29 января 1883 г. Москва.
Добрейший
Гавриил Павлович!
Ваше любезное письмо получил вчера ночью и прочел его с удовольствием. Тысячу раз благодарю, что не забываете нас, грешных.
Напрасно Вы благодарите за журналы. Это мне ничего не стоит, и я рад был бы хоть чем-нибудь отблагодарить Вас за Ваше гостеприимство.
Летом, может быть, у вас побываю, если позволите.
Вы пишете: "...может быть, наша масть Вам уже не под стать". Этакие слова грех писать. Неужели Вы думаете, что я уже успел сделаться скотиной? Нет-с, подождите немножко, теперь еще пока рано, еще не испортился, хоть и начал жить. Да и в будущем я едва ли буду делить людей на масти.
Написал в Велюнь письмо.
Живется сносно, но здоровье уже увы и ах! Работаешь, как холуй, ложишься в пятом часу утра. Пишу в журналы по заказу, а нет ничего хуже, как стараться поспеть к сроку. Деньги есть. Ем прекрасно, пью тоже, одеваюсь недурно, но... уж нет лишнего мясца! Говорят, я похудел до неузнаваемости.
Ну, и женщины...
Работаю в Питер и в Москву, известен стал, знаком со всеми... Живется почти весело. Летом поеду на юг поправлять здоровье. Кланяюсь Алеше, Саше, Зое и Нине, а Наталье Парфентьевне, которую я помню во всех чертах (у нее хорошее лицо), посылаю поклон нижайший. Вам жму руку и остаюсь постоянным слугою
А. Чехов
или: А. Чехонте
М. Ковров
Человек без селезенки.
Так я подписываюсь, работая в 6-7 изданиях. Получаю по 8 коп. за строчку.
Расходы ужасные. В день на извозчика больше рубля сходит.
Мой адрес:
Москва, Сретенка, Головин пер., д. Елецкого, А. П. Чехову, или же в любую редакцию. Но лучше по первому: дома я бываю чаще, чем в редакциях.
34. М. М. ДЮКОВСКОМУ
5 февраля 1883 г. Москва.
83/5/II
Милостивый государь
Михаил Михайлович!
Вашу рукопись я показывал в двух редакциях, сам прочел и в общем пришлось покончить казенною фразой: "по случаю накопления материала и т. д.". Для ежедневных и еженедельных газет она неудобна, потому что велика, в большой же журнал ее не примут, потому что она не серьезна по форме, хотя и занялась серьезной задачей. Форма и стих, по моему мнению, потерпят в редакции большого журнала фиаско после первых 3-4-х строк. Жаль будет, если этот далеко не плохой труд пропадет даром. Вы, наверное, видели в печати вещи, во много раз худшие. Есть один исход: можно выпустить отдельным изданием, т. е. продать на Никольской. Ходов и выходов Никольских я не знаю, но у меня есть приятели специалисты по этой части. Если автор затруднится сам взяться за продажу в рабство своего детища, то я могу попросить приятеля похлопотать, узнать, спросить... Обещать исполнения сего в скором времени не могу, ибо не знаю, когда увижу единого из оных приятелей.
Наши Вам кланяются.
Уважающий Вас Антон Чехов.
35. Ал. П. ЧЕХОВУ и А. И. ХРУЩОВОЙ-СОКОЛЬНИКОВОЙ
Между 3 и 6 февраля 1883 г. Москва.
Любезный друг Сашинькёх!
Письмо твое поганое получил и оное читал с упреком в нерадении. Я читал твое письмо тётеньке, Семен Гавриловичу, Сергей Петровичу, Иван Егорычу, и всем оно понравилось. Сергей Петрович прослезился, несмотря даже на то оскорбление, которое ты, по неразумию своему и гордыне, нанес величию богов. "Осколки" ты будешь получать. Я вчера еще раз писал Лейкину, а Лейкин исполняет мои прошения с особенною ревностью: я у него один из солидных бджёл. Журнал, как увидишь, умно составляемый и ведомый, хорошо раскрашиваемый и слишком либеральный. Там у меня, как ты увидишь, проскочили такие вещи, какие в Москве боялись принять в лоно свое даже бесцензурные издания. Боюсь, чтобы его не прихлопнули. Получаю от Лейкина 8 коп. за строчку. Гонорар наиаккуратнейшим образом высылается каждое первое число.
"Зритель" и выходит аккуратно, и платит аккуратно. Я заработал уже в нем рублей 90.
Становлюсь популярным и уже читал на себя критики.
Медицина моя идет crescendo. Умею врачевать и не верю себе, что умею... Не найдешь, любезный, ни одной болезни, которую я не взялся бы лечить. Скоро экзамены. Ежели перейду в V курс, то, значит, finita la comedia...* He имея усов, знаний и возраста, придется вступить на стезю Захарьиных и Циркуненков... Материя скучная...
Пиши, любезный.
А. Чехов.
Милостивейшая государыня Анна Ивановна!
Как ви наивны! Неужели ви думаете, что молчание ведет к совершенству в смысле спасения? Ну отчего бы Вам не написать хоть строчечку... (хоть копеечку! - как говорит Стружкин). Сердиты Вы, что ли? Если сердиты, то бросьте сердиться... наплюйте... Будьте грамотны и нас ради... Ведь Вас учили грамоте не для того только, чтобы прочитывать на Долгоруковской улице гробовые вывески и переводить А. М. Дмитриеву итальянские комедии.
У вас сейчас весна будет. Счастливчики!
Я недавно послал письмо Вам, о судьбе которого ничего не ведаю. Шурке советую щеглов ловить. Что он поделывает? Учится?
Летом прибудем сечь Ваше потомство.
Существует ли Борискин кабак?
Андай кому следует:**
* комедия окончена (итал.)
** конец письма не сохранился.
36. Ал. П. ЧЕХОВУ
20-е числа февраля 1883 г. Москва.
Доброкачественный брат мой,
Александр Павлович!