Подрывное дело Семен Васильевич досконально изучил еще в тридцатые годы, в специальной партизанской школе. И верный своему неизменному железному правилу, он показывал самое трудное лично: быстро закладывал аммонал под рельс, вставлял взрыватель, потом ловко привязывал к кольцу чеки шнур и, отойдя на безопасное расстояние, выдергивал чеку...
Наряду с ребятами-допризывниками теперь в так называемом истребительном батальоне проходили стажировку и военнообязанные, отобранные райкомом партии люди.
Всего в истребительном батальоне Руднева было сорок пять человек, большинство - молодежь, то есть комсомольцы. Жили пока по домам, чтобы ничем не привлечь постороннего внимания.
Собирались, когда надо, по удару колокола, вроде продолжая прерванные занятия. А потом перешли на казарменное положение. Днем и ночью охраняли мосты, почту, телеграф, подступы к городу, так как в любое время можно было ожидать вражеского воздушного десанта.
Спокойные ночи выдавались не часто. Но такой напряженной жизнью жил весь район.
В первых числах августа фронт уже приблизился к путивльской земле настолько, что пришлось принять ряд конкретных мер на случай вражеской оккупации.
Коммунисты и комсомольцы всем сердцем восприняли слова из обращения Сталина, который призвал советский народ создавать в занятых врагом районах партизанские отряды и наносить любыми средствами урон ненавистным захватчикам.
Вопрос о том, каков призывной возраст старых большевиков, даже не дискутировался. Многие "старики", ветераны войны и труда вслед за председателем Путивльского горисполкома Ковпаком и председателем районного совета Осоавиахима Рудневым готовы были пойти в партизаны, веря в их храбрость и боевой опыт.
Бюро райкома партии по рекомендации Сумского обкома вынесло решение: соблюдая строжайшую конспирацию, создать из партийного и советского актива путивлян, а также из личного состава истребительного батальона, организованного при районном совете Осоавиахима, четыре партизанских отряда: на базе урочища Спадщина, в Новослободском и Казенном лесах и в большом, затерявшемся в лесной чащобе, селе Литвиновичи. Словом, сплести партизанскую сеть вокруг Путивля.
Командиром отряда, которому предстояло базироваться в Спадщанском урочище, обком партии назначил Ковпака. В Новослободском лесу должен был обосноваться отряд Руднева.
По-хозяйски, с расчетом на долгую упорную борьбу начали закладывать партизанские базы.
В нескольких мастерских городка и даже в МТС срочно делали походные котелки, ведра, баки для приготовления пищи. Шилось днем и ночью добротное обмундирование: ватные куртки и брюки, сапоги, теплые солдатские шапки-ушанки, грубое прочное белье, крепкие рабочие рукавицы. В колхозах по заготовительной цене закупались продукты: масло, колбаса, варенье, крупа. И наконец партизанский глубоко законспирированный актив раздобыл самое ценное для того времени и тех условий - взрывчатку!..
Чтобы не привлекать излишнего внимания любопытных, будущие партизаны работали под видом шефской помощи, которую тогда нередко оказывали нашим армейским частям советские люди на самых различных предприятиях.
Все имущество для создаваемых отрядов прятали в лесу, в хорошо замаскированных ямах-хранилищах.
28 августа фронт почти вплотную приблизился к Путивлю. Началась спешная эвакуация. Партизанские руководители, урывая считанные минуты, торопились попрощаться с семьями, которые тут же садились в повозки и, вздымая пыль на проселочной дороге, катили на восток...
Руднев не успел эвакуировать Домникию Даниловну с Юрой: все силы и помыслы его были отданы делу. И Домникия Даниловна, многое повидавшая на своем недолгом веку, осталась в Путивле на свой страх и риск. Она верила прежде всего в порядочность окружающих людей, знавших, любивших, уважавших ее мужа.
Шестнадцатилетний Радик решил тоже идти в партизанский отряд. Он даже на всякий случай объяснил всем, что в метрике его - ужасная, роковая ошибка и что, на самом деле, он старше на год.
Отец посмеивался, довольный сыном:
- Это хорошо, Ньома, когда человек хочет Родине служить! Не беда, что Радик еще молодой. Я тоже спешил стать взрослым...
А Путивль между тем превратился уже в прифронтовой город. И близость регулярных войск, родной Красной Армии, где у каждого служили сейчас сыновья, братья или отцы, придавала особое настроение жителям древнего белокаменного городка: торжественное и грустное одновременно, как бывает перед прощанием...
В Конотопе - рукой подать - уже шли упорные бои у городской черты.
6 сентября, после тщательного отбора, двадцать восемь путивльских "ястребков", как любовно называли в городе бойцов истребительного батальона, были вызваны в райком партии и прямо оттуда командированы в обком - в Сумы на двух грузовиках-полуторках. Там, в областном центре, этой группе дали провожатого и отправили в лес.
В лесу под Сумами собрались и другие группы из соседних районов. Молодых бойцов (а добровольцев становилось все больше) учили, где и как применять взрывчатку, устраивать диверсии.
То были краткосрочные трехдневные курсы, которые экстренно собрали работники ЦК Компартии Украины и секретарь обкома товарищ Иванов.
Руднев, проводя показательные занятия, и тут старался все делать своими руками. Получалось это у него очень легко, просто и красиво. Такая простота порождала уверенность в собственных силах и у остальных бойцов.
9 сентября в Сумах секретарь обкома Иванов, испытывающе оглядев личный состав "трехдневной академии" будущих партизан, сказал:
- Ну что ж, товарищи?.. Молниеносная учеба наша, а точнее просто установочный семинар исчерпался тремя вопросами. Первое - организация партийно-политической работы на захваченной врагом территории. Второе осуществление связи с местным населением. Третье и самое главное диверсии в тылу врага.
Тут был почти весь партийно-хозяйственный актив ближайших районов. Неустанные труженики, создававшие когда-то первые колхозы, совхозы и МТС, затаив дыхание, слушали секретаря обкома и товарища из ЦК КП(б)У о том, как надлежит взрывать, сжигать уничтожать все, чтобы сама земля горела под ногами у фашистских захватчиков...
Руднев, по старой, "кадровой" армейской привычке к неукоснительной точности хотел было записать в блокнот по пунктам все самое главное, что следовало немедленно принять к исполнению. Но, тщательно выведя под номером первым слова: "Организация партийно-политической работы на захваченной врагом территории", невесело усмехнулся своим мыслям. "О нашей партизанской борьбе, - сказал себе он, - когда-нибудь, быть может, напишут целые тома. Но пока что передо мной чистый, нетронутый лист бумаги. Неизведанный путь!.. И самое сложное здесь - человек. Ибо сделать так, чтобы героизм стал нормой поведения - куда труднее, чем научить, как незаметно подкрасться к железнодорожному полотну и взорвать рельсы!.."
Решением бюро обкома Руднев со своей группой был командирован прямо с того совещания обратно в Путивльский район - уже через линию фронта, приблизившуюся к областному центру. Линия эта проходила тогда как раз по левому берегу реки Сейм.
На двух полуторках поехал Руднев со своими людьми в Новослободский лес, имея в запасе около 200 килограммов тола, около сотни бутылок с зажигательной смесью и несколько старых, еще времен гражданской войны, трофейных английских винтовок. Были и патроны, но к этим винтовкам они не подходили. Правда, в порядке компенсации, группе дали по две гранаты на человека, да один ППД - Рудневу персонально, как командиру.
Из Сум поехали по дороге, ведущей на Белополье. Здесь Руднев зашел в милицию узнать обстановку. Ему сказали коротко и ясно:
- Путивль уже занят немцами!
Руднев на миг закрыл глаза. Представил себе: вместе с сумерками на путивльских старинных улочках, когда-то вымощенных камнем, который ушел теперь частично на противотанковые сооружения, появились первые вражеские солдаты...
- Что ж, бывает на войне и такое, - ответил спокойно Семен Васильевич, хотя привычный ворот гимнастерки стал ему странно тесен. Горло что-то сдавило. - Но еще будет и на нашей улице праздник!..
Переночевав в сарае, тут же рядом с милицией, группа Руднева двинулась рано утром дальше на Теткино, где занимала оборону по реке Сейм дивизия генерал-майора Чеснова.
Одну из своих машин будущие партизаны оставили здесь, у армейцев. А на другой поехали прямиком к своему Новослободскому лесу...
Лица у всех были тревожны, сосредоточенны. А когда за спинами рудневских "ястребков" чесновцы взорвали мост на реке Сейм, чтобы этой переправой не смог воспользоваться враг, у всех защемило сердце.
- Теперь мы в полном смысле слова сожгли за собой мосты! - сказал Руднев. - Мы находимся уже в тылу врага. Друзья, наступил самый трудный, самый отчаянный период в истории партизанской борьбы. Никто толком не знает: что делать, с чего начинать и как?..
Руднев говорил о том, что каждый начинает эту борьбу как умеет, как может, - словом, как подсказывают ему его опыт и совесть. А она настоящая, взыскательная, неусыпная партийная совесть рождает мужество, которое преодолеет и горечь утрат, и чувство безнадежности, охватывающее подчас и хороших, честных людей. И происходит это сейчас потому, что к такой народной, партизанской войне все они не готовились и, следовательно, не знают, как же ее по-настоящему развернуть на оккупированной врагом территории.
Но Руднев был одним из тех немногих, кто лучше других понимал, что надо делать: он опирался не только на свой боевой опыт, приобретенный им еще в годы революционного подполья и гражданской войны, но и на те бесценные сейчас знания, которые он получил в специальной партизанской школе в начале тридцатых годов.
- Вот теперь мы с вами из "кандидатов в партизаны" должны стать настоящими партизанами! - сказал в заключение Руднев своим бойцам. - Я верю в вас, друзья мои! Пусть вас не смущает, что наш отряд пока невелик. Самые могучие реки начинаются с небольших ручейков. Как только мы начнем громить врага, наши ряды пополнятся! Главное в любом деле - начать... и кончить победой, друзья! Так что работенка предстоит нам немалая.
Кто-то весело рассмеялся, отзываясь на шутку. Люди постепенно привыкали к новой, необычной обстановке.
В Новослободском лесу спрятали тол и другое военное имущество. Потом решили понаблюдать за ближним шляхом.
Но когда партизаны наведались на свою базу, она оказалась уже разграбленной. Все, что им было необходимо на время долгой, тяжкой борьбы, увезли гитлеровцы. Деваться было некуда, обращаться за помощью не к кому: в ближайшем населенном пункте, Слободе, уже хозяйничали немцы.
Ночью Руднев послал одного человека в деревню Калищи, где еще не было противника, и к утру отряд имел шесть буханок хлеба. Потом раздобыли у лесника и картошки. Все повеселели, да ненадолго. Еда нужна была каждый день!
Кто-то вспомнил о старом монастыре, где до войны находился детский дом. Разумеется, детдом этот эвакуировали, но кое-что из провизии там могло остаться: всего в дорогу не возьмешь!.. Партизаны решили заглянуть в монастырь. И кое-что нашли там.
Довольствоваться приходилось крохами. Жили впроголодь, ночевали в лесу.
Так продолжалось несколько суток. А потом кто-то спросил: