе), «В левой молочной железе утолщение» («Мастит. Умница, Толя!»).
Иорданскому вставать не потребовалось: Толя, оказывается, уже рассмотрел его между делом. «Значит, так… Сердце…» — начал он. Врач: «Что именно происходит с сердцем? Вот я тебе его нарисую: вот правое предсердие, вот левое… вот правый желудочек, вот левый…» — «Здесь…» — Толя нарисовал кружочек. «Это на сердечной мышце или в глубине?» — «На мышце». Вопрос к Иорданскому: «У вас был инфаркт?» — «Был». К Толе: «Еще что?» — «Что! Надо стресс с него снять! Иначе…» — «Все ясно. Много работаете? Есть психологические проблемы?» «Проблем» у Алексея Борисовича в ту пору было хоть отбавляй. Выписывается довольно сложная лекарственная «схема» против «стресса»…
— Ну как?! — восторженно спрашивает Галина Владимировна, когда мы выходим из больницы.
Алексей Борисович пожимает плечами.
— Но ведь он стопроцентно все определяет, этот Толя!
— Во-первых, насчет ста процентов я сильно сомневаюсь… Тут сложная психологическая игра: стоит угадать у человека какую-то «болячку», он тут же размягчается, становится как воск. Во-вторых…
Как всегда, Алексей Борисович тут же набросал теорию, объясняющую увиденное. В основе всего — великолепная Толина интуиция. И наблюдательность. Природа стремится компенсировать человеку, если она ему что-нибудь недодала. Этот Толя наверняка какой-нибудь увечный. Все эти люди не вполне… того… Начиная с Распутина. Зато многие из них — чемпионы по интуиции, по умению примечать то, что ускользает от нашего взора.
Среди участников нашей редакционной беседы не было невропатолога. Долго обещал мне изложить на бумаге свою точку зрения профессор Константин Григорьевич Уманский, но все, видно, недосуг было. Однажды вечером он позвонил мне домой:
— Написал. Как просили, полторы странички.
— Присылайте.
И тут — словно удар грома:
— Я в реанимации…
После этого сообщения я теряю дар речи. Константин Григорьевич объясняет, что у него инфаркт, что он лежит в Боткинской больнице…