Отбивая, изматывая, уничтожая живую силу противника, дивизия ведет бой второй месяц подряд.
В самые тяжелые для себя дни дивизия не давала немецким панцирным ордам продвинуться больше чем на километр - полтора. И это - ценой потоков немецкой крови, ценой многих десятков танков.
Немецкое командование давно уже заменило одну танковую дивизию, истрепанную на этих рубежах, другой, подтянуло из глубины ряд других дивизий. А славная дивизия Панфилова по-прежнему зорко и грозно обороняет дальние подступы к Москве. И в эти дни - вчера, позавчера, сегодня гвардейцы изматывают и разят врага.
19 ноября 1941 года
Кавалеристы-гвардейцы генерала Доватора на одном из участков Западного фронта за день боев с противником истребили 1000 немецких солдат и офицеров, уничтожили 2 вражеских танка, 3 пулемета, орудие, 9 легковых машин и захватили 50 орудий, 62 пулемета, 136 автоматов и 250 автомашин.
Из сообщения Совинформбюро
19 декабря 1941 г.
Евгений Кригер
У гвардейцев Доватора
Нет, нелегкая это задача - найти штаб генерал-майора Доватора. Водитель просто взмолился: пожалейте бедную "эмочку". Люди Доватора совершенно неуловимы. Можно представить себе затруднение немцев в те дни, когда гуляли казаки в их глубоком тылу, если здесь, по эту сторону фронта, мы потратили день на поиски штаба кавалеристов-гвардейцев. Наконец нам дали адрес, наиболее достоверный и точный:
- Ищите Доватора там, где по-настоящему жарко, где идет самая свирепая драка. Вот и все. Очень просто.
Положим, не так уж просто, потому что в последние дни жарко на всех фронтах под Москвой. Все же мы последовали разумному совету и действительно нашли гвардейцев на участке самого горячего боя. За лесом вставали дымы пожаров, в воздухе было тесно от звуков артиллерийской пальбы, рева зениток, треска рвущихся бомб, скрежета танковых гусениц. Да, только здесь! Именно в такой обстановке, если позволено применить здесь это тихое, мирное слово, кавалеристы Доватора чувствуют себя как рыба в воде. Всегда появляются там, где никто их не ждал, а меньше всего - противник, и с марша бросаются в бой. Так было на днях, когда немцы прорвались у очень важного пункта и гвардейцы совершили 24-часовой марш на конях с фланга на фланг, через леса и затянутые тонким льдом реки, без привалов и отдыха, лишь бы поспеть туда, где опасно, где помощь нужна немедленно и запас времени для маневра исчисляется не в часах, а в минутах. Гвардейцы поспели, оседлали дорогу, приняли бой и задержали врага.
Они до сих пор вспоминают свой рейд по немецким тылам. Три тысячи всадников во главе с генерал-майором Доватором прорвались сквозь линию фронта и в течение многих дней наводили свои порядки за спиной у немецких генералов. Только в состоянии испуга можно было издать приказ, извещавший немецкие войска о том, что в их тыл прорвались не 100 тысяч казаков, как пронесся слух, а всего лишь 18 тысяч. На самом-то деле было три тысячи, -это и нравится гвардейцам больше всего.
Такая война пришлась гвардейцам по вкусу. Они дышали горячим воздухом настоящей опасности, они дрались во вражеском логове, вздымали на воздух склады с боеприпасами, проскальзывали между заслонами и вдруг обрушивались на немцев в новом и самом неожиданном месте. Дважды разгоняли штаб 6-й германской армии. Топографический отдел этого штаба уничтожили начисто. В одной из засад взорвали 56 машин, начиная от легковых и кончая бензоцистернами. Это было сделано с лихостью чисто гвардейской, казачьей, доваторской.
Под самым носом у немцев, так сказать, на главной улице их далекого тыла, заминировали дорогу, пустили на воздух первую из машин, тем самым устроили грандиозную пробку и по неподвижной застрявшей колонне ударили из пулеметов. Неважный вид имела тогда главная улица немецкого тыла. А казаки ушли, перебрались с главной улицы в переулки, в глухие места, и были дни, когда на вражеской территории двигались они через села с песнями, в конном строю, поэскадронно и люди бежали из домов к ним навстречу, не веря глазам своим, как будто просыпаясь после страшного сна.
Германское командование вынуждено было создать специальный отряд по борьбе с группой Доватора. Назвали его карательным, чем привели конников в очень веселое расположение духа. Вскоре немецкий майор, возглавлявший отряд, был пойман казаками вместе со штабом. Майор бежал очень быстро, видимо, сказалась спортивная подготовка. За ним гнался 19-летний лейтенант Немков, кричал: "Хальт, хальт!" - и, наконец, устал. Ему надоело возиться с майором. Выстрелом из винтовки с колена он свалил резвого бегуна на землю, свалил навсегда. "Вот тебе и карательный отряд, -говорили казаки. - Нашли кого карать. Доваторцев! Вот чудаки, честное слово, прямо умора!"
Закончив рейд, группа генерал-майора Доватора с боем перешла через линию фронта и соединилась с нашими частями. Этот рейд памятен многим, но больше всего - врагу.
Теперь гвардейцы Доватора сражаются за Москву. Вчера мы встретились с ними на одном из самых сложных участков фронта. День был на исходе, когда генерал-майор вернулся с переднего края в свой штаб. Не раздеваясь, он прошел к столу, развернул карту и, оживленно обводя взглядом своих командиров, стал объяснять обстановку и план следующей операции. Он говорил быстро и коротко, не задерживаясь на мелочах, стараясь, чтобы все поняли его главную мысль. Энергия его заразительна. Все повеселели, когда он появился в избе, - теперь будет дело для каждого, гвардейцы готовятся к новому бою. Тут же генерал-майор отменил решение о переводе штаба из села, только что подвергавшегося бомбежке.
- Отменить! - сказал Доватор так весело, что все вокруг него засмеялись. - Да ведь сейчас война для их летчиков окончена. Три часа немцы сейчас будут обедать. Не любят они темноты. Темнота - наше время. Командный пункт остается здесь. Все!
И все поняли, что конечно же лучшее место для штаба именно здесь, поближе к войскам. Такой Доватор всегда. Речь его картинна и выразительна. О своих гвардейцах он говорит:
- Наше оружие? Винтовка! Клинок! Граната! Бутылка с горючей смесью. И наше лихое казачье "ура!". В том рейде это заменяло артиллерию, танки и авиацию. Есть у меня один командир. Пошел в атаку на танк. В конном строю! Вот чудак. Но что ж с ним поделать, если танк он все-таки уничтожил. Я его спрашиваю: "Как же так, на танк идешь в конном строю?" А он мне: "Да черт его знает, вижу, прет на нас. Я крикнул "ура!" и айда!" А ведь сам -старик, ветеран. Я его поругал, а сам думаю: красавец старик, настоящий гвардеец!
Дверь распахнулась. В избу вошел командир гвардейской дивизии Исса Александрович Плиев. Доватор просиял:
- Прямо из боя? Ну не убили там тебя немцы? Гость помотал головой.
- Пятый месяц убивают, да все не убьют, понимаешь.
Они говорили как люди большой, прочной дружбы, два гвардии генерала, два командира, воспитавшие своим примером тысячи храбрецов. Доватор рассказывал:
- Характерный бой был здесь у Плиева. Удары по флангам - наше любимое дело. В сложной обстановке решаем перерезать коммуникации немцев. Плиев держит двухдневный бой, имея малые силы, держит успешно, и сам идет в атаку впереди своих конников. И выполняет задачу. А народ-то какой у него! Истребители в одном только деле десять танков подбили. До чего дошли палкой стучат по танку, кричат: "Выходи, окаянный!" Честное слово, палкой по танку. Чтоб гранату не тратить. И выкурили! Спросите меня, пришлось ли когда-нибудь мне ездить восстанавливать положение в дивизии Плиева или в дивизии Мельника, комбрига. Не приходилось. Стойко дерутся гвардейцы, силой не вырвешь из боя. На днях разыграли бой, как на маневрах. Немцы два раза ходили в атаку, и все впустую. Тогда напились пьяными, все до единого, и в третью атаку. На горсточку казаков. А те дождались пьяной атаки, подпустили к себе, огнем обожгли, и сами в атаку. Так рота немецкая и осталась лежать, всю перебили. Это у Мельника в дивизии. А положение было трудное. Да и сейчас вот...
Генерал-майор снова склонился над картой. Она была перед ним как живая, с настоящими реками под коркой первого льда, с поросшими лесом высотами, с землей, которую нужно взять от врага. Доватор отдал последнее распоряжение командиру полка. Тот сказал коротко: "Будет сделано, как вы желаете". И, щелкнув шпорами, вышел. Генерал-майор Доватор посмотрел ему вслед, улыбнулся, как улыбаются другу, и сказал:
- Знаете, что значат эти слова? Только одно - немцев оттуда он выбьет.
28 ноября 1941 года
К исходу 11 декабря 1941 года, войска генерала Рокоссовского, преследуя 5, 10-ю и 11-ю танковые дивизии, дивизию "СС" и 25-ю пехотную дивизию противника, заняли г. Истру.
Из сообщения Совинформбюро
"В последний час" 12 декабря 1941 г.
Евгений Воробьев
Половодье в декабре
1.
После кратковременного и непрочного потепления набрал силу лютый мороз.
Длинной цепочкой, тающей в тумане, шли бойцы батальона, которым командовал лейтенант Юсупов. Шагали след в след по узкой тропке, проложенной через минное поле. По обеим сторонам лежал задымленный снег, пропахший минным порохом и гарью. Снег в рябых отметинах, проплешины чернеют там, где поземка еще не успела замести воронки. Саперы установили здесь ночью вехи - торчали воткнутые дулами в снег трофейные карабины, длинные деревянные рукоятки от немецких гранат, мины, уже обезвреженные и безопасные, и все это вперемежку с хвойными ветками.
Не забыть Истры в утро ее освобождения, 11 декабря. Неужели этот вот городок называли живописным и он привлекал московских дачников сочным зеленым нарядом, пестрыми дачами? Все взорвано, сожжено педантичными минерами и факельщиками. Уцелели лишь два кирпичных здания справа от дороги, а в центре городка остался в живых дом с разбитой крышей и зеленый дощатый киоск. Сплошное пожарище и каменоломня, все превращено в прах, обломки, головешки, пепел.
Молоденький сапер с миноискателем подошел к черному квадрату и тихо сказал:
- Кажется, здесь стоял домик Чехова. Мы приезжали сюда в мае. Экскурсия...
Больше он ничего не сказал и стал прислушиваться к миноискателю. Взрыв следовал за взрывом: наши саперы продолжали свое опасное дело.
Пора бы уже показаться на горизонте золоченым куполам Воскресенского монастыря. Не такой плотный туман, и дым на горизонте опал. Вот видны стены монастыря. Но где же знакомые купола? Куда они исчезли?
Стало очевидно, что храм Новый Иерусалим обезглавлен, разрушен.
Наше командование, и в частности комдив-девять Белобородов, знало, что интенданты эсэсовской дивизии "Рейх" устроили в храме склад боеприпасов. Наши летчики получили строжайший приказ - Новый Иерусалим не бомбить, чтобы не повредить этот памятник архитектуры. Гитлеровцы же, отступая, взорвали драгоценное сооружение, отмеченное гением безвестных крепостных зодчих, а позже - Казакова и Растрелли.
Лейтенант Юсупов встретил в городке комдива Белобородова, комиссара дивизии Бронникова и группу штабных командиров. Комдив перед утром оставил командный пункт в доме лесника, на кромке леса, подступающего с востока к городу. Комдив вошел в Истру с одной из головных рот, по тропке, которую проделали саперы из батальона Романова, соседа Юсупова...
2.
Полмесяца назад наблюдательный пункт Белобородова находился еще далеко от Истры, на западной окраине Дедовска, в помещении сельского магазина. По соседству высилась давно остывшая труба текстильной фабрики. На каждый разрыв снаряда дом отзывался дребезжанием уцелевших стекол.
Рано утром 27 ноября мне посчастливилось привезти в 78-ю стрелковую дивизию радостную новость: дивизия стала девятой гвардейской, а полковнику Белобородову присвоено звание генерал-майора. "Красноармейская правда" еще печаталась, когда я ночью захватил с собой влажный оттиск первой полосы газеты.
Афанасий Павлантьевич Белобородов, черноволосый, широкоскулый, плечистый, взял в руки оттиск, остро пахнущий типографской краской, и медленно перечитывал приказ No 342 Народного Комиссара Обороны. Бронников читал через плечо комдива.