Но неверны, однако, выводы, которые делает НДА и его наследник РГС, готовые в борьбе с клопами и тараканами сжечь всю родимую избушку. Предлагаемое РГС лекарство куда хуже самой болезни, ибо в Манифесте (раздел «Федерализм и регионализм») провозглашается:
«Для того чтобы сохранить единое русское пространство и обеспечить свободное развитие русских земель, необходимо полноценное функционирование федеративных институтов, что позволит учитывать региональные интересы. Во внутренней политике необходимо ориентироваться на принцип субсидиарности: регионам должны быть предоставлены широкие права в области местного самоуправления и законотворческой деятельности, гарантирована бюджетная автономия. Региональные чиновники всех уровней должны выбираться местным населением, а не назначаться „центром“. Необходимо прекратить колониальную практику истощения федеральным „центром“ русских регионов, следует отказаться от неконтролируемого перераспределения Москвой средств, поступающих из регионов. Равноправная федерация русских земель — основа будущего русского национального государства».
О том, что ждет нас в результате подобной «равноправной федерации» (на деле автономизации с последующей суверенизацией) русских регионов, мы поговорим позже.
В анонсе учредительной конференции утверждалось: «движение открывает новую страницу в российской политике и кладет начало широкому сотрудничеству русских националистов и демократической оппозиции». О том, кто имеется в виду под именем последней, говорилось там же в перечне приглашенных на учредительную конференцию РГС. Ожидалось участие: Национал-Демокра-тического Альянса, партии «Правое Дело», Российского Народно-Демократического Союза. Список настораживал. Уж до чего-чего, но до участия в мероприятиях с СПС и его последышами раньше русские националисты не доходили.
Интересно для меня лично было и другое. Обещалось, что «к участникам конференции с приветственным словом обратятся… также известные эксперты, историки и публицисты». Меня, однако, на конференцию пригласить весьма предусмотрительно забыли. В последний момент это сделал лично Антон Сусов, когда ему добрые люди намекнули, что как-то неудобно делать заявку на русскую национально-демократическую организацию в отсутствие живого отца-основателя течения[6]. По простоте душевной Сусов исправил «ошибку» коллег, которая, уверен, вовсе не была случайной. Ведь кошка всегда знает, чье мясо она съела.
«Не ждали», — как сказано гением. Я все-таки появился в зале и, когда пришлось дать мне слово, процитировал любимого Конфуция: «Если имена не исправлены, то и речь не стройна, а если речь не стройна, то и в делах нет успеха». После чего расшифровал:
«Что значит „исправить имена“? Это значит, в нашем случае, определиться с точной политической терминологией. Сегодня в русских головах, в русском движении в целом царит ужасающая теоретическая разноголосица, путаница и неразбериха. Одни и те же термины понимаются порой противоположным образом. С этим пора покончить. И в первую очередь надо разобраться с фундаментальными понятиями: что такое „нация“, что такое „демократия“, что такое „национал-демократия“, адептами которой вы себя объявили. Предлагаю вам организовать на эти важнейшие темы научно-практические конференции, а я со своей стороны обещаю вам в этом свою посильную помощь».
Но организовывать научно-практическую конференцию по теме «национал-демократия», чтобы попытаться сообща выяснить, что же это такое, РГС не стал, а вместо этого решил сам всем все объяснить. С каковой целью Храмов подготовил целую брошюру в виде катехизиса на данную тему с многообещающим и ответственным подзаголовком: «Русская национал-демократия в вопросах и ответах». Третьи лица переслали мне ее на отзыв, я прочел[7]. Как можно было предположить, к национал-демократии брошюра имеет отношение самое поверхностное, в основном за счет названия. Но такую претензию нельзя оставить без ответа.
Брошюра Александра Храмова — не первое его широковещательное заявление на тему русского национализма и российского федерализма. Он уже громко выступал со страниц журнала «Вопросы национализма» (ВН), недальновидно поощряемый редакторами, которым лестным показалось вывести в свет молодое многообещающее дарование. Не посмотревши предварительно этому дарованию — даровому троянскому коню — в зубы. А следовало бы.
Несколько слов об Александре Храмове вообще, каким он мне представляется как мыслитель. Первая бросающаяся в глаза особенность: исключительная молодость(1989 г.р.) и свежеиспеченный диплом биолога. Казалось бы, профессиональные занятия биологией именно для националиста открывают наиболее заманчивые перспективы (свежий и наглядный пример — Дмитрий Крылов, тоже автор ВН). Храмов, однако, предпочел им дилетантские политологические штудии. Знакомясь с ними, я подумал в первую очередь о том, что перед нами — второе издание Александра Дугина: внушительная эрудиция, базирующаяся на знании языка (языков) и кое-какой западной литературы, выросший на этой базе столь же огромный апломб — но слабенький мозг, который не в состоянии переварить весь массив собственных знаний.
Не способный к самостоятельной умственной работе, не располагающий ни богатым политическим опытом, ни знанием русской истории, он выживает лишь за счет интерпретации прочитанного и паразитирования на нем.
Окрыленный сознанием собственных достоинств и признанием добреньких старших товарищей, Храмов с легкостью необыкновенной — как некий гибрид Хлестакова и Шарикова — дает «советы космического масштаба и космической же глупости». К примеру, разъясняет нам, несмышленым, что такое национализм: «Ни экстремизм молодежных субкультур, ни бытовая ксенофобия, ни квасной патриотизм — это не национализм. Национализм — это идеология и практика, провозглашающая основной целью политического процесса построение и в дальнейшем успешное функционирование национального государства», — поучает он нас (ВН № 5, с. 212).
Самоуверенность парвеню вообще свойственна молодому поколению русских националистов, но Храмову — сугубо. Недаром он солидаризуется с мнением, что «русский национализм в подлинном смысле этого слова начал формироваться в середине 2000-х». Перед нами пример классического библейского хамства, стандартное мышление выскочки, убежденного, что история «по-настоящему» началась с него — впору хоть новое летоисчисление вводить по примеру французских революционеров XVIII века.
Как будто не было еще в начале XX века Михаила Меньшикова с присными, а в конце — целой плеяды русских националистов (Илья Глазунов, Александр Солженицын, Вадим Кожинов, Игорь Шафаревич, Сергей Семанов — да всех разве перечислишь!). Про себя и некоторых моих коллег уж и не говорю. Очевидно, мы все, начиная с Меньшикова и заканчивая Валерием Соловьем, — неподлинные. Нравится вам, читатель, такая претензия на непогрешимость? Но уж чем-чем, а непогрешимостью это племя младое не страдает, что я и надеюсь продемонстрировать.
Не зная и не желая знать, по причине гипертрофированного эгоцентризма, отечественных предшественников, Храмов ищет себе иную опору и иных предтеч на поприще национализма, чтобы, встав на их плечи, возвыситься самому. Такую опору он находит в западных теоретиках, которых внимательно изучает, цитирует и популяризирует, максимально эксплуатируя их мнимое преимущество. Один из последних примеров — его комментированный перевод работы Дэвида Г. Роули «Имперский versus национальный дискурс: случай России» (ВН № 5).
Понятно, чем Роули привлек Храмова: «Применение термина „национализм“ к России вплоть до настящего времени некорректно и вводит в заблуждение… Отсутствие русского национализма является ключевым для русской истории и позволяет объяснить неудачу, постигшую как царскую Россию, так и Советский Союз» (ВН № 5, с. 213).
Неважно, что устами Роули вещает лишь чудовищное невежество[8], основанное на расхожих европейских мифах о России и русских, способное только запутать проблему[9]. Зато вещает в «нужном» ключе, позволяя Храмову и Ко предстать в ореоле первопроходцев.
Импонирует ему и предельно упрощенное, восходящее к популярному на Западе, но крайне примитивно мыслящему Геллнеру, определение национализма как политического принципа (умственный продукт — и только), согласно которому «национальное и политическое единство должны совпадать». «Другими словами, национализм — это политическое требование создания национального государства». И всего-то. Эта декларация ничем не объяснена, ничего не объясняет и способна закрыть лишь небольшой сектор понятия, но весь западный политологический мир носится именно с ней[10].
Забавно, что люди Запада, почти сплошь приверженцы «науки мнений», а не знаний и фактов, не имея выверенных понятий «нация» и «национализм», не понимая их смысла, не только вовсю ими оперируют, но и нас берутся учить. Хотя вести с продвинутым русским читателем разговор, оперируя западными категориями, совсем даже не умно. Однако у этих учителей таки находятся адепты в наших палестинах, что куда менее забавно. Храмов — один из них; он предпочитает судить о русской истории и проблематике по их отражению в кривом зеркале западных обществоведов.
Между тем, в том же номере ВН верную оценку Роули дал научный редактор журнала Сергей Сергеев: «Роули просто экстраполирует современные нормативы в прошлое, и получается вопиющий анахронизм — лучшее доказательство того, что никакие самые интересные схемы не будут убедительными без кропотливой работы с конкретным историческим материалом». Сергеев — профессиональный историк, для него это очевидно, он не обольщается иностранным именем и не подпадает под обаяние дилетанта. Храмов — недоучившийся (на тот момент) биолог — увы, всем этим грешит весьма.
Но главное — у Роули Храмов ищет и находит обоснование своей политической стратегии, которая должна вынести РГС на вершину российского Олимпа. Поскольку Роули приводит весьма убедительные примеры того, как разрушителям исторической России дважды в недавнем прошлом удалось заполучить всю полноту власти:
— «Обращение Ленина к национальному самоопределению оказалось выигрышнее, чем требование белых восстановить империю» (ВН № 5, с. 218);
— «Именно Ельцин впервые в российской истории актуализировал анти-имперскую риторику и „разыграл русскую карту“, потребовав провозглашения суверенитета России, угнетаемой бременем советской империи» (ВН № 5, с. 213).
Храмов, разумеется, в открытую не призывает копировать этот опыт. Понимает, наверное, что на таком призыве потеряет вожделенные политические очки. Он просто сделал выводы для себя. И пытается применить их на практике, действуя по аналогии: развивая и проталкивая в массы разрушительную «антиимперскую» теорию федерализма для русских регионов будущей России.
Прежде чем перейти к анализу этой теории, должен сказать несколько слов о коллизии «империализм — национализм», возникшей в русском националистическом дискурсе вовсе не сегодня, а в середине 1990-х годов. Должен, поскольку сам — живой и деятельный участник идейных баталий на сей счет.
Лобовое противопоставление русского национализма и российского империализма (что характерно не только для Роули и ему подобных верхоглядов, но и для их российских аналогов) не только неисторично, но и недиалектично в философском плане. Оно упрощает, уплощает ситуацию, которая на деле гораздо менее однозначна. Недаром наиболее заметные в нашей истории массовые проявления русского национализма — будь то декабристы или меньшиковский Всероссийский национальный союз — никогда не ставили под сомнение сам принцип российской имперской государственности, но всегда только ее характер «колонии наоборот». «Нецарственный империализм», по выражению самого Меньшикова.
Однако для малообразованных, но амбициозных «авторитетов», как тот же Роули, преподанный нам Храмовым, истории русского национализма просто нет. Поэтому Роули в обоснование своей позиции ссылается не на Пестеля и Меньшикова, как оно следовало бы, а на такой же, как он сам, мутный вторичный источник — Джеффри Хоскинга, с некоторых пор популярного в российском националистическом дискурсе: «Российская империя в 1917 г. распалась по тем разломам, которые в ее ситуации были присущи империи с протяженными уязвимыми границами, растянувшимися между Европой и Азией. На протяжении трех столетий ее структуры были структурами мульти-этнической государственности, а не развивающейся нации» (ВН № 5, с. 219). Но это точка зрения крайняя и неверная, с грехом пополам выражающая лишь одну сторону диалектического противоречия.
Огульное отрицание империи очень легко ведет наиболее порывистых и легкомысленных русских к отрицанию государства вообще, к национал-анархизму. Между тем, государство соотносится с нацией как форма с содержанием, они существуют в неразрывном единстве: сущность должна быть оформлена, а форма — существенна. Нельзя отбросить одно, не отбрасывая другого. Отрицание государства не просто глупо, оно, бесспорно, философски противопоказано всякому настоящему националисту.
Нет никаких реальных исторических оснований столь радикально разводить русский народ, «развивающуюся нацию», — и российское государство, развивавшееся именно ею и с нею. Ибо только Российская Империя и ничто иное было с Петра Первого государственно-политической ипостасью русского народа, как до Петра ею было Московское царство, которое мы переросли. Это простой и неотменимый исторический факт: вот такая форма была у вот такого содержания. Гегелевская разумная действительность в чистом виде. Было бы содержание другим — может, и форма была бы другой; но — не случилось.
Имперское строительство вовсе не всегда и не по всем историческим и политическим векторам было оторвано от русских национальных интересов, как нам сегодня пытаются втолковать. Векторы совпадения легко отследить, к примеру, хотя бы по направлениям русской народной колонизации, которая таки имела место быть — было бы желание ее видеть[11].
Нет оснований и для утверждений, что имперское строительство ничего не давало русским, а только возлагало на них новые тяготы. Вопрос, как всегда, лишь в соотношении цели и цены. Ибо для русских, на протяжении всей нашей истории, проблема внешней экспансии на родную землю была главной, истинно роковой. И возникновение буферной зоны вокруг исконных земель уже самим фактом своего существования сопутствовало их главному интересу, отодвигая опасность от непосредственных этнических русских границ. О том, что означает для нас сегодня утрата этой буферной зоны, красноречивее всего свидетельствует русско-грузинская войнушка 2008 года, спровоцированная, смешно сказать, грузинами по указанию США, — совершенно фантасмагорическое обстоятельство, невозможное на протяжении всей истории русского народа! Рассказать бы кому в течение прошлых пяти столетий, что русский и грузинский солдаты будут стрелять друг в друга, что русские будут топить грузинский флот, угрожать маршем на Тбилиси! Вряд ли кто поверил бы. Но факт налицо. Между тем, как ясно каждому, «грузинская угроза» — не самое страшное последствие обрушения буферной зоны вокруг русского ареала.
Но разве только в создании буфера был положительный смысл империи? Можно вспомнить и про выходы к морям, Белому и Баренцеву, Балтийскому и Черному, Охотскому и т. д. Что, они не нужны были русскому народу?
Или вот яркий пример. Сибирь никаким буфером не была (оттуда нам никто не угрожал) и мореходностью не привлекала, но разве это лишнее приобретение? Мы знаем, за сколько было продана Аляска, но не помним об этом ежедневно, да и вообще склонны скорее забыть об этом неприятном факте. Продали и продали. А вот пусть-ка ответит мне оголтелый антиимпериалист, национал-анархист, обобщенный храмов-широпаев-хомяков, за сколько следовало бы продать Сибирь, без которой мы не победили бы Гитлера? Есть ли в мире такая цена? И чем такая продажа немедленно обернулась бы для русских?
Так нужно ли было имперское строительство русскому народу? Иногда, на мой взгляд, — нет (Польша, Закавказье, Средняя Азия, Аляска, Западная Украина), а иногда — очень даже! Стоило за него платить высокую цену, увеличивая бремя русских народных тягот? Иногда нет, а иногда — стоило!
Надо ли мечтать о повторении русского имперского опыта в будущем? Но это вообще не вопрос теории, а исключительно практический вопрос, зависящий от этнодемографического баланса — и только. Станет русским тесно на своих землях — русский империализм воскреснет сам собою, никого не спросив. А будем вымирать, вырождаться, — так даже и мечтать нельзя сметь ни о какой имперской экспансии, для нас смерти подобной! Свое бы удержать…
Есть и еще один момент, не учитываемый юными широпаевцами. Дело в том, что, даже отделив весь пограничный Кавказ, о чем они мечтают, Россия по факту все равно останется империей, поскольку выбрасывать из нее ни Татарстан, ни Башкирию, ни Якутию и т. д. ни одно разумное русское правительство никогда не станет. Хотя бы ради тех русских, что проживают на указанных территориях, но не только.
Коль скоро наше общество дозрело до обсуждения Русского национального государства, на первый план в повестку дня, естественно, выдвинулся вопрос о его оптимальных границах[12]. Смею уверить верхоглядов всего мира, что победа русских националистов немедленно обернется:
во-первых, русской ирридентой (объединением всех земель, компактно населенных русскими, включая Белоруссию);
во-вторых, укреплением русской идентичности во всех российских регионах, включая присоединенные, и подавлением национал-сепаратистских движений, в т. ч. в русских регионах;
в-третьих, переходом от федеративного государства к унитарному; в-четвертых, оптимизацией границ национально-территориальных образований внутри России в соответствии с картой этнического расселения и геополитическими интересами русского народа;
в-пятых, незамедлительным «абортированием» любых территорий, этно-политические угрозы от которых существенно превышают геополитические и экономические выгоды для русских.
Замечу попутно, что хотя не всякий патриот — националист, но всякий националист — патриот. Это аксиома из разряда азбучных.
По всей вероятности, кто-то назовет все это империализмом, но на деле ничего империалистического в этом нет: только русский национализм. Регенерация Русского национального государства, которое мы имели и которое потеряли в ходе неуемного имперского строительства. Собирание русских земель заново.
Вернемся к теме федерализма, как понимает ее РГС — симулякр русской национал-демократии. Первые подступы к этой теме Храмов сделал публично в статье «Российская Федерация как наследие Ленина — Сталина», опубликованной в ВН № 4. Там, ссылаясь как на высший авторитет все на того же глуповатого Геллнера, он неожиданно объявил, ничтоже сумняшеся, такую резолюцию:
«Главная цель русского национализма как системы убеждений состоит в том, чтобы русские обрели свое политическое существование в виде своих национальных республик (или „штатов“) в составе федеративного образования, построенного на принципах равноправия и демократии, не сверху, а снизу, не из Москвы, а из регионов. На смену нынешнему российскому федерализму, чья основа, заложенная большевиками, осталась не затронутой постсоветскими реформами, должен прийти подлинный федерализм, учитывающий интересы русской нации».
Я чуть со стула не упал, прочитав этот императив-оксюморон. Ибо учет интересов русской нации с федерализмом не совместим категорически. Ни с каким, будь он хоть трижды подлинный. Об этом кричит исторический опыт, причем не только отечественный[13]. Недаром все русские националисты всегда считали федерализм губительным для России — вспомним хотя бы сочинения Ивана Ильина на эту тему[14].
Было желание отреагировать на такой текст в журнале, членом редсовета которого я состою, быстро и резко: то ли написать немедленно отповедь, то ли выйти из состава редсовета, дабы не нести моральную ответственность за подобную ересь. Однако идущая следом, встык, прямо противоположная по содержанию статья уважаемого мною профессора МГУ Александра Вдовина «Унитаризм против федерализма», по обыкновению глубокая и наполненная фактическим материалом[15], меня успокоила, остудила. И я оставил храмовский опус без последствий, если не считать принципиального выступления на ред-совете, правда, в отсутствие автора. А зря, как видно, потому что в результате на свет появилась упомянутая брошюра РГС про национал-демократию.
В цитированной статье Храмов не потрудился хоть как-нибудь обосновать свой дикий, неожиданный и ни с чем не сообразный пассаж. Он попытался это сделать в своей новой статье «Советские, россияне, русские… 150 лет назад русские перестали быть холопами, но так и не стали нацией» на сайте «Свободное слово». Там он выдвинул такое требование:
«Дайте русским — как их дали всем остальным народам России — собственные национально-территориальные образования, за которыми будет закреплен их русский национальный статус. Только тогда и состоится признание русской политической нации. Зачем это нужно? А зачем вообще нужны национальные республики? Чтобы защищать „своих“…