В них чувства нет, в них нет живой души.
(Сонет 15)
Не в исследовании уже открытых на континенте возможностей поэзии и даже не в приложении их к английскому языку заключено новаторство Филипа Сидни, "английского Петрарки". Неоспорим синтетический характер цикла сонетов "Астрофил и Стелла", а также "Защиты поэзии" и "Аркадии", который выражается не в суммировании отдельных известных уже приемов, а в преобразовании множества этих приемов в нечто новое, в собственное открытие Сидни, ибо, зная это или не зная, он свято следовал завету своего старшего современника Роджера Ашама: "Об английском предмете писать для англичан и на английском языке" {Цит. по кн.: Saintsbury D. The Earlier Renaissance, London 1901, p. 260.}.
Совершенно очевидно, во-первых, что цикл - не поэтический дневник автора: в нем есть множество примет времени, но практически нет упоминаний о том, какой в действительности была тогда жизнь Сидни, что его занимало и к чему он стремился. Во-вторых, большинство сонетов цикла обращено не к Стелле, а к другу, поэтам, луне, кровати, воробью, Амуру, Добродетели, и в первую очередь они должны были быть услышаны читателем, ибо он истинный адресат цикла, тогда как Астрофил, Стелла и другие персонажи - это актеры, рассказывающие о любви Астрофила и Стеллы. Несомненно, что тут отступление и от той традиции европейских лирических циклов, - авторы которых стремились с помощью сонетов привлечь к себе внимание их возлюбленных.
Вопрос о жанре цикла "Астрофил и Стелла" - один из наиболее спорных в литературе о Сидни, и с ним самым непосредственным образом связан вопрос об идентичности личности автора и Астрофила {Некоторые литературоведы, говоря об авторстве Сидни-Астрофила, утверждают тем не менее "драматический характер" Астрофила, что приводит их к выводу о противоречии в теории и практике Ф. Сидни (см., напр.: Smith H. Elisabethen Poetry: A Study in Conventions, Meanings and Expression. Cambridge, 1951).}.
Пожалуй, провести четкую границу между автором и Астрофилом, т. е. выделить, где слова автора, где героя, все же достаточно трудно, тем более что почти все сонеты написаны от первого лица. Однако нам кажется, что цикл сонетов "Астрофил и Стелла" Филипа Сидни - это первая попытка сонетиста отделиться от своего героя и, по возможности не упрощая свойственную человеку XVI столетия сложность и противоречивость характера, провести его по пути нравственного совершенствования, в конце которого автору виделось не райское блаженство, а плодотворная деятельность на благо человечества.
Филип Сидни создал новый тип поэтического произведения. "Астрофил и Стелла" в отличие от предшествовавших ему лирических циклов - произведение лиро-эпическое.
Приняв такое толкование, мы можем по достоинству оценить и неуместную в посланиях к любимой ироничность автора, и некоторую противоречивость суждения Астрофила и даже значение столь важной части цикла, как песни, из которых те, что написаны хореем, рассказывают о важных для влюбленных событиях, а те, что написаны ямбом, носят характер авторских отступлений. Только исходя из этого, мы можем говорить об Астрофиле как о "говорящей картине Поэзии", а также о возложенной на него этической задаче нравственного совершенствования человека, без которой Сидни считал невозможной истинную Поэзию и в решении которой Поэзия, как он писал в "Защите", превосходит все другие искусства.
В предисловии к первому изданию цикла "Астрофил и Стелла" (1591) Томас Нэш (1567-1601) назвал сочинение Сидни "трагикомедией" любви, где "пролог вселяет надежду, а эпилог - отчаяние". По мнению В. Ринглера, Нэш считал цикл комическим потому, что ни один персонаж не умер. Но в то же время он представлялся ему и трагическим, поскольку в удел Астрофила досталось лишь отчаяние.
А так ли это? Разве заключительные строки сонета 108 подтверждают идею Нэша о трагическом финале?
Ты в черный день - отрада мне всегда,
И в радости лишь ты - моя беда.
Конечно, нет, ибо в этих строках дуализм любви совпадает с такой же двойственно-противоречивой основой жизни вообще, которая не может быть только счастливой или несчастливой.
Зачем был создан Астрофил? - Чтобы показать нравственное совершенствование человека. Как? - В муках, в противоборстве разума и страсти.
...И начинается повесть о печальной любви Астрофила, "неизлечимо пораженного Купидоном" (сонет 2). Сетуя на неожиданно настигшую его любовь, "покоренный" Астрофил предается мечтам о взаимной любви, однако ему приходится признать, что у его возлюбленной сердце - "крепость прочной кладки" (сонет 12). Холодностью возлюбленной принужденный к "долгой осаде", - Астрофил много размышляет о любви (сонет 14), которая у него всегда двойственная - небесная и земная, благостная и греховная, идеальная и плотская, и о том, как выразить свои чувства в поэзии (например, сонет 1, известный как "сонет о сонете"). Астрофил попеременно то впадает в отчаяние от мысли о собственном ничтожестве (сонет 18), то укоряет себя за то, что стал "на добродетель хром" (сонет 21). И в конце концов он с горечью, но также и с радостью признается:
Стремлюсь душой и днем, и по ночам
Лишь к сердцу Стеллы и к ее очам.
(Сонет 23)
Увы, сердце Стеллы остается холодно к признаниям влюбленного, она не отвечает ему взаимностью (сонет 43). Более того, Астрофилу даже приходится сетовать на то, что
Фантазия, мой друг, волнует Вас
И вымысел сильнее поражает,
Чем то, что Ваш слуга переживает.
А вы вообразите, что рассказ
О безответной страсти прочитали,
И посочувствуйте моей печали.
(Сонет 45)
Приведенные строки, наполненные страстью, заключают в себе как бы нечаянную хвалу истинному искусству.
Несмотря на чары любви, Астрофил не делает из своей возлюбленной идеала и даже позволяет себе поиронизировать на ее счет (сонет 51), однако его любовь от этого не становится слабее.
В конце концов любовь Астрофила все же нашла отклик в душе Стеллы, но ее любовь оказалась идеальной, и это вызывает новые страдания Астрофила, далекого от упований на райское блаженство. Он земной человек, и его мечты - о блаженстве страсти. Поэтому он отвергает ее благочестивую любовь:
Любимая, увы мне: если это
Любви подачка, нищему монета,
Так не люби же, чтоб любить меня!
(Сонет 62)
Астрофил живет в XVI в., освободившемся от средневековой идеи умерщвления плоти, и утверждает новые законы человеческой жизни, земные законы.
Первая часть сонетного цикла заканчивается песнью первой, которая является прославлением любви и возлюбленной: "Твою, твою земную власть пою..."
Вторая часть начинается с сонета 64. Астрофил уверен в любви Стеллы. Но надежда и радость вскоре сменяются болью и разочарованием. Добродетельная Стелла, принимая любовь Астрофила, отвергает его страсть:
Лишь скромность, преданность и угожденье,
При сдержанной учтивости речей,
Лесть на устах, в глазах - благоволенье
Предписаны мне Госпожой моей.
Нет, в эти рамки Страсти не вместиться,
Я должен гнать тебя, - но как решиться?
(Совет 72)
Когда же Астрофилу удается поцеловать Стеллу, отчаяние уступает место эмоциональному и, что, по-видимому, тоже немаловажно, духовному взлету, о чем с неуемной радостью Астрофил рассказывает своему собеседнику в сонете 74.
В песни восьмой речь идет о решительном объяснении, происшедшем между Астрофилом и Стеллой. Она построена в форме диалога Астрофила и Стеллы. Здесь мы, наконец-то, непосредственно встречаемся с героиней цикла:
Верь, исполнен в этот раз
Жгучей боли мой отказ.
Честь-тиранка так велела.
Над собой не властна Стелла.