За жизнь этой славной девушки шла упорная, ожесточенная борьба. Из батальонов, полков и дивизий звонили каждые пятьдесят минут. Всех беспокоила, волновала судьба героической пулеметчицы. Ответы были неутешительные. Медсестра Лида, дежурившая у телефона, в отчаянии сказала:
- Я не могу больше отвечать на эти звонки! Люди хотят услышать, что ей легче, а я должна огорчать их, говорить, что Нине все хуже и хуже...
Поздно ночью крупнейший специалист, профессор Кофман, дрожащим голосом сказал:
- Все средства испробованы. Больше ничем помочь нельзя. Она продержится еще несколько часов.
Потом нам сообщили просьбу Нины Ониловой. Очнувшись от забытья, она сказала:
- Я знаю, что умираю, и скажите всем, чтобы не утешали меня и не говорили неправду.
* * *
В госпитальной палате, склонившись над постелью Ониловой, стоял командующий. Голова его подергивалась, но на лице была ласковая отеческая улыбка. Он смотрел Ониловой прямо в глаза, и она отвечала ему таким же пристальным взглядом. Генерал тяжело опустился на стул, положил руку на лоб Ониловой, погладил ее волосы. Тень благодарной улыбки легла на ее губы.
- Ну, дочка, повоевала ты славно, - сказал он чуть хрипловатым голосом. - Спасибо тебе от всей армии, от всего нашего народа. Ты хорошо, дочка, храбро сражалась...
Голова боевого генерала склонилась к груди. Сдерживая нахлынувшие чувства, он быстрым движением руки достал платок и вытер стекла пенсне. Все это продолжалось какое-то мгновение. Он говорил негромко, наклонившись к самому лицу Ониловой:
- Ты хорошо защищала Одессу. Помнишь лесные посадки, поселок Дальник, холмы?..
На губах Ониловой теплилась улыбка. Она широко раскрыла глаза и молча не мигая смотрела в лицо командующего.
- Весь Севастополь знает тебя. Вся страна будет теперь знать тебя. Спасибо тебе, дочка.
Генерал поцеловал ее в губы. Он снова положил руку на ее лоб. Нина Онилова закрыла глаза, ясная улыбка шевельнула ее губы и застыла навсегда.
В палате вдоль стен стояли пришедшие проститься с "чапаевской Анкой" боевые командиры-приморцы. С мокрыми глазами они подходили к постели Ониловой и целовали ее, своего верного и бесстрашного боевого соратника.
В течение 26 июня на Харьковском направлении наши войска вели бои с наступающими войсками противника
Из сообщения Совинформбюро
26 июня 1942 г.
Борис Лавренев
Глаза войны
Когда над гремящей и огнедышащей, как огромный вулкан, полосой фронта спускается ночная темнота и усталые от грохота и нервного напряжения бойцы стараются хоть на несколько минут вздремнуть на едко пахнущей порохом земле чутким военным сном, в это время другие начинают оживленную, интенсивную ночную жизнь.
Сквозь посты боевого охранения пробирается группка красноармейцев. Всмотритесь в этих людей, насколько возможно разглядеть их в синеватой тьме. Все на них пригнано точно и аккуратно, ничто не брякнет и не звякнет. Подсумки полны патронов. Диски автоматов заряжены. В мешках запас продовольствия, рядом с саперной лопатой подвешены ножницы для резки проволоки.
У всех энергичные, решительные лица. Видно, что это отборные люди полка.
Неслышной походкой они уходят туда, где за линией фронта лежит большой город Харьков, ждущий часа, когда на его улицах прозвучат родные шаги освободителей.
Люди, ушедшие в ночь, подготовляют для армии тот комплекс сведений, на основании которых забывшие сон и отдых работники штабов строят планы боя.
Последняя человеческая тень растаяла во тьме. Разведчики - глаза войны - ушли на свое опасное и трудное дело.
Здесь, на Южном фронте, работа разведчиков сложнее и рискованнее, чем на севере. Здесь нет друга и помощника разведчика - густого леса, где можно укрыться в чаще кустарников. Обнаженные украинские степи, поросшие лишь седым ковылем, тянутся на сотни километров, и всякое движение видно как на ладони.
Разведчики то идут, пригибаясь, когда складка местности, какой-нибудь маленький овражек позволяет им укрыться от наблюдателей и часовых врага, то ползут, вплотную прижимаясь к влажной от росы земле и еле заметными движениями передвигая тело.
Но вот впереди из мрака выступают какие-то столбы. Это проволочное заграждение перед немецкими укреплениями. Разведчики замирают на месте. Они знают, что все пространство впереди огневых точек пристреляно гитлеровцами, как в тире. Сейчас каждое неосторожное движение, шумный вздох могут вызвать ливень огня из притаившихся укреплений. Разведчики лежат неподвижно, и лишь одна тень продолжает свое бесшумное, мучительно медленное движение вперед. Слышно несколько слабых щелчков. Это распадается проволока под ножницами смельчака. Разведчики прислушиваются. Все тихо вокруг. Тогда один за другим люди проскальзывают в проделанную товарищем щель. Они пробираются мимо гитлеровских укреплений не задерживаясь. Сегодня у них дальний прицел.
На пути что-то чернеет. Это ивы, насаженные вдоль придорожной канавы на пути в село. Разведчики сползают в канаву. Здесь можно разогнуться и прибавить шагу. Цель уже близко. В смутном ночном свете белеют стены украинских мазанок. Разведчики крадутся огородами, пробираются в тени вишневых садиков. Они уверенно держат направление. И вот идущий впереди дает знак опасности. Все замирают на месте. Начальник разведчиков молодой сержант передает по цепочке людей беззвучным шепотом: "Джабулаева ко мне". И на приказ начальника к нему приближается гибкая бесшумная фигура. Это казах Джабулаев, уроженец горного Казахстана. В родных горах он приобрел навык охотника подкрадываться к осторожным горным козлам-джейранам, которые редко подпускают на выстрел. Сержант молча показывает Джабулаеву вперед. Там, в желтом отблеске света из окна дома, мерно ходит силуэт, поблескивая штыком. Это гитлеровский часовой охраняет свой штаб. Джабулаев отдает свою винтовку сержанту, вытаскивает из-за пояса нож, берет его в зубы и ползком исчезает. Напряженно слушают оставшиеся. Проходит минута, другая -и все слышат короткий судорожный хрип. Враг уничтожен.
Разведчики бесшумно окружают дом. Сержант заглядывает в окошко. На столе лежат карты и документы. Пожилой офицер в расстегнутом мундире курит сигару. Обер-лейтенант водит карандашом по карте, докладывая что-то начальнику. Сержант отползает от окна. Три человека бесшумно входят на крыльцо дома. Одновременный натиск трех тел - и дверь широко распахивается. В одно мгновение сержант и его товарищи вскакивают в комнату. Одна секунда замешательства, пока руки ошеломленных офицеров тянулись к кобурам. Но этой секунды довольно. Обер-лейтенант падает, проткнутый штыком. Его начальник с кляпом во рту хрипит на полу, и ловкие руки Джабулаева вяжут гитлеровца. Карты и документы перекочевывают со стола в полевую сумку сержанта.
И, довольные удачей, "глаза войны" отправляются в обратный путь.
Он нелегок. Надо не только пройти самим, но и дотащить тушу ошарашенного гитлеровца. Но не в первый раз доблестным разведчикам доставлять такой груз. И едва на востоке небо начинает бледнеть, как разведчики достигают красноармейского боевого охранения. Сегодня в штабе будет много работы - разобраться в документах и допросить "языка".
А разведчики, вызвавшие восхищение товарищей и благодарность командира полка, отправятся на отдых.
6 июля 1942 года
Борис Полевой
В партизанском крае
Пароль - смерть нацистам. Внизу под крылом самолета медленно плывет темная, плотно окутанная синим сумраком летней ночи земля. Изредка блеснет на ней извилина маленькой речки, тускло, как рыбья чешуя, сверкают затянутые туманом болотца. И снова ровная, непроглядная тьма, лишенная каких бы то ни было земных ориентиров. Но летчик Петр Иовлев каким-то особым чутьем, шестым чувством пилота угадывает приближение линии фронта. Самолет начинает круто набирать высоту и, достигнув своего потолка, с приглушенным мотором, почти планируя, продолжает бесшумно скользить вперед. И все же немцы нас заметили. Как красные ракеты, потянулись к нам снизу очереди снарядов автоматических зениток, ночь засверкала бисером трассирующих пуль, и близкие разрывы несколько раз встряхнули самолет.
Но немцы опоздали. Линия фронта осталась позади. Самолет резко переменил курс и на заре, сделав несколько осторожных кругов, приземлился на просторной и пустынной лесной поляне, обрамленной со всех сторон высокими и стройными елями.
Пустынной - это только так показалось. Из глубины леса за нами наблюдали десятки настороженных внимательных глаз, за кустами чувствовалось шевеление, наконец, откуда-то из глубины леса хрипловатый голос спрашивает:
- Кто?
- Свои.
- Пароль?
- Смерть нацистам.
Резкий свист раздается в лесу. Лес ожил. Со всех сторон к самолету бегут пестро одетые загорелые люди с винтовками и автоматами в руках, с пистолетами, заткнутыми за пояс, с гранатами, торчащими из карманов. Эти суровые, закаленные в лесных битвах люди рады, как дети, прибытию советских людей оттуда, из-за линии фронта, с "Большой земли". Они обнимают нас, жмут нам руки, задают нам десятки вопросов и тут же жадно развертывают привезенные нами свежие газеты. Потом сквозь толпу к нам пробирается высокий широкоплечий партизан, с голым черепом и огромной курчавой седеющей бородой. Он целует каждого из нас со щеки на щеку и радушно говорит:
- Поздравляю с благополучным прибытием в нашу партизанскую сторону.
Партизанская сторона. Так зовут здесь этот обширный край, находящийся в глубоком тылу немецких войск и включающий в себя свыше 600 селений и поселков. Немецкие войска ворвались сюда еще в октябре прошлого года. Они прошли по этим местам, как орды современных гуннов, опустошая все на своем пути, сжигая и уничтожая то, что нельзя было разграбить и унести с собой; грудами угля на месте деревень и безымянными могилами у дорог отмечен их путь. Когда фронт отодвинулся далеко на восток к Москве, в глубоком тылу немецких армий возникло и стало действовать много партизанских отрядов. Сначала они действовали робко, сидели в лесах, совершали налеты на мелкие немецкие колонны. Но когда немцы, истекавшие под Москвой кровью, оттянули туда свои резервы, а партизанские отряды накопили боевой опыт, вооружились трофейным оружием и выросли в крупные боевые единицы, в тылу у немцев развернулась настоящая народная война.
На вооружении у партизан появились не только ружья и гранаты, но и автоматы, пулеметы, минометы, противотанковая и даже полевая артиллерия. Все это трофейное, отбитое у немцев. Все это отлично служит партизанам в борьбе с гитлеровцами. Отряды по-прежнему сохраняют свою партизанскую тактику. Главным оружием их является внезапность, маневренность, умение выбирать местность для нападения. Но масштаб их операций изменился, выросли и задачи, которые ставят перед собой партизаны. Теперь, взаимодействуя с частями Красной Армии, они держат под контролем важнейшие немецкие коммуникации, нападают на марши, на вражеские роты и батальоны, дают им настоящий бой, обращают их в бегство и часто уничтожают совсем. В январе отряды стали нападать на немцев и в их собственных логовах. Они атаковывали немецкие гарнизоны, освобождая от врагов деревни, села, целые поселки. Территория, очищенная от немцев, росла, группы освобожденных селений сливаются между собой. Так далеко за линией фронта в глубоком немецком тылу образовалась эта замечательная партизанская сторона - обширный советский район, где люди живут по советским законам, свято хранят советские порядки, куда не смеет ступить нога фашистского завоевателя.
На трофейной немецкой штабной квадратной машине, которую партизаны называют сундуком, мы едем с товарищем Никоном по селениям партизанской стороны. Этот живой, веселый, очень общительный человек, в недавнем прошлом агроном-селекционер, а сейчас - командир крупнейшего в партизанской стороне отряда, за голову которого немцы назначили 45 тысяч марок премии, весело рассказывает: