— Почему дезинфекцией пахнет? У нас что, опять раненые?
— У Джо ножевое ранение.
— Макс, со мной всё в порядке, — сказала Джахан, появляясь на пороге. — Небольшая кровопотеря.
Шейнерман посмотрел на неё, потом на Хабарова.
— Вы снова подрались с гопотой? Кого на этот раз спасали?..
Джахан рассказала все, как обычно, коротко и сухо. В её изложении всё выглядело так: они упустили противника, тот оказался проворнее. Тут Хабаров её поправил — противник погиб, а не сбежал. Потерь никаких, рана не в счёт. Результатов тоже никаких — с места происшествия они ушли, ни обыскать, ни осмотреть тело возможности не было.
— Так кого вы упустили?
— Певца из ресторана «Тамбов-Палас». Нужно отработать его связи и окружение, всё как обычно.
Макс прошёл на кухню. Джахан подала ему полотенце, и он стал вытирать голову.
Хабаров присел на корточки перед пузатой чугунной печкой. В простенке были сложены берёзовые дрова, в корзине берёста. Он открыл заслонку, заглянул внутрь, аккуратно пристроил поленья одно на другое, подпёр третьим, чтобы получился «шалашик», и подсунул горящую берёсту.
— Я был у Елизаветы Хвостовой, — начал Макс, выныривая из полотенца. — Её документы я посмотрел, когда она отвернулась, всё чисто. Паспорт выдан недавно. Оказалось, в конце зимы она была в Москве, и там у неё паспорт то ли украли, то ли она его потеряла.
— О чём нам это говорит? — спросил Хабаров.
Шейнерман пожал плечами:
— Ни о чём. Со мной в Светлогорске могла встречаться или её полная тёзка, или авантюристка. Кстати, тогда мне показалось, что именно авантюристка!.. Какая-то ерунда с двумя одинаковыми Бакстами!
— С Цветаевым она была знакома?
— В библиотеку записана, регулярно ходила, брала книги по искусству. С директором знакома. Работает редактором на местном телевидении и подрабатывает переводами. Также подрабатывает в художественной галерее.
— И что? — спросил Хабаров.
— Я пока не разобрался. Но галерея тут неспроста.
Он закинул полотенце на верёвку, протянутую под потолком, понюхал кофейную турку с утренней гущей, съел из тарелки оставшийся кусок рыбы и сказал:
— Пошли, я покажу.
В его комнате весь стол был равномерно устелен исписанными листами бумаги.
Хабаров подошёл и взял один.
«Стул», «пенька», «икона», «писатель», «самолёт», «Венера», «телефон», «гаубица», «сретение», «материализм», «Урал», «мастиф», «липа», «решето», «засов», «вомбат».
— Я рассматривал прежде всего слова, написанные карандашом, — сказал Макс.
— Почему? — не удержался Хабаров, хотя знал, что Шейнерман терпеть не может, когда его перебивают.
— Потому что фамилия Хабаров в кроссворде, который я нашёл на холодильнике в доме Цветаева, вписана именно карандашом. «Добытчик и прибыльщик», уроженец Сольвычегодска, покоритель Даурских земель». Помните? Впрочем, я проанализировал все слова, не только карандашные, — добавил он, подумав.
Он взял листок бумаги и стал быстро писать, размещая слова друг под другом: «гром», «засов», «телефон», «выселок», «логарифм», «обобщение», «сноповязалка».
— На первый взгляд закономерности никакой нет. И системы тоже нет. Но если поставить их вот так… — Он снова стал писать, как-то странно смещая слова, — чтобы вторая буква второго слова была под первой буквой первого, а третья буква третьего слова под второй второго и первой первого, и так далее…
Хабаров смотрел на него с весёлым изумлением. Изыскания Макса Шейнермана всегда приводили его в хорошее настроение.
— Получается очень просто и красиво: «г», «а», «л», «е», «р», «е», «я». Правда, осталось ещё одно слово, и я пока не знаю, куда его деть.
— Какое?
— «Сретение». А на закуску — «вомбат»! Прекрасное слово, правда?
Джахан, гревшая руки о чугунный бок печки, выходившей и в Максову комнату тоже, засмеялась.
— Вомбат — дивное слово, — согласился Хабаров. — А почему?
— Потому что две последние буквы, если читать с конца, нужно совместить с третьей, а четвёртую с двумя первыми. — Макс нарисовал полукруглые дуги, чтоб было понятней, — мы получим Тамбов и галерею. Всё яснее ясного.
— То, что мы ищем, находится там? — спросила Джахан.
— В библиотеке ничего нет, — сказал Хабаров.
— В доме Цветаева я тоже ничего не нашёл, — подхватил Макс. — Скорее всего, да, в галерее. Я сегодня там побывал. Пил чай и знакомился с директором. Меня туда привела как раз Елизавета Хвостова. Она там свой человек.
— Почему их оказалось две? — задумчиво спросил Хабаров. — И там, в Прибалтике, и здесь! Случайность?
— Я не верю в случайности такого рода, Лёша. Я ещё повстречаюсь с ней и попробую выяснить…
Макс повстречался бы с ней, даже если бы ему не нужно было ничего выяснять!.. Но он не стал говорить об этом Джахан и Хабарову.
— Дашка выяснила, кому принадлежат мотоциклы, которые я видел тогда у церкви. Ну, когда со стариком разговаривал! Один из них стоит у нас за домом. На нём ездил певец из «Тамбов-Паласа», — сообщил Алексей.
Шейнерман удивился:
— Зачем ты приволок его сюда?
— Мы на нём приехали, Макс, — вмешалась Джахан. — Мне… трудно было идти. А второй мотоцикл, Алексей?
— Второй записан на Павла Лемешева.
Джахан и Макс переглянулись.
— Если он ещё жив, можно спросить, кто ездит на его мотоцикле.
— Или он сам и ездит, — отчеканила Джахан. — И тогда получается, что второго мы тоже упустили.