Добрейший Николай Михайлович, начну с того, что Ваш "Лунатик" - очень хороший рассказ и всем здесь нравится. Вы делаете поразительные успехи. Другого Вашего рассказа я не видел и не читал, но говорят, что он тоже будет напечатан.
Во-вторых, поздравляю Вас с праздником.
В-третьих, пожалуйста, не считайте меня лютым кредитором. Те сто рублей, которые Вы мне должны, я сам должен и не думаю заплатить их скоро. Когда уплачу их, тогда и с Вас потребую, а пока не извольте меня тревожить и напоминать мне о моих долгах.
Итак, Вам нужно не 500, а 400 р. Если к тому же еще Вы решите отдать долг Александру Семеновичу не теперь, а месяца через три, то останется всего долгу 350 р. Такую сумму не страшно просить. Вы напишите Суворину, по возможности подробнее, т. е. сошлитесь на болезнь, проценты и проч., и попросите его выслать Вам 350 р. Пообещайте уплачивать по 25%. Думаю, что он не откажет Вам, ибо нет никакого основания отказывать в 350 р. такому сотруднику, как Вы. Я бы не отказал Вам. Скорее же напишите, а я поддержу Вашу просьбу, буде Суворин покажет мне Ваше письмо.
Вчера я целый день выматывал из души рождественский рассказ, написал, кроме того, про болезнь Ирода, прочел миллиард корректур и замучился.
Ваша книжка еще не набирается благодаря предпраздничной сутолоке в типографии.
Ну, будьте здоровы. Приезжайте.
Ваш А. Чехов.
1252. Л. С. МИЗИНОВОЙ
28 декабря 1892 г. Петербург.
28 дек.
Ликуся, если Вы в самом деле приедете в Петербург, то непременно дайте мне знать. Адрес всё тот же: Мл. Итальянская, 18.
Дела службы, которые Вы ехидно подчеркиваете в Вашем письме, не помешают мне провести с Вами несколько мгновений, если Вы, конечно, подарите мне их. Я уж не смею рассчитывать на час, на два или на целый вечер. У Вас завелась новая компания, новые симпатии, и если Вы уделите старому надоевшему вздыхателю два-три мгновения, то и за это спасибо.
В Петербурге холодно, рестораны отвратительные, но время бежит быстро. Масса знакомых.
Видел во сне гр. Мамуну.
Вырезываю из провинциальной газеты объявление и спешу послать Вам на случай, буде пожелаете выйти par dйpit. Вы вполне подходите под условия.
Вы писали мне, что бросили курить и пить, но курите и пьете. Меня обманывает Лика. Это хорошо. Хорошо в том отношении, что я могу теперь, ужиная с приятелями, говорить: "Меня обманывает блондинка"...
Будьте здоровы. Так пишите же. Пишите!
Ваш А. Чехов.
* с досады (франц.).
1253. А. И. УРУСОВУ
29 декабря 1892 г. Петербург.
29 дек. Петербург, Мл. Итальянская, 18.
Дорогой Александр Иванович, из дому мне прислали список писем, полученных на мое имя; в этом списке между прочим названо письмо от Вас с заметкою "очень нужное". Так вот именно ввиду заметки спешу уведомить Вас, что в настоящее время я обретаюсь в Петербурге, куда и благоволите адресоваться, если в самом деле на мою долю выпал счастливый жребий понадобиться Вам.
Поздравляю Вас с Новым годом и шлю тысячу пожеланий.
В Петербурге скучновато.
Ваш А. Чехов.
На конверте:
Москва,
Арбат, Никольский пер., собств. дом Его сиятельству Александру Ивановичу Урусову.
1254. В. А. ГОЛЬЦЕВУ
30 декабря 1892 г. Петербург.
30 дек. Петербург, Мл. Итальянская, 18.
С Новым годом, с новым счастьем! Повесть пришлю к концу января, как Вы желаете, и постараюсь переменить название. Я сильно постриг ее.
В Петербурге скучно. Хочется в деревню.
Желаю Вам всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
Вукола Михайловича и Митрофана Ниловича поздравляю с Новым годом. На обратном пути постараюсь повидаться.
Здесь у пишущей публики имеет большой успех Гарин. О нем много говорят. Я пропагандирую его "Несколько лет в деревне".
1893
1255. Н. М. ЕЖОВУ
4 января 1893 г. Петербург.
4 янв. 93.
С Новым годом! Вам следует прочесть корректуру Вашей книжки, но Вы напрасно ставите Ваш приезд сюда в зависимость от корректурных соображений. Прочесть корректуру можно и у себя дома, сидя в Москве. Здесь же Вам придется только гулять. Дом Суворина превратился в лазарет. Болен Алексей Сергеевич: инфлуэнца и воспаление уха; больна девочка Варя: корь. Гувернантка m-lle Эмили свалилась со шкафа, и я теперь по два раза в день перевязываю ей ушибленную рану. Наконец, болен я сам: свирепый кашель и жар. Болен брат Коломнина... И т. д. И т. д. Я мог бы попросить, чтобы поскорее набирали Вашу книжку, но просить некого, ибо все или больны, или же хандрят.
У Лейкина я был уже два раза, у Билибина - раз. У обоих обедал.
Морозы трескучие.
Будьте здоровы. Ждем.
Ваш А. Чехов.
1256. Л. Я. ГУРЕВИЧ