- Расположиться можно, я думаю, где-то около Червонного озера, предложил Руднев. - Вы только посмотрите на карту, это - почти море! Посадочную площадку для самолетов, уверен, мы там найдем. А нам уже пора получать боеприпасы. Да и раненых необходимо отправить на Большую землю.
Но нас вдруг подвела погода.
Дело в том, что неделю назад, когда мы после своих партизанских Канн отдыхали в лесных селах, выпал обильный, чуть не до пояса снег. Пришлось менять у полещуков свои повозки на сани. Но тут вдруг наступила оттепель, и мы вынуждены были снова переходить на колесный транспорт.
Пока мы занимались этим немаловажным для нас делом, каратели обложили наши отряды со всех сторон.
Пришлось прорываться из вражеского кольца и с отчаянными боями по бездорожью уходить на север.
Но оторваться от карателей оказалось не так-то просто: в лесистоболотистом крае дорог было очень мало, что, разумеется, сковывало нашу маневренность. Противник, пользуясь этим, не только преследовал нас, но и старался перехватить соединение. Сил-то у него было в несколько раз больше, чем у нас.
Особенно острая ситуация возникла в Ивановой Слободе. От нее на север вела только одна дорога - на Туров. Она тянулась через обширное болото урочища Дереза, и когда мы уже собрались было двинуться по ней из Ивановой Слободы, разведка доложила Ковпаку и Рудневу, что по этой дороге навстречу нам из местечка Турова идут немцы. И на хвосте у нас, в селе Тонеж, тоже повисли преследовавшие ковпаковцев части противника, не добитые при прорыве из Глушкевичей.
- Чого доброго, прыдэться йты по льду через цэ болото, - сказал недовольно Ковпак.
- А я предлагаю другой путь! - ответил ему Руднев и провел карандашом по карте, лежавшей на столе: - Севернее Тонежа, на деревню Рубрынь.
- Но там тоже, после хутора Вороное такэ самэ болото, - возразил Сидор Артемович.
- Не совсем такое, - всмотревшись еще пристальнее в карту, заметил Руднев. - К тому же там пока нет противника.
- Хай будэ гречка, - согласился Ковпак.
Маршрут, выбранный комиссаром, оказался удачным. В первый же ночной переход мы оторвались от противника. За второй марш благополучно проскочили между вражескими гарнизонами, находившимися в Давид-Городке и Турове, после чего переправились со своим тяжелым обозом и артиллерией по льду через реки Ствига и Припять (благо, начались крещенские морозы). За третий дневной марш мы добрались до Червонного озера.
Вечером 3 января соединение расположилось на его южном берегу: Путивльский отряд со штабом соединения - в селе Ляховичи, Кролевецкий, Шалыгинский и новый Ельский белорусский отряды - в селе Пуховичи, а Глуховский - в колхозе "Комсомолец".
Здесь мы сразу почувствовали себя в полной безопасности: в эти непролазные Пинские болота вообще пока еще не ступала нога оккупанта. Кроме того неподалеку от нас находились: разведывательно-диверсионное соединение "Бати" (полковника Линькова) и два местных, белорусских соединения - Комарова и Капусты.
Первым делом необходимо было оборудовать аэродром для приема самолетов. Но увы, среди болот и лесов это оказалось нелегкой задачей.
Пока продолжались поиски будущего аэродрома, наши минеры почти каждую ночь "ремонтировали" железную дорогу Брест - Гомель, по которой один за другим катили вражеские эшелоны в сторону фронта.
Единственной посадочной площадкой была поверхность огромного Червонного озера (или, как его здесь называли, Князь-озера), скованного морозами. На нем после тщательного обследования льда и решили устроить партизанский аэродром.
Конечно, это было все-таки рискованно. Но обслуживавшие нас летчики из полка Героя Советского Союза Валентины Гризодубовой готовы были на все ради партизан.
И жизнь в селе Ляховичах, где находились Ковпак и Руднев со своим штабом, забила ключом. Почти каждую ночь, если позволяла погода, приземлялись самолеты, доставляя нам боеприпасы и взрывчатку, газеты и почту и забирая обратным рейсом раненых партизан.
Под конец нашей стоянки на Князь-озере в соединение прилетел секретарь Ровенского обкома партии, депутат Верховного Совета СССР генерал Бегма и привез много правительственных наград. Вот что писал 26 января Руднев об этом своей жене, работавшей тогда в партизанском госпитале в Москве:
"...В партизанском отряде большой праздник. Вчера прилетел член правительства, привез ордена, а сегодня их нам вручили. Далеко от Родины, в глубоком тылу врага, выстроилась вся наша громада, и получали награды 346 человек, в том числе известный тебе С.В.Р., твой любимый сынок Радик и Костя. Я совершенно не знал, и это для меня было большой неожиданностью и радостью - я получил сразу три ордена: Ленина, Красного Знамени и "Знак Почета"... Радик - орден Красной Звезды, Костя - медаль. Я благодарю правительство и Родину за высокую оценку моей работы и очень жалею, что вы, мои родные, не переживаете вместе с нами нашей радости..."
Таковы были радости суровой походной жизни нашего комиссара. Не только он сам ("известный тебе С.В.Р."), но и старший сын его Радик, и младший брат Константин, воспитанник Семена Васильевича и Ньомы, сражались теперь в одном строю. Родина отметила их заслуги.
Но верный ленинскому принципу отмечать и торжества и юбилеи не столько парадными речами, сколько критикой, направленной на пользу общего дела, Руднев в ту же ночь написал прямое, по-большевистски требовательное письмо начальнику Украинского штаба партизанского движения генералу Строкачу. Человеку, которому сам Руднев был в душе благодарен не только за его заботы о соединении, но и за отеческую помощь рудневской семье.
"27 января 1943 года
Во-первых, шлю Вам сердечный и товарищеский привет и крепко, по-товарищески жму Вашу руку.
Тов. Строкач, я знаю, что мы Вам часто портим нервы и кровь своими радиограммами, но я думаю, что Вы нас простите, так как Вы понимаете, что делаем это не из любви к этому искусству или из какой-либо неприязни к Вам, а потому, что без тола и боеприпасов нам работать нельзя. Фрицы стали другими, забираются в дзоты и каменные здания, а оттуда их выбивать гораздо труднее. Для нас боеприпасы играют большую роль. Взрывчатки здесь вообще не достанешь, а без нее нельзя разрушить мост или уничтожить железнодорожную станцию.
Кроме того, нашу маневренность сковывают раненые. Вот почему наши радиограммы подчас бывают резкими. Мы хорошо знаем и понимаем Ваши трудности: и погода и другие причины. Поэтому я решил Вам написать...
Самолеты прилетают к нам с большой недогрузкой. Мы знаем, что это дорогая вещь, но ее нерационально используют. Надо самолеты загружать на 100 и более процентов. Вот, например: самолет No 14, на котором прилетел тов. Бегма, доставил троих человек и два мешка груза, всего 500 килограммов. Почему не тысячу килограммов? Это - дорогостоящее удовольствие!
Тов. Строкач, прошу Вас, займитесь этим делом, так как допускать такую роскошь нельзя, ибо доставка каждого патрона нам будет обходиться дороже его стоимости".
В конце нашего пребывания на Князь-озере, когда все грузы были уже получены, а все тяжелораненые партизаны отправлены в Москву и последний самолет готов был вырулить на взлетную полосу, комиссар Руднев с присущей ему непосредственностью, воскликнул:
- Эх, жаль, уходит машина не загруженная!..
- Цэ нэ по-хозяйски, - отозвался полушутя Ковпак, стоявший рядом.
- Может, пошлем нашим боевым друзьям-летчикам, в их часть подарок? предложил Руднев.
Ковпаку эта идея понравилась:
- Правильно! Пошлем летчикам мьяса и сала!..
И пока под веселые шутки партизан происходила погрузка, Руднев тут же написал на клочке бумаги письмо Герою Советского Союза подполковнику Гризодубовой, командовавшей нашими крылатыми помощниками:
"30 января 1943 года
Командование группы партизанских отрядов Сумской области посылает Вам и Вашему личному составу скромный подарок - мяса две туши, отобранные у новоиспеченного немецкого помещика в совхозе "Сосны", в знак благодарности за вашу помощь по эвакуации раненых и подброске боеприпасов.
Надеемся, что и впредь Вы и вверенная Вам часть будете помогать нам, не считаясь ни с какими трудностями.
С коммунистическим приветом!
Командир группы партизанских отрядов Сумской
области Герой Советского Союза С. А. Ковпак.
Комиссар группы партизанских отрядов Сумской
области полковой комиссар С. В. Руднев."
Помню, подписывая этот любопытный документ, Руднев сказал:
- Пусть летчики отпразднуют победу нашей родной армии под Сталинградом! Пусть отведают свежего мясца... Ведь там, на Большой земле, с продовольствием трудно. А мы сделаем летчикам подарок - в честь нашей общей победы под Сталинградом!..
И раз уж я затронул эту тему - о кровной, сыновней связи партизан с Большой землей, то как же не вспомнить добрым словом весь наш Украинский штаб партизанского движения во главе с генералом Строкачем?! И его медотдел - в особенности!.. Вот кто думал о нас неустанно, что называется, днем и ночью.
Заведующая медотделом капитан Мария Михайловна Попова, быстро организовавшая нашу партизанскую службу по фронтовому образцу, разработала целую систему, чтобы по возможности точно предугадать, какие ранения наиболее типичны в наших условиях и чем лучше и проще всего на ходу врачевать более легкие травмы. Иной раз, когда в самолете с медикаментами и взрывчаткой был хоть маленький недогруз, капитан (позднее майор) Попова мчалась на попутке на аэродром, уговаривала летчиков: