- Ну, Сидор Артемович, если уж сами оккупанты произвели тебя в генералы, значит, быть тебе обязательно генералом!
- Гм!.. Раз воны так хочуть и так ценять нас... - принимая шутку, Ковпак залихватски сдвинул свою барашковую шапку на затылок и подморгнул комиссару, - то прыйдэться нам з тобой, Сэмэнэ, постараться!.. Доросты аж до генералов, щоб ще краще быты фашистов!..
А вслед за насмешившей нашу партизанскую братву новостью, что немцы от страха сами "произвели" деда Ковпака в генералы, пришла и другая, куда более серьезная весть.
Походная застава, следовавшая впереди ковпаковской колонны, подбила легковую автомашину противника. В ней, правда, оказался всего один офицер, да и тот был уже мертв, но в планшете убитого нашли пакет с приказом командира 105-й венгерской дивизии генерала Блаумана, подписанный 18 февраля в городе Нежине.
Как только все отряды и штаб соединения расположились в обширном селе Дубовичи, раскинувшемся словно порт на краю бескрайнего лесного моря, Ковпак приказал начальнику штаба Григорию Яковлевичу Базыме немедленно перевести на русский найденные документы.
Пришлось спешно искать людей, знающих хоть немного венгерский, что в наших партизанских условиях было делом нелегким.
Когда наконец принесли Ковпаку этот, с трудом сделанный коллективный перевод, Сидор Артемович сел за стол, надел очки и принялся изучать документ.
В соседней комнате отдыхали хозяева дома, в котором расположился штаб, и читать вслух Сидор Артемович не рискнул. Руднев, понимавший его без слов, присел рядом и молча просматривал текст вражеского приказа, в котором говорилось:
"В деревне Заозерки и ее окрестностях действует крупный партизанский отряд численностью 400 - 500 человек. Имеет на вооружении 2 крупнокалиберных пулемета, 16 станковых и 25 ручных, 3 дальнобойных пушки, каждую из них перевозят четырьмя лошадьми, 30 кавалеристов и столько же лыжников. Имеют много боеприпасов.
Одеты по-разному: в гражданской одежде, в русской военной форме, в немецком и венгерском военном обмундировании. Имеется много нарукавных знаков полицейских.
В составе отряда есть десантники, переброшенные самолетами из Москвы, военнопленные, бежавшие из лагерей, и местные коммунисты".
Дальше ставились задачи командирам 32-го и 46-го пехотных полков по окружению и уничтожению партизан в районе Заозерки, Воргол, Новоселица.
- Что ж!.. - встав из-за стола и начав ходить по комнате, заметил Семен Васильевич. - В общем, противник имеет о нас почти правильное представление, лишь немного преувеличивает наши силы. Зато мы теперь не только знаем его силы, но и замыслы. Нам чертовски повезло!..
- Ты прав, Сэмэнэ, - подхватил Ковпак. - А пока ци два полка получат приказ от своего генерала из Нежина и начнут нас окружать в Заозерках, может, нам тут, в Дубовичах, удастся знайты в лесах хоч трошки патронов и мин?..
- И еще нам, Сидор Артемович, здесь, в Дубовичах, надо провести одно очень важное политическое мероприятие!.. - заметил Руднев.
Ковпак, сдвинув очки на нос, поднял вопросительный взгляд на своего комиссара.
- Я считаю, нам надо обязательно отметить двадцать четвертую годовщину нашей Красной Армии! Ведь завтра - двадцать третье февраля.
- Верно, - обрадовался этому предложению Сидор Артемович. - Хорошо, что ты напомнил. А то у мэнэ выскочило из головы. Обязательно трэба отпразднувать!
- Тогда, может быть, пригласим командиров подразделений? Посоветуемся с ними и сразу поставим задачу, - предложил комиссар.
- Нэ возражаю, - согласился Сидор Артемович.
Вечером в штабе собрались командиры и комиссары отрядов, командиры и политруки оперативных групп путивлян. Открывший совещание Ковпак начал не с того, что почти около двух гитлеровских дивизий уже обложили наше соединение, готовясь уничтожить его, а спокойно заговорил об успешном завершении первого, почти трехмесячного зимнего рейда по Сумской области.
Он отметил, что за это время соединение прошло с боями по оккупированной фашистами территории около тысячи километров, провело более тридцати успешных боев с противником, в которых уничтожило почти полторы тысячи вражеских солдат и офицеров, полицейских и старост. Взорвало два моста на железной дороге Киев - Москва, остановив движение вражеских поездов более чем на две недели. И очистило от полицаев и немцев села в шести районах области.
- За это врэмя наше соединение выросло почти в пять раз! - подчеркнул Ковпак и бросил короткий взгляд на комиссара. А затем, уловив в его глазах одобрение, продолжил: - Но наши успехи вызвали серьезную тревогу у оккупационных властей. Гитлеровское командование уже двинуло против нас свои регулярные войска. З одной стороны цэ, конечно, хорошо, бо ци войска уже не попадут на фронт, а будут уничтожены здесь, в тылу. Но, з другой стороны, ци войска создадут некоторые дополнительные трудности для нас, партизан. Бо у нас малувато боеприпасов к отечественному оружию. Да и самого оружия ще малувато!.. Поэтому, товарищи командиры, главная наша задача на сегодня - найти патроны, мины и снаряды для имеющегося у нас отечественного оружия. А у нас есть данные, шо в Слоутских лесах под снегом имеется много боеприпасов, оставленных осенью при отступлении нашей армией. Так от, хлопцы, за ци два-тры дня, пока мы будэмо в Дубовичах, нам, хоч кров из носу, трэба знайты патроны, мины и снаряды! - И затем, уже как бы советуя, добавил мягче: - Надо поговорить хорошо з народом, и вин поможе, покаже. Послать людэй в другие села!.. А тэпэр я передаю слово комиссару.
Руднев поднялся, быстро поправил ремень с портупеей. Его лицо всегда хорошело в минуты радостного возбуждения, и сейчас на щеках выступил румянец. Глаза сияли.
- Товарищи командиры и политработники! Завтра - двадцать третье февраля!..
Все ахнули: увлеченные повседневными боевыми делами, мы чуть было не забыли о таком большом празднике.
- Не беда, если на какой-то момент и позабыли, пока находились в боях. Когда рождалась наша Красная Армия, никто тогда не думал о ее юбилеях, о торжествах и наградах! - весело проговорил Семен Васильевич. Но прошу вас учесть, друзья: предстоящий праздник - это не только наш с вами торжественный день. Это, прежде всего, важнейшее политическое мероприятие для местного населения. Ведь завтра весь наш советский народ, все наши вооруженные силы будут отмечать двадцать четвертую годовщину нашей родной Красной Армии. А мы с вами, товарищи, частица этой армии. Ее передовой отряд, действующий в самом логове врага. Причем, как очень правильно подчеркнул командир нашего соединения, это - отряд, который за три месяца непрерывных боев с захватчиками не ослабел, а во много раз вырос численно, превратившись в грозную силу, способную вселять страх в оккупантов и подымать веру наших советских людей, оказавшихся на временно оккупированной территории, в конечную победу над ненавистным врагом!
Он сделал паузу, словно затем, чтобы взглянуть в глаза всем нам. И, поправив тугой, без того аккуратно застегнутый воротничок своей защитной коверкотовой гимнастерки, продолжал:
- Поэтому, товарищи, я считаю, нам надо отметить двадцать четвертую годовщину нашей армии так, чтоб этот праздник вызвал еще больший страх и растерянность у врага! И радость у нашего советского народа. А вот как это лучше сделать, давайте подумаем все вместе. Для этого мы вас и пригласили.
И Семен Васильевич, скрестив руки на груди, поднял вопросительный взгляд на сидящих перед ним командиров.
Все оживились, загудели. Одни предлагали этой же ночью разгромить несколько гитлеровских гарнизонов. Другие советовали послать в ближайшие села оперативные группы с агитаторами и провести митинги. Командир и комиссар, понимающе переглядываясь (главное у них было уже решено), внимательно слушали предложения своих соратников. Потом Руднев, восстанавливая тишину, поднял руку. Все сразу замолчали.
- Я предлагаю, товарищи, завтра провести в Дубовичах военный парад, нашего соединения. Причем, провести этот парад так, чтобы о нем узнало не только население ближайших районов, но и гитлеровское командование в самом Берлине!.. - Он обвел всех нас веселым взглядом. - Как, товарищи?..
- Я согласен полностью, - сказал Ковпак.
- Мы тоже!.. - все дружно поддержали комиссара.
- Ну, если возражений нет, - оживленно продолжал Семен Васильевич, будем считать: предложение принято единогласно! Итак, завтра проводим в Дубовичах торжественный митинг с населением и военный парад. - Он незаметно обменялся взглядом с Ковпаком. - Тогда, Сидор Артемович, я с твоего разрешения поставлю сразу и задачи командирам.
- Давай, - кивнул Ковпак.
- Начало парада в десять ноль-ноль, - отчеканил он. - Сегодня же объявить об этом жителям, чтоб к девяти тридцати все были на площади. Заодно надо поговорить с народом: может, у кого-то чудом сохранился кумач, чтобы украсить трибуну и площадь... Хорошо бы написать лозунги! В борьбе с врагом они обретают свою громадную, изначальную революционную силу. - И после паузы он опять заговорил спокойно и размеренно, будто диктовал приказ: - Командиру Шалыгинского отряда к девяти тридцати соорудить на площади трибуну. И установить на ней свой трофейный радиоприемник с динамиком.
- Так вин же ще нэ работае!.. - взмолился Федот Данилович Матющенко.
- Надо, чтоб к утру заработал, - спокойно, однако тоном, не допускающим возражений, приказал Руднев. - И напоминаю всем о бдительности: на ночь и особенно завтра утром усилить боевое охранение и разведку на всех направлениях. Советую: параллельно всем разведгруппам ставить задачу на поиск боеприпасов. Но предупреждайте людей, чтобы действовали осторожно: в прилегающих селах могут оказаться гитлеровские войска...
Руднев на секунду задумался, потом повернулся к Базыме и Войцеховичу:
- Штабу произвести парадный расчет ротных колонн, по родам войск, и к двадцати четырем ноль-ноль довести его до командиров отрядов и оперативных групп Путивльского отряда. Командующим парадом предлагаю назначить лейтенанта Горкунова.
- Принимать парад будет командир соединения. - Комиссар опять на секунду задумался, словно проверяя себя мысленно. Потом, повернувшись к командиру, сказал: - У меня все, Сидор Артемович.
- Добрэ, - отозвался тихо Ковпак. Он тоже задумался вдруг: очень уж нелегкий момент выбрали они с комиссаром для военного парада. Хоть такой парад и сулил партизанам большой моральный выигрыш, но взвешивать сейчас приходилось буквально каждый шаг, каждое слово. И обращаясь ко всем, Ковпак спросил, уже громко: - Вопросы есть?
- Нет!.. - ответили ему со всех сторон. - Нет вопросов. Все ясно...
- Ну, як всим ясно, тоди можэтэ быть свободны, - сказал Ковпак.
Все гурьбой вышли из штаба на улицу, невольно всматриваясь в сельскую площадь, где наутро нам предстояло устроить парад.
В Дубовичах улицы широкие, дома почти все новые, добротные. По всему видно было, народ здесь до войны жил хорошо. В центре располагались здания сельсовета, школы и двухэтажного клуба, словно рамкой окружая просторную площадь.
За ночь эта площадь была очищена от снега, у входа в школу установлена трибуна, спешно сколоченная нашими партизанами и местными плотниками. Часть трибуны, обращенную к площади, обтянули кумачом, на котором большими буквами самодеятельные художники старательно написали: "Слава нашей родной героической Красной Армии, разгромившей фашистских захватчиков под Москвой!"
А позади трибуны над входом в школу, тоже на красном полотнище было выведено: "Смерть фашистским оккупантам!"