Ставя боевые задачи, я участвовал и в организации партийно-политической работы. Настроение в войсках я знал не только по докладам, но изучал его, бывая на командных и наблюдательных пунктах дивизий и полков, в траншеях рот, на огневых позициях батарей - беседовал с командирами соединений, частей, подразделений, с их комиссарами и политруками, очень часто и с бойцами.
После серьезного знакомства обо всех начальниках штабов - своих подлинных первых заместителях, непосредственно возглавлявших подготовку любой операции и очередного боя вместе со своими подчиненными и контролировавших выполнение моих приказов и распоряжений, за исключением одного, у меня остались самые теплые воспоминания как о высококомпетентных специалистах, наделенных большим трудолюбием, людях с твердым характером, отличавшихся прямотой и принципиальностью.
...Весна 1942 года вступала в свои права. Она вселяла большие надежды на решительный разгром врага и освобождение захваченных городов и сел. Беседуя между собой в штабе, мы сходились в своих мнениях и на другом: после провала зимней кампании 1941/42 года гитлеровцы будут стремиться начать крупное летнее наступление, чтобы поднять свой престиж, вернуть стратегическую инициативу а как можно быстрее закончить войну. Думалось, что враг хорошо понимал тот факт, что затяжка войны грозит ему катастрофой. Но и мы понимали, что противник уже не способен начать всеобщее наступление, как это было в 1941 году, потому что к этому времени он понес невосполнимые потери. Несомненно было и то, что германское верховное командование сосредоточит удар на каком-то одном направлении, чтобы предрешить исход войны. Но на каком?..
Военный совет Юго-Западного направления в докладе, направленном в Ставку 22 марта, оценивал обстановку, сложившуюся в это время в полосах действий его фронтов, следующим образом. Задачи, поставленные на зимний период 1942 года, войскам Юго-Западного направления выполнить не удалось. Но все же в результате ряда наступательных операций на важнейших для противника направлениях наши войска взяли в свои руки инициативу, нанесли ему чувствительные потери и освободили от врага значительную территорию. Особенно существенными оказались действия на стыке фронтов, где удалось прорвать укрепленную полосу противника, нанести ему значительные потери, овладеть районом Алексеевка, Лозовая, Барвенково, лишив неприятеля важнейшей железнодорожной магистрали Харьков - Донбасс, и создать угрозу глубокому тылу его основной группировки, действующей в Донбассе и Таганрогском районе. Нами занято весьма выгодное положение для развития наступления на Харьков. Только недостаток сил и средств не позволил использовать достигнутый успех для разгрома главной вражеской группировки на юге и для захвата Харькова. Из анализа агентурных данных и показаний военнопленных делался вывод, что противник сосредоточивает крупные силы восточнее Гомеля и в районах Кременчуга, Кировограда, Днепропетровска. Предполагалось, что германское командование готовилось перейти весной к решительным действиям. Военный совет Юго-Западного направления считал, что, несмотря на крупную неудачу осеннего наступления на Москву, весной враг снова будет стремиться к захвату нашей столицы. Его главная группировка упорно стремится сохранить свое положение на московском направлении, а резервы сосредоточиваются против левого крыла Западного фронта - восточнее Гомеля и в районе Брянска. Наряду с фронтальными ударами против Западного фронта противник предпримет наступление из районов Брянска и Орла в обход Москвы с юга и юго-востока с целью выхода на Волгу в районе Горького и изоляции столицы от промышленных центров Поволжья и Урала. На юге, утверждалось в докладе, следует ожидать наступления крупных сил противника между Северским Донцом и Таганрогским заливом, чтобы овладеть низовьем Дона и двигаться на Кавказ к источникам , нефти. Для обеспечения действий основных ударных группировок на Москву и на Кавказ враг может нанести вспомогательный удар из района Курска на Воронеж. Время начала этих действий определялось в середине мая.
Командование Юго-Западного направления считало, что независимо от этого войска подчиненных ему фронтов должны стремиться к достижению основной стратегической цели - разгрому противостоящих вражеских сил и выходу на средний Днепр, к Гомелю, Киеву, Черкассам и далее от Черкасс на юг, к Первомайску и Николаеву.
Излагались в докладе задачи Южного, Юго-Западного и правофлангового Брянского фронтов, войска которых предлагалось привлечь к наступлению, а также соображения по их усилению резервами Ставки и обеспечению материально-техническими средствами{44}.
Ставка не согласилась с предложениями Военного совета Юго-Западного направления из-за недостатка необходимых для этого сил и средств. Но его оценка обстановки повлияла на общее решение. И. В. Сталин дал согласие на проведение частной операции по разгрому харьковской группировки противника и освобождению Харькова имеющимися силами. Осуществление этого замысла должно было создать условия для последующего развития наступления на Днепропетровск.
Командование направления разработало такой план. Ставка согласилась с ним. Операцию намечалось провести силами Юго-Западного фронта путем нанесения сходящихся ударов из района Волчанска и из барвенковского выступа в общем направлении на Харьков. Главный удар с барвенковского выступа предстояло наносить войскам 6-й армии, которой командовал генерал-лейтенант А. М. Городнянский, и армейской группе под командованием генерал-майора Л. В. Бобкина. 6-я армия должна была прорвать оборону на участке от Верхнего Бишкина (35 км западнее Балаклеи) до Гришине (40 км юго-западнее Балаклеи) и развивать наступление на Харьков с юга. Соединениям армейской группы ставилась задача наступать в общем направлении на Красноград, прочно обеспечивая действия 6-й армии с юго-запада.
Из района Волчанска планировалось развернуть наступление другой ударной группы в составе 28-й армии, которой командовал я, и примыкавших к ней фланговыми соединениями 21-й армии генерала В. II. Гордова и 38-й армии генерала К. С. Москаленко. Войска этой группы получили задачу прорвать оборону врага на фронте от Нежеголя (16 км севериеэ Волчанска) до Большой Бабки (30 км восточнее Харькова) и развивать наступление в обход Харькова с севера и северо-востока навстречу наступающей с юга главной ударной группировке.
Обеспечение наступления войск Юго-Западного фронта с юга возлагалось на Южный фронт, командование которого должно было организовать оборону на южном фасе барвенковского выступа силами 57-й армии под командованием генерал-лейтенанта К. П. Подласа и 9-й армии, которой командовал генерал-майор Ф. М. Харитонов.
Главком Юго-Западного направления в конце марта на узком совещании ознакомил с замыслом предстоящей операции командующих и членов военных советов армий, привлекаемых к участию в Харьковском сражении, дал указания по подготовке войск к наступлению.
Но к лету этого года генеральный штаб вермахта тоже готовил большое наступление на южном крыле советско-германского фронта (кодовое название операция "Блау"). Планом предусматривалось нанести два удара - первый - на воронежском, второй - на кантемировском направлениях. Армейская группа "Вейхс" и 6-я армия Паулюса из района Курска на Воронеж и из района Волчанска на Острогожск предполагали разгромить советские войска на воронежском направлении, выйти к Дону на участке от Воронежа до Новой Калитвы и захватить плацдарм на левом берегу Дона для последующего наступления в тыл войскам Юго-Западного и Южного фронтов, уничтожить их, затем повернуть на юг, быстро продвинуться на кавказском и сталинградском направлениях. К началу наступления противник сосредоточил на южном крыле 97 дивизий, насчитывавших 900 тысяч человек, 1200 танков и штурмовых орудий, более 17 тысяч орудий и минометов. Их поддерживали 1640 боевых самолетов. Враг несколько превосходил противостоящие им войска в артиллерии и авиации.
К великому сожалению, советскому командованию стало известно это слишком поздно. Узнали бы своевременно - могли измотать врага в обороне.
После совещания у маршала С. К. Тимошенко началась усиленная подготовительная работа всех звеньев управления 28-й армии и перегруппировка войск. В соответствии с директивой главкома армия перешла в состав Юго-Западного фронта. Ее 41, 103, 248-я стрелковые дивизии были переданы в 6-ю армию, а 277-я и 301-я стрелковые дивизии ушли в другие объединения. К 13 февраля армия своими 175, 162, 38-й стрелковыми дивизиями выдвинулась к линии фронта, но до апреля находилась в резерве. Штаб временно расположился в Белом Колодезе, а перед началом операции перешел в Петропавловку. На этом рубеже в ее состав были переданы из 38-й армии 13-я гвардейская, 169-я и 244-я стрелковые дивизии{45}.
Что можно сказать о влившихся в армию соединениях?
13-я гвардейская под командованием полковника Александра Ильича Родимцева прошла к тому времени славный боевой путь и заслуженно считалась одной из весьма боеспособных дивизий. Боевое крещение она получила в первые дни войны у западной границы. И во всех сражениях до Северского Донца нигде не дрогнула, не оставила своих позиций без приказа. Полковник А. И. Родимцев выдвинулся на должность комдива из молодых командиров благодаря своим способностям. Чуткость и отеческая забота о подчиненных, продуманность до мелочей решений, твердость воли, скромность и умение появляться на самых трудных и опасных участках боя - все это создало ему исключительную славу и авторитет среди бойцов и командиров.
169-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник С. М. Рогачевский, закалилась в зимних боях. Это соединение совместно с 226-й стрелковой дивизией не давало гитлеровским головорезам отсиживаться в тепле, выбило оккупантов из Рубежного, Викнино, Верхнего Салтова, улучшило свои позиции на западном берегу Северского Донца, нанесло врагу большие потери и захватило богатые трофеи. Полковник С. М. Рогачевский показал себя знающим, опытным командиром. Проведенные под его руководством частные операции требовали больших организаторских способностей, тонкого знания тактики и психологии противника, умения вовремя вывести свои войска из-под удара врага. Рогачевский продемонстрировал эти качества. В результате было подсчитано, что 169-я стрелковая дивизия нанесла неприятелю потери в четыре раза большие, чем понесла сама.
А вот 244-я стрелковая дивизия в боях не участвовала. Она только сформировалась и находилась в резерве Юго-Западного направления. Командовал дивизией полковник М. С. Истомин, знающий, заботливый и исполнительный командир. Правда, я заметил, что он иногда передоверял своим подчиненным. И в одной из бесед с ним я указал на это. Забегая вперед, скажу, что в боях он командовал частями уверенно.
В таком составе 28-я армия и начинала операцию по освобождению Харькова.
Первая оперативная директива главнокомандующего Юго-Западным направлением была получена 10 апреля 1942 года. В ней предлагалось подготовиться к наступательной операции, накопить не менее четырех боевых комплектов боеприпасов, семь-восемь заправок горюче-смазочных материалов и на 12-14 суток продовольствия и фуража. Несмотря на весеннюю распутицу, указания были выполнены в срок. В конце апреля была получена вторая директива, определявшая задачу 28-й армии и нашим соседям: справа - 21-й армии, которой предстояло наступать своим левым флангом, обеспечивать правый фланг нашей армии, и слева - 38-й армии, которой надлежало наступать правым флангом, содействуя успешному наступлению нашей армии, и обеспечивать ее левый фланг.
Разработанный штабом армии план операции состоял из трех этапов. Первый предусматривал перегруппировку сил и занятие исходного положения для наступления. В первом эшелоне располагались четыре стрелковые дивизии и во втором - две стрелковые дивизии - 38-я и 162-я. Причем наступление 169, 244 и 13-й гвардейской стрелковых дивизий поддерживалось танковыми бригадами. 175-я стрелковая дивизия, наступавшая в лесистом районе, не имела такой поддержки, но 6-я танковая бригада, располагавшаяся за боевыми порядками 175-й дивизии, имела задачу быть в постоянной готовности поддерживать ее боевые действия.
Второй этап - прорыв оборонительной полосы противника и выход на рубеж Черкасское-Лозовое, Большая Даниловка, хутор Кулиничи. Этот этап как основа операции был тщательно отработан и изучен с командирами стрелковых дивизий и танковых бригад, а последние еще отрабатывали его по своим участкам с командирами частей и батальонов. В ходе боя мы намеревались ввести в прорыв группу развития успеха в составе 3-го гвардейского кавалерийского корпуса (5-я, 6-я гвардейские и 32-я кавалерийские дивизии), 6-й гвардейской танковой и 34-й мотострелковой бригад. Поэтому вопросы обеспечения и четкого взаимодействия всех родов войск с группой развития успеха требовали пристального внимания.
На третьем этапе предполагалось освобождение Харькова. Этот этап нами не отрабатывался, о его содержании в плане было сказано вскользь, так как в ту пору у нас еще не было опыта боев за крупные города. К тому же мы были твердо уверены, что, если обойдем Харьков, гитлеровцы не будут его оборонять, потому что сил у них было немного. Об этом свидетельствовали данные разведывательного отдела Юго-Западного фронта. В частности, перед фронтом 28-й армии враг имел две пехотные и одну танковую дивизии, а в резерве 6-й полевой армии находилось всего 3-4 дивизии.
Получая такую информацию о соотношении сил, естественно, хотелось как можно скорее ударить по врагу. Желанный успех казался близким, и это настраивало всех нас оптимистично. Освобождение Харькова для всех бойцов и командиров было желанной целью.
Харьков... Это слово не сходило с уст политработников, агитаторов, со страниц стенгазет, боевых листков.
Наступаем!
Итак, 12 мая начинаем наступление. Все продумано, подсчитано, расставлено. Невидимая для врага пружина взведена и будет спущена с первым залпом артиллерийской подготовки в 6 часов 30 минут утра. Я вместе с начальником артиллерии полковником А. А. Гусаковым находился на вспомогательном пункте управления, построенном на высоте 160,3, которая находится южнее Шатохино. ВПУ, пожалуй, несколько удален от переднего края наших войск. Отсюда просматривалась не вся линия обороны противника. Но впереди раскинулась долина Северского Донца. Она-то в не позволяла расположить вспомогательный пункт ближе. Но у него был ряд достоинств, главное из которых - он лежал в полосе наступления наших войск, расположен в центре их боевых порядков, имел надлежащую связь со всеми соединениями.
Ночь. На левом фланге взлетают ракеты, слышны пулеметные и автоматные очереди. Наверное, наша разведка нарушила сон немцев.
На правом фланге и в центре часто стреляют зенитные орудия и пулеметы, слышны глухие взрывы бомб. Это наши ночные бомбардировщики наносят удары по Перковцам, Байраку, Купьевахе. Кроме дежурных, все отдыхали. Попытался и я уснуть. Тщетно. Все время не дает покоя мысль: а можно ли верить данным нашей фронтовой разведки? Ведь сколько раз с начала Великой Отечественной войны и в Юго-Западном, и Южном фронтах данные фронтовой разведки оказывались далекими от истины. Правда, бывало и иначе. Например, в период подготовки и проведения Барвенково-Лозовской наступательной операции фронтовая разведка правильно определила силы, состав и резервы противника.
На какое-то время мне все же удалось забыться. И, казалось, тотчас услышал:
- Товарищ генерал, уже шесть часов, - это говорил мой адъютант.
Я быстро встал. Подошел к начальнику артиллерии А. А. Гусакову прильнувшему к стереотрубе. Спросил:
- Как идут дела?
- Батареи вновь прибывших артиллерийских полков усиления закончили пристрелку, - доложил он. - Сейчас в штабах артполков обобщают и дифференцируют данные пристрелки по батареям. Через 30 минут начнется артиллерийская подготовка.
Я невольно залюбовался статным, по-кавалерийски подтянутым полковником. Высокий, с открытым симпатичным лицом, ясными голубыми глазами, он всегда отличался безукоризненной выправкой и деловитой собранностью. Прекрасные внешние качества гармонировали с большой внутренней культурой и разносторонними интересами. Гусаков любил и отлично знал артиллерийское дело, был образцом командира-профессионала.
Выслушав его толковый доклад, я приказал дежурному командиру-связисту вызвать к аппарату командиров дивизий.
- "Корма" слушает, - прозвучал в трубке знакомый баритон генерала Кулешова.
- Как дела?
- Все в порядке, товарищ Первый! - последовал короткий бодрый ответ.
- "Железо", что нового у вас? - обращаюсь к полковнику Родимцеву.
- Плоды зреют, товарищ Первый, ждем урожая, - как всегда, спокойно ответил он.
Так я опросил всех командиров соединенений. Все они с нетерпением ждали. Стрелки часов приближались к 6 часам 30 минутам, но мне казалось, что время остановилось.
Подошел начальник военно-воздушных сил армии и доложил о готовности самолетов на полевых аэродромах к предстоящему вылету. В 7 часов 10 минут пикирующие бомбардировщики и штурмовики начнут обработку артиллерийских позиций врага, скоплений его резервов, танков, автомашин.
Я еще раз напомнил ему о необходимости уделить особое внимание взаимодействию с наземными войсками и своевременному прикрытию их от ударов вражеской авиации.
В 6 часов 30 минут дружно загрохотала артиллерия. Тотчас пришли в движение боевые порядки пехоты и поддерживающие их танки: они занимали исходное положение для атаки. Со своего пункта управления я видел, как артиллеристы разрушали инженерные сооружения немцев, крушили противотанковые препятствия, накрывали огневые позиции артиллерии и минометов.
В 7 часов 10 минут в гул артиллерийской канонады вплелись звуки разрывов бомб - наши бомбардировщики и штурмовики над полем боя. Весь передний край обороны противника на тактическую глубину заволокло дымом и пылью от разрывов бомб, снарядов и огненных залпов реактивных минометов. Вот уже поднялись передовые цепи пехоты. Они устремились к окопам врага, чтобы сразу, как только артиллерийский огонь будет перенесен в глубину, атаковать фашистов.
За 169-ю и особенно за 13-го гвардейскую стрелковые дивизии я не беспокоился. Бойцы этих соединений знали, почем фунт боевого лиха, и умело действовали на поле боя. А вот как себя чувствуют бойцы 175-й и 244-й дивизий, находясь под траекториями снарядов и реактивных мин? Они ведь до этого не нюхали пороха. Для них это первый бой! Накануне наступления мы с Н. К. Попелем направили в эти дивизии всех политработников политотдела армии.
- "Корма", - вызываю генерала Кулешова, - как себя чувствуют бойцы в этом грохоте?
- Идут хорошо! - ответил комдив 175.