/Фелисити/
По дороге домой я вновь и вновь мысленно возвращалась к диалогу с однокурсницами и нервно закусывала губы. Откуда они узнали?
И, самое главное, что же теперь будет? Сейчас к связям такого рода относятся с большим осуждением.
Ответ на первый вопрос настиг меня подобно грабителю в темном переулке – битой из-за угла и по голове. На телефон посыпались сообщения, и, открыв первое попавшееся от случайной знакомой курсом младше, я ахнула и прижала пальцы к губам.
Ссылка… А по ссылке куча фоток со мной и Адамом… Слава богу, максимальный разврат это поцелуи в машине, но сам факт…
А сообщения все приходили и приходили. Всем хотелось знать из первых рук, какой же на самом деле в постели наш несокрушимый преподаватель и как же мне удалось его совратить.
Чего мне стоило скрутить истерику в узел, знает только небо. Часто, мелко дыша, я прислонилась спиной к входной двери и старалась не поддаться эмоциям. А проклятый телефон продолжал вибрировать, разрываясь от входящих сообщений. Ну, а когда вслед за мессенджерами посыпались еще и звонки, я не выдержала и просто выключила телефон, а после отшвырнула от себя, словно ядовитое насекомое.
Спокойно, Фел… Спокойно.
Подавив первую истерическую реакцию, я снова взяла в руки телефон и, включив, быстро набрала номер Адама. Ответом был механический голос, ввергший меня в еще большую панику.
Что теперь будет? Я-то ладно, от пристального внимания еще никто не умирал, но Адам Браун карьерист, который потратил много сил на становление как в бизнес-кругах, так и в научных. А обвинение в нарушении преподавательской этики может лишить его должности и добавить неприятностей в рабочей сфере.
Посмотрев на свои подрагивающие пальцы, я решительно встряхнула головой и отправилась на кухню. Механические действия всегда меня успокаивали, надеюсь, выручат и сейчас.
Еще вчера я поставила мариноваться мясо и сегодня надо было только отправить его в духовку, а на второй уровень поставить запекаться картофель в ломтиках.
Я перетащила на кухню ноутбук Адама и включила одну из лекций по аналитике, материалы из которой должны были прийтись очень кстати для защиты диплома. Но слова будто проходили мимо меня. Я ни черта не могла запомнить из-за нервов.
Ужин был почти готов, когда в дверном замке повернулся ключ.
Я сняла фартук и, поправив завязанные в хвост волосы, отправилась в прихожую.
Меньше всего я ожидала увидеть Адама с огромным, роскошным букетом орхидей.
– Бог мой… – протяжно выдохнула я, ощущая, как немного притупляется тревога, накопленная за день, а в глубине души расправляет крылышки хрупкая бабочка Счастье.
– Это тебе. – Подойдя ближе, Адам передал мне цветы; вид при этом он имел хмурый.
– Спасибо, – я подняла на него смущенный взгляд и попыталась поцеловать, но букет был настолько велик, что дотянуться не получилось. Адам наклонился ко мне сам, сминая губы властным, даже немного грубым поцелуем, но тут же заглаживая его нежными прикосновениями. – Адам, они чудесные, но сейчас, наверное, не время…
Я нервно закусила губу, ощущая внутренний диссонанс. В такой ситуации нужно кидаться мужчине на шею и восторженно благодарить за цветы, но меня слишком тревожили события сегодняшнего дня.
– Про нас узнали, – нервно стиснув тонкие стебли, с ходу поделилась проблемой я.
– Я в курсе, – совершенно спокойно ответил Браун, стаскивая ботинки. – Меня сегодня вызывали в попечительский совет.
– И… что произошло? Какое решение там приняли? – я подобралась, со страхом ожидая, что он сейчас скажет что-то совсем нехорошее.
– Все в порядке, Фел. Правда, я ушел из экзаменационной комиссии, но уверен, что ты справишься со всем на "отлично", тем более, что даже я не собирался натягивать тебе оценку в случае чего, – усмехнулся в ответ Адам.
– Понятно…
Голова шла кругом. С одной стороны облегчение из-за того, что для Брауна наша связь не будет иметь никаких последствий, а с другой легкое волнение. Не станут ли меня дополнительно "валить" на сдаче?
– А теперь ты, моя девочка, перестаешь переживать на эту тему и продолжаешь готовиться к защите диплома, – мягко улыбнулся в ответ Браун. – Поверь, все закончилось хорошо. Ты же не думаешь, что я настолько слаб, что не смогу нас защитить?
Это "нас" отозвалось теплом и трепетом где-то в глубине души.
– Конечно, я в тебя верю. Но… – я смешалась и замолчала, не уверенная в том, что стоит говорить про остальные "радости".
– Ну-ка, ну-ка… – мужчина подался вперед, заинтересованно глядя на меня.
– Однокурсники, – поморщилась я и вздохнула. – Я даже телефон выключила – очень сильно досаждают.
– Фел, ты их через пару недель не увидишь вообще. Стоит ли переживать? Да и сейчас время подготовки, а стало быть, ходить в университет не обязательно. Или скучаешь по общению со сверстниками?
– Нет, что ты, – тут же открестилась я, потому как особо близких отношений у меня за время обучения ни с кем не сложилось.
– Вот и чудно, – мужчина потянул носом и алчно покосился в сторону кухни. – Пахнет вкусно. Что приготовила?
– Запеченное мясо и картофель ломтиками по-деревенски.
– Звучит неплохо, – меня развернули и, шлепнув по попе, отправили в комнату ставить цветы в воду.
Пока Адам переодевался и мыл руки, я пробежалась по его квартире в поисках достаточно вместительной вазы для букета, но ничего подобного в жилище закоренелого холостяка не водилось, потому пришлось приспособить под эти цели большое ведро.
Ужин прошел мирно.
– Спасибо, – меня чмокнули в щеку и заявили: – А теперь тебя ждет гранит науки! А я тут закончу и мне тоже нужно просмотреть последние сводки.
Я вернулась в гостиную с ноутом, но сосредоточиться на учебе никак не удавалось. В наушниках очередную лекцию надиктовывал один из светил аналитики, а мои глаза никак не могли оторваться от Адама. Он прислонился бедром к столу и листал вкладки в телефоне.
Я соскучилась…
Раньше я никогда не тосковала по поцелуям, объятиям и прикосновениям, потому что, как правило, после них Эштон начинал претендовать на более откровенные ласки, а это мне просто не нравилось. Но с Адамом все было совершенно иначе…
Я смотрела на его высокую, подтянутую фигуру, изящные пальцы, падающую на лоб прядь волос, и мне дико хотелось… его.
В какой-то момент Браун поднял головой и с ходу поймал мой взгляд. Все замерло, словно время остановилось. Воздух между нами наэлектризовался, жаля кожу едва ощутимыми разрядами, от которых разбегались мурашки и отзвуки будущего наслаждения. Я прекрасно знала, как ЭТО с ним. Знала, что бывает после того, как Адам так смотрит.
Медленно облизнула губы, и Адам в нескольких метрах от меня многозначительно усмехнулся и, бросив телефон на стол, неторопливо двинулся ко мне.
Я поняла, что все будет иначе, в тот момент, когда он остановился в шаге от меня и сжал плечо, удерживая в кресле. Стоял, медленно перебирая мои волосы и оттягивая пряди все сильнее, вынуждая меня запрокинуть шею и смотреть прямо ему в глаза. Впрочем, нет, в глаза далеко не сразу… Ведь напротив моего лица были его бедра, а выше мускулистый торс, широкие плечи… Когда мужская ладонь соскользнула мне на шею и сжала ее, я вздрогнула от незнакомых, но таких будоражащих ощущений.
Глаза Адама темнели все сильнее, и в них словно все демоны ада бесились на своих цепях. Так близко от меня, совсем рядом… под его смуглой кожей.
Чувство опасности будило древние инстинкты.
Он мужчина. Он хищник. Злой, голодный и опасный. Но я давно уже перестала его бояться. Я знала, что хищник может быть нежным. Если захочет, разумеется. Он столько времени давал мне то, что я хотела, так почему бы сейчас не покориться мне?
Прохладные пальцы скользнули выше, к подбородку, и с нажимом провели по моим губам.
– Приоткрой рот, – тихо скомандовал Адам.
Я подчинилась, и мужчина рвано выдохнул, когда я чуть лизнула подушечку большого пальца. Он резко подался вперед, рыком прижимая меня к себе и прихватывая кожу на плече зубами. Я вздрогнула от странного контраста легкой боли и нежности языка, за которым пришло осознание, что… хочу еще.
– Фе-е-ел… Сладкая девочка, – низко промурлыкал Браун, разворачивая меня спиной к себе и надавливая между лопаток, заставляя опуститься ниже и опереться руками на столик. Мой взгляд невольно остановился на очертаниях городского пейзажа за панорамным окном всего в нескольких шагах от нас.
Наглые руки скользнули вперед и взялись за первую пуговичку на моей блузке, но уже на третьей у моего зверя кончилось терпение и, вновь впившись зубами в мою шею, он рванул ткань. Пуговицы с тихим звоном рассыпались по столу и ноутбуку в отдалении.
– Фелиси-и-ити, – протянул Адам, накрывая мои груди ладонями и рывком сдвигая с них чашечки белья. – Красивая, умная… послушная. Моя… Я хочу тебя вот так. Страстно, долго, резко, лишь немного сдвинув белье… Знаешь, как меня заводит эта картина? Ты в моих руках, стонешь от наслаждения, а тело прикрывают лишь тонкая ткань белья, которое, разумеется, ни капли не мешает мне тебя брать.
– Адам, – тихо ахнула я, пытаясь повернуться к нему. – Окна же… видно!
– Кому? – Он рывком прижался бедрами к попке, вдавливая в край стола. Страстно, жестко… до тихого всхлипа, вырвавшегося из моей груди, до дрожи, до зарождающегося пламени между ног. – Никому не видно, чем я тут занимаюсь со своей маленькой скромницей. Фел, неужели ты и правда думала, что люди любят друг друга исключительно в спальне?
– И вечером, – задыхаясь, подтвердила я.
– Фе-е-ел… – Горячее дыхание мужчины прошлось по плечам, и он поцелуями спускался все ниже по позвоночнику, оставляя огненные следы после каждого влажного прикосновения. – Я дико тебя хочу… трахнуть. Именно трахнуть, маленькая. Разложить на этом самом столе и иметь, пока ты не устанешь стонать, почти теряя сознание от наслаждения. Знаешь, как я буду это делать?
Он ущипнул сосок, и я тихо вскрикнула, выгибаясь под телом Адама, за что заслужила укус и строгое:
– Лежи смирно, детка. Сейчас все будет так, как я хочу… С чего бы начать? – рука вновь стиснула грудь, а после отпустила и скользнула по ребрам ниже, чтобы начать неторопливо задирать юбку. – Мне всегда нравилась твоя одежда, Фелисити. Она позволяла вволю фантазировать о том, что от желанного тела меня отделяет всего лишь тонкая ткань юбки, которую можно в любой момент задрать, а тебя наклонить… вот как сейчас… стянуть с тебя трусики… Ты чувствуешь? Тоже как сейчас, моя хорошая. И погладить между ножек. В моих мыслях, в моих мечтах ты всегда была уже влажная, детка. Как сейчас…
Развратные, пошлые слова заставляли сходить с ума, а прикосновения вышибали из головы остатки разума, и все, что я могла – тихо вздыхать и вздрагивать от его касаний. Адам комментировал каждое свое действие, а я сходила с ума от дикой смеси похоти и стыда.
Он прекрасно знал, как меня трогать, с виртуозностью музыканта настраивая струны чувственности моей натуры. Умелые пальцы обвели вход в лоно, размазывая липкую влагу, и рывком вошли в тело, заставив подавиться вдохом и выгнуться на столе. Вышли, скользнув выше, безошибочно находя клитор. Адам ущипнул, погладил, обвел вокруг и вновь погрузился в тело, но уже медленно, слишком-слишком медленно.
Внезапно Браун слегка отстранился и, перевернув меня на столе, с горящими глазами расстегнул юбку и резко стащил ее с бедер, а после с дьявольской усмешкой разорвал тонкие кружевные трусики. Меня трясло, я не отрываясь смотрела в черные, как полночь, глаза Адама и понимала, что это его дикое, необузданное желание заразно. Оно, как вирус, передается воздушно-капельным путем, проникает в легкие и зажигает кровь, испепеляя разум и стыд.
Не успела я опомниться, как мужчина подхватил меня на руки и поставил на пол у окна, обнимая двумя руками и выкручивая соски.
– Ты краснеешь, – мурлыкал на ухо чертов Браун, покусывая мочку и заставляя пылать под его руками, одна из которых вновь нырнула в киску. – Нежные щечки, нежный румянец, нежные складочки между ног… Знаешь, как мне сейчас хочется завести тебе руки за спину так, чтобы ты слегка выгнулась и застыла в неудобном положении? А потом я расстегну штаны и войду в тебя… медленно, Фел, очень медленно.
Он вновь укусил меня за шею и перехватил обе руки, заставляя изогнуться и прижаться грудью к стеклу. Пальцы второй ритмично входили в тело, я тихо всхлипывала, невидящим взглядом смотря на город впереди. Контраст холода стекла и жара внутри тела был таким сильным, что меня трясло крупной дрожью, и я ничего не понимала и не осознавала, кроме желания наконец-то ощутить в себе движения его члена.
Жгучая смесь возбуждения и стыда от того, что стою обнаженная перед всем городом, кружила голову. И только остатки разума успокаивали, говоря, что стекла тонированные и никто нас не увидит. Никто.
Позади звякнула пряжка ремня, а спустя миг по складочкам скользнула головка. Туда-сюда… То касаясь клитора, то почти входя в тело.
– М-м-м-м… Как ты двигаешь бедрами, – хрипло шептал Браун, продолжая сжимать мои руки. – Завлекательно, совратительно. Настолько, что хочется забить на все и просто вбиваться в тебя, слушая крики удовольствия и оставляя отпечатки пальцев на теле. Ох, Фел, в желании видеть на чужом теле свои следы есть что-то больное. Но мне нравится заболевание тобой. О-о-очень нравится.
– Адам, – вскрикнула я, прогибаясь в пояснице, когда он в очередной раз едва-едва вошел в тело, но вновь вышел.
– Да-а-а? – Совершенно безумный, но завораживающий смех над ухом добил меня окончательно. – У тебя дрожат ноги, девочка… Те самые ноги, которые я дико хочу видеть на своих плечах. Но чуть позже, ведь мы никуда не торопимся, не так ли? И я схожу с ума от звуков, которые ты издаешь. Вздохи. Вскрики. Стоны… Ну же, малышка, побалуй меня еще раз.
И длинное, медленное движение внутрь тела. Долгожданное и желанное настолько, что из глаз едва ли не искры посыпались. И да, я стонала, как он и хотел…
Адам глухо рыкнул, проводя языком по моему плечу, медленно выходя почти до конца, чтобы рывком вернуться в глубины тела. И снова, и снова, и снова…
То резкие, быстрые движения, от которых я лишь билась в агонии наслаждения, словно бабочка между стеклом ловушки и иглой коллекционера, то медленные и плавные. От них хотелось выть, царапаться и кусаться, потому что это вело меня по грани оргазма словно на поводке, не позволяя наконец уже сорваться в пропасть.
Казалось, что я сошла с ума и до сознания доносились лишь какие-то обрывки сцен-картинок, словно они и не со мной происходили.
Вот Адам наконец отпустил мои руки и подхватил одну ногу под коленом, задирая ее как можно выше, чтобы было удобнее входить. Глубоко, как же глубоко. Жестко, быстро, резко.
Я мотаю головой, скребу пальцами по стеклу, изгибаясь всем телом, а он одним рывком прижимает меня обратно, распластывая грудью по окну, и с размаху шлепает по правой ягодице. Эта нежданная грубость подействовала, как взрыв сверхновой – я всхлипнула и протяжно застонала, ощущая в теле дрожь приближающегося оргазма.
Адам кусал мои плечи, вылизывал шею, то стискивал грудь, то поглаживал клитор, быстро и резко врезаясь в тело, все ближе подводя к бездне.
И я шагнула за край. Раскрывая глаза, словно падая с небоскреба, будто стекло между мной и городом исчезло. Вниз… Рассыпаясь на осколки, которые с ласковыми поцелуями собирал обратно в целое Адам Браун.
Такой разный, такой потрясающий, который меньше минуты назад брал меня у окон, а теперь обнимал так нежно, что сжималось сердце.
Адам отправился в душ, нежно поцеловав меня и оставив наедине с тягостными мыслями. Провожая взглядом его сильное мускулистое тело, я с удовольствием задержалась на крепких ягодицах и поймала себя на том, что больше не смущаюсь наготы любимого профессора, а, напротив, наслаждаюсь осознанием того, что он – МОЙ мужчина. Только мой. Не знаю, надолго ли он остановил выбор на мне, но сколько бы не длилось это волшебство, я в любом случае останусь благодарна судьбе за случившееся.
Сердце все еще яростно билось в груди, а ноги подрагивали от слабости после пережитого удовольствия, когда, поднявшись с дивана, я приблизилась к ноутбуку Адама. Мне необходимо было сделать нечто очень важное и безотлагательное…
Присев за стол, я притихла, вслушиваясь в звуки вокруг. Тишина. Только громко тикают часы на стене, словно подгоняя меня к решительным действиям.
На миг прикрыв глаза, я затаила дыхание, собирая в себе остатки сил. Нужно было сообщить Эштону о случившемся. Рассказать об измене. Нет, не так… О том, что полюбила другого. Ведь измену можно простить, если принять на веру, что она была случайной и больше не повторится. Но то, что происходило между мной и Адамом Брауном, было намного сложнее, чем одноразовый секс.
Боже, как же я жила без него? Как засыпала? Как дышала, в конце концов? Он стал моим кислородом, моим обезболивающим, моим ангелом-хранителем. С ним рядом любая проблема превращалась в легкую неприятность, а улыбка любимого профессора и вовсе заставляла забыть обо всем…
Распахнув глаза, я нажала на голубой значок Скайпа внизу экрана, и сразу неловко зашевелилась совесть, придавленная сверху счастьем. Моим безграничным счастьем, которое я строила на руинах разбитых надежд.
Хватит! Хватит жалеть других и забывать о себе. Хватит трусить. Хватит быть глупой маленькой Фелс.
Пять лет жить у ноутбука в ожидании звонка от Эштона. Пять лет каждый вечер слышать от него одни и те же слова: крепись, скоро все наладится. И ни разу не получить реальной помощи. Почему я так цеплялась за эти обреченные на смерть отношения? Чем подобная иллюзия любви лучше надежды на выздоровление матери-алкоголички? Я слишком привыкла быть девочкой для битья. Слишком размякла и почти сломалась под их натиском.
И вот теперь, глядя на значок скайпа, я вдруг четко осознала: довольно! Довольно лжи и мнимых надежд. Сидеть сложа руки и молчать я больше не стану.
Выйдя из аккаунта Адама, я вбила свои логин и пароль, после чего, дождавшись загрузки контактов, открыла окошко для написания сообщения Эштону. Мне хотелось выговориться, дать волю чувствам, а уж потом, если прочитав все, он захочет поговорить, я не откажу ему в этом.
"Привет, Эш, – начала я, и слова полились из меня рекой, словно прорвало старую, давно потрескавшуюся от времени плотину: – Мы не созванивались уже несколько недель, и потому ты не знаешь новостей, а их много. Прежде всего скажу о маме: ее доставили в больницу с многочисленными ранениями после пьяной драки. Она поправляется, но врачи ставят условием для жизни исключение алкоголя. Сам понимаешь, шансы минимальны, но я все еще надеюсь на лучшее.
Кроме того, случилась беда с Мел. Моя сестра подсела на наркотики и сейчас находится на принудительном лечении. Я не говорила тебе об этом из-за жгучего унизительного стыда, разъедающего мне душу. Потому что мне не хотелось, чтобы ты ассоциировал меня с ними… Но теперь мне не стыдно признаться. И не страшно, что ты бросишь меня. Хотя я по-прежнему нуждаюсь в тебе, но теперь как в друге. Впрочем, кажется, мы уже давно стали лишь друзьями.
Как ты, наверное, понял из последнего предложения, целью моего письма является вовсе не пересказ унизительных страшных новостей о моей семье… Кое-что еще изменилось за последний месяц, Эш. Изменилось настолько сильно, что мне больше никак нельзя оставаться твоей невестой. Потому что я полюбила другого. По-настоящему сильно. Он стал владельцем моих мыслей, души и… тела. Он – моя поддержка, опора и предел мечтаний. И я бесконечно прошу у тебя прощения за это. Теперь, когда я встретила такого мужчину, больше не представляю пути назад, поэтому…"
Сообщение внезапно пропало, а на экране возникло лицо Эштона. Его улыбающееся фото. И две трубки на выбор: красная и зеленая. Они мигали, словно бы спрашивая: "Ответишь или струсишь, Фелс"?
И я ответила, разом теряя почти всю уверенность. Боже, как легко выворачивать наизнанку душу, не видя напротив глаза преданного тобой человека.
– Привет, Фелс!
Эштон выглядел странно. Немного рассеянный взгляд, лохматая голова и несвойственная ему бледность заставили меня забыть остатки приготовленной речи и сказать совсем иное:
– Ты плохо выглядишь. Заболел?
– Нет, – он мотнул головой, покосился куда-то в сторону и, чуть приблизив лицо к экрану, быстро заговорил: – Слушай, я звонил тебе несколько раз за ту неделю. И на этой тоже. Родители сказали, что твоя мама в больнице, мне жаль. Погоди, Фелс, не перебивай. Мне нужно поговорить с тобой. И это очень важно. Для нас. Но не по скайпу, разумеется. Увидимся в Диком Роджере?
– В кафе? – не поняла я. – В том, что недалеко от университета?
– Да.
– Ты здесь? – Мое сердце перестало биться.
– Да, я приехал. Буду в кафе через час. Там и обсудим все по поводу нашего будущего… Хорошо?
– Но я… Эштон, почему ты не сказал мне, что приедешь? – я растерянно смотрела на экран ноутбука, совершенно не понимая, что делать дальше.
– Хотел сказать, но ты не отвечала. А на мобильный звонить не стал – дорого. Решил, что приеду и устрою сюрприз.
– Да уж. – Закусив нижнюю губу, я сцепила руки в замок, чтобы хоть немного скрыть их дрожь. – Сюрприз удался.
– Вот и отлично. Тогда подходи в кафе, ладно? Нам многое нужно обсудить, Фелс.
– Да, – шепнула я. Затем, кашлянув, вернула голос и добавила: – Увидимся там. Ты подожди меня, если я немного опоздаю. И, Эш… Все эти разговоры о нас и нашем будущем… Ты хочешь поговорить о свадьбе?
Все. Спросила. Словно в омут с головой нырнула.
– Да, малыш. О чем же еще? Отключаюсь, здесь связь никудышная!
Экран снова мигнул, оставляя меня в полной тишине и с полной сумятицей в душе. Что ж, объясниться с помощью сообщения не вышло. Впрочем, так, наверное, и лучше. Справедливее. Потому что Эштон мне не чужой, чтобы разрывать помолвку вот так… Придется ехать и объясняться с глазу на глаз.
Поднявшись со стула, я коснулась рукой груди, за которой бешено билось сходящее с ума сердце. "Последний рывок, Фелс!" – подумала, медленно набирая в легкие воздух, а затем резко выдыхая.
Вперед.
Обернувшись, я успела сделать пару шагов в направлении выхода, когда вдруг подняла голову и столкнулась с Адамом. Он стоял, облокотившись плечом и бедром, обмотанным полотенцем, на дверной косяк, а во взгляде его плясали молнии. Что ж, вот и пришло время объясниться.
– Адам, – начала я, нервно заправляя за ухо прядь волос, упавшую на лицо. – Мне звонил Эштон. И… он звал меня поговорить. В "Дикий Роджер". Насчет свадьбы. Ты же понимаешь, да?
Браун не шевелился, не менял позы, не говорил. Только смотрел на меня не мигая и кривил губы в подобии улыбки.
– Ты слышал, о чем я говорила? – спросила, приблизившись еще на шаг. – Тогда ты все понимаешь, Адам. Мне нужно кольцо.