Руднев нашел командира быстро, в полукилометре от расположения штаба.
Услышав позади шорох сухих листьев, Ковпак оглянулся. Руднев по глазам понял: командир обрадовался ему.
- Ну, Сидор Артемович, ты меня сегодня крепко удивил!
- Чого? - будто не догадываясь, о чем речь, спросил Ковпак. Он уже успел немного успокоиться наедине с природой.
- Я не думал, что ты такой "мастер" кулачного боя! - сказал в шутку Руднев.
- А шо ж вин, сукин сын, - тут Ковпак круто выругался, - нашкодыв и вместо того, шоб признаться, ще хоче обвэсты мэнэ вокруг пальца?! Сопляк!
- Все это верно, - согласился Семен Васильевич. - Но я не могу понять, зачем тебе, командиру партизанского соединения, применять физическую силу? Ты ведь сам за это других наказывал.
Ковпак поднял на своего комиссара вопросительный взгляд, стараясь понять, куда он клонит. Главный разговор ведь еще только начинался.
- Да-да, Сидор Артемович, не удивляйся. Ты знаешь, что сказал мне этот демагог, когда ты ушел? "Разве, мол, советские законы позволяют командирам избивать своих подчиненных?"
- Да шо ты? - усмехнулся Ковпак. - Какой законник!
- А ты думал? - продолжал Руднев. - Он же грамотный! Понимает, подлец: хоть мы с тобой здесь и самая высшая власть, но и нам не все позволено.
- Хай скаже спасибо, шо я його нэ шлепнув, - буркнул сердито Ковпак.
- Правильно. Я ему то же самое сказал! Но тем не менее я до глубины души возмущен тем, что ты хотел пустить в ход кулак... - И вдруг, чуть улыбнувшись в усы, признался: - Хотя сначала, когда ты замахнулся, я даже испытал мгновенную радость. Скажу больше: я сам чуть не съездил этого нахала по скуле, когда он сразу после твоего ухода кинулся ко мне с просьбой "защитить" его.
Ковпак бросил на комиссара довольный взгляд: ему понравилось дружеское признание Руднева.
- Однако я сдержался. Вот и тебе тоже надо было сдержаться! Хотя этот подонок и опозорил свое партизанское звание. - От волнения Руднев даже ощутил озноб. И, поежившись, начал застегивать шинель. - Кроме того, совершив грабеж, этот горе-интендант нарушил присягу. А с такими мы должны поступать, как с предателями и изменниками!.. Чтоб не разлагали соединение!.. И виновных в этом следует расстреливать перед строем, кто бы они ни были. Даже меня, если я нарушу присягу. Чтоб другим не повадно было!..
- Да... Тильки со старшиной придэться сутки пидождать: я ж поставил йому задачу - достать корову.
- Верно, - согласился Семен Васильевич, - придется подождать.
А на следующий день после обхода лагеря Ковпак сказал комиссару:
- Ты знаешь, Сэмэн Васильевич, старшина батареи побував в Чернатском! И хоть там стоить батальон нимцив, хлопци взялы у главного полицая корову и пэрэдалы ее Васильевне...
- Да ну-у?! - удивился Руднев, веря и не веря словам командира.
- Вот расписка Васильевны! - показал Ковпак бумагу. - Сам старшина принес мэни... Так що вин выполныв мой приказ.
- Это другой разговор, - живо согласился Семен Васильевич. - Только я, Сидор Артемович, с твоего разрешения все-таки проверю: не обманули ли эти ловкачи нас с тобой? Сегодня же пошлю разведчиков, пусть узнают, где и у кого взяли корову.
- Цэ дилу нэ помишае, - одобрил мысль комиссара Ковпак. - Давай!..
Разведчики подтвердили: батарейцы действительно проникли ночью в село Чернатское, забрались в хлев к старшему полицейскому и увели корову, которую отдали потом Васильевне, Васильевна сама показала разведчикам свою новую буренку.
Посмеиваясь, они рассказывали командиру и комиссару:
- Ну и ловкачи! Что придумали?.. Ведь земля-то замерзла, сейчас даже человеку пройти по улице без шума трудно, а корову, тем более, не выведешь тихо. Но старшина с дружком и тут нашли выход: обмотали тряпьем копыта корове и даже свою обувь - и тихо, по-кошачьи выбрались из хлева. А дальше огородами, в поле и в лес...
- Что ж!.. - с невольной улыбкой сказал комиссар. - Если у людей хватило храбрости и смекалки, чтобы провести такую "хозоперацию" под носом у врага, то можно считать, что они искупили свою вину перед Васильевной, а значит - и перед всем нашим соединением.
ПО ПРИКАЗУ СТАВКИ
26 октября 1942 года Ковпак и Руднев повели соединение в новый, очень ответственный рейд по заданию Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования. Планируя разгром гитлеровских армий под Сталинградом и переход советских войск в наступление, советское Верховное командование предусматривало перенесение партизанских действий глубже в тыл врага. Ведь пока только партизаны и были фактически "вторым фронтом", открытие которого в Западной Европе упорно оттягивали союзники.
Соединению Ковпака и Руднева, как одному из опытнейших партизанских формирований предложили выйти из Брянского леса на правый берег Днепра, в Полесье, и разжечь там пожар народной войны.
В этот рейд пошли только четыре отряда. Пятый, Конотопский, был передан в другое, новое соединение сумских партизан, которым командовал Михаил Иванович Наумов, капитан-пограничник, впоследствии Герой Советского Союза и генерал - талантливый ученик Ковпака и Руднева.
Помощником Ковпака по разведке был назначен теперь Петр Петрович Вершигора, который недавно появился у нас в соединении и сразу же привлек к себе симпатии всех партизан. Он был заброшен летом 1942 года разведотделом Брянского фронта в Брянский партизанский край. В задачи Вершигоры входило информировать штаб фронта о передвижении войск Гитлера через Брянский железнодорожный узел, а также - вскрыть группировку вражеских войск в полосе фронта.
Узнав, что под Старую Гуту пришло с Украины рейдовое соединение Ковпака и Руднева, которое после недолгого отдыха опять двинется в рейд, Вершигора понял: его место - среди ковпаковцев, находящихся в постоянном движении. Смелый план "Лезвия", (то был псевдоним Вершигоры) в штабе Брянского фронта одобрили: собирать развединформацию, находясь в рейдирующем соединении, Вершигоре будет удобней. А самого деда Ковпака и комиссара Руднева "Лезвию" удалось уговорить даже скорей, чем он надеялся. Оба они были горячими энтузиастами народной партизанской войны, которая всемерно способствует успехам нашей регулярной армии на фронте, и по достоинству оценили дальновидность Вершигоры и его бескорыстное стремление принести пользу Родине.
Через несколько дней в нашем лагере появилось два десятка автоматчиков с новенькими ППШ, вызывавшими тогда немалую зависть у ковпаковцев. Командир этой группы, худощавый черноглазый капитан, отрекомендовался всем нам просто: Иван Бережной. Это были разведчики Вершигоры.
Петр Петрович быстро убедил Ковпака и Руднева в том, что штабу соединения, совершающего непрерывные стремительные рейды по тылам врага, необходим более сильный разведывательный аппарат.
Первым согласился с ним комиссар Руднев.
- Вы правы. Ведь мы теперь должны будем регулярно вести разведку в интересах нашей армии! - сказал он.
И крутой характером Ковпак, который до сих пор не хотел "раздувать" разведорганы, изменил взгляд на дело. Вскоре он подписал приказ об увеличении вдвое численности всех наших разведывательных подразделений, а майора Вершигору назначил своим помощником по разведке.
С приходом Вершигоры все нити сложнейшего дела разведки сосредоточились в надежных и умелых руках (а я был переведен на новую должность - начальника штаба Кролевецкого отряда). Забегая на десятилетия вперед, могу с гордостью сказать, что всех наших "трех китов", трех партизанских генералов поименно отметил в своей книге "Воспоминания и размышления" Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков.
Появление наших рейдирующих отрядов в Полесье было для оккупационных властей настолько неожиданным, что гитлеровцы спохватились только тогда, когда партизаны Ковпака и Руднева и подошедшее вслед за нами соединение Сабурова утром 6 ноября 1942 года уже переправились через Днепр.
Это было - вдуматься только! - за полтора года до освобождения Белоруссии регулярными войсками. Не зря народ, страдавший под игом гитлеровской оккупации, прозвал партизан первыми ласточками победы.
Переправлялись мы на двух паромах, которые захватили наши разведчики в местечке Лоеве, перебив ночью весь фашистский гарнизон. К вечеру оба соединения без потерь перебрались на западный берег. А Днепр даже здесь, в верховье - река очень внушительная, и переправляться через нее на подручных средствах не так-то просто.
Отсюда Сабуров двинулся в глубь Полесья. Ковпак и Руднев решили побыть сутки в Лоеве. Особенно настаивал на этом комиссар, уже успевший познакомиться со многими местными жителями и уловивший их настроения. Он предложил устроить такую демонстрацию партизанских сил, которая вселила бы в полещуков надежду на скорое освобождение от фашистского ига.
В штабе было устроено очередное совещание. И Руднев убежденно, своим мягким голосом, чуть картавя после ранения, сказал:
- Я считаю, товарищи, нам надо отпраздновать двадцать пятую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции так, чтобы в широком масштабе повторить здесь, в Лоеве, тот пропагандистский ход, который мы сделали в Дубовичах, в день Красной Армии!
- Значить, повторыть парад? - оживился Ковпак. - Четверть века Великого Октября - цэ дило важнэ.
- Да, именно парад. С учетом того, что силы наши за истекшие восемь с половиной месяцев возросли вчетверо, а наша регулярная Красная Армия одержала ряд значительных побед, полностью развеяв миф о непобедимость гитлеровского вермахта, - ответил Руднев. - Ведь если на параде в Дубовичах мы поздравляли своих бойцов и все мирное население с разгромом фашистов под Москвой, то за труднейшую летне-осеннюю кампанию нынешнего сорок второго года тоже произошли события весьма знаменательные...
Все слушали Руднева, затаив дыхание. А он, гордо подняв голову, продолжал:
- За это время разгромлена Тихвинская группировка немецко-фашистских войск под Ленинградом. Теперь даже для Гитлера ясно, что не возьмет он наш Ленинград!.. Сейчас фашисты кричат, что якобы уже окружили Сталинград. Я же думаю, что они там поломают себе зубы! И хотя нынешний год очень тяжелый, он станет переломным годом в нашем противостоянии фашизму. Ибо приобретен боевой опыт, созданы новые виды оружия, превосходящие вражескую военную технику. Мобилизованы для нужд фронта все силы и средства нашего самоотверженного героического советского тыла. Вспомните только, какими оторванными чувствовали мы себя в тылу фашистов год тому назад. И какую заботу Большой земли ощущаем сегодня!.. А как вырос престиж нашей страны на международной арене! Весь мир по достоинству оценил героизм нашего народа. Вы только вдумайтесть: мы добились главного - изменения соотношения сил: оно изменилось в нашу пользу. Гитлеровская военная машина дала осечку, захлебнувшись кровью собственных солдат.