Ната скрылась за дверью, ну и я обратно к себе поспешила. Как бы самой выговор не получить за отсутствие на рабочем месте. В родном отделе, стоило мне только войти, на меня тут же обратились десятки взглядов. Любопытствующих, сочувствующих, откровенно злорадных.
— Что, не взял? Конечно, Ната-то посимпатичнее будет, — едко и громко прокомментировала Полина.
— Я там задерживаться и не собиралась. А вот тебе, Полина, надо чаще в спортзал ходить, смотри, какие бока наела, бегаешь еле-еле.
Раздались тихие смешки коллег, прикрываемые кашлем. Полина покраснела от злости и ничего не ответила. С чувством выполненного долга я прошла на свое место. Жаль только, что, судя по взглядам ближайших соседей, мне так и не поверили, что я не пыталась занять место Наты.
Прошло где-то четверть часа, и в зале появился он — наш новый босс. Я это поняла сразу, поскольку в нашем обычно весьма шумном из-за звонков и переговоров зале вдруг наступила неестественная тишина. Конечно, через пару секунд шум возобновился, клиенты не ждут, но вот эта пара мгновений тишины стала показательной. Вытянув шею, имею возможность еще раз полюбоваться Александром Марковичем. За спиной начальника маячит непривычно серьезная и даже какая-то бледная Ната.
— О-о-ох! — восторженно вздыхает моя ближайшая соседка. — Какой же он красавчик. Нет, не просто красавчик, мечта ожившая.
Шокировано наблюдаю за тем, как моя соседка плачет. Реально плачет, судя по всему, от восхищения. Поворачиваюсь назад, а другая коллега просто сидит с широко распахнутыми глазами и открытым ртом, из которого вот-вот потечет слюна. Да ну ладно! Нет, я, конечно, согласна, хорош наш новый босс, более чем хорош, но нельзя же так реагировать. С ума, что ли, все посходили?
— Я хочу за него за-а-аму-у-уж! — неприлично громко тянет с задних рядов знакомый женский голос. Кажется, это Нина Григорьевна, тучная дома сорока с лишним лет от роду.
— А я хочу от него сына! И дочку! — истерично хохоча, но при этом стараясь умерить громкость, дабы еще не подошедшее к нам начальство не услышало, напевает наша Маня — веселая, никогда не унывающая невысокая молоденькая девушка.
— И-и-и точка! — шепотом душевно и дружно подпевает уже весь коллектив с задних рядов. Клиенты наверняка в таком же, как и я, шоке.
Народ хихикает, я сама уже губы кусаю от едва сдерживаемого смеха. У нас в отделе еще никогда так не зажигали, а тут посмотрите-ка: утренние забеги на шпильках, песнопения, веселье.
Босс проходит между рядами, знакомится с подчиненными. Кому-то лишь кивает, с кем-то перебрасывается парой слов, опять сверкая своей белозубой улыбкой и окончательно очаровывая женскую часть коллектива своим потрясающим голосом. Когда очередь дошла и до моего стола, начальник остановился и окинул мое рабочее место внимательным взглядом. Ну, стол старый, да, с обтесавшимися углами, местами с царапинами. Но это не главное. Старенький, видавший виды компьютер. Теснота, захламленность бумагами, ибо больше некуда их убрать, стоящие на системнике запасные немного драные туфли, спинка моего офисного стула уже давно покосилась, и починить ее никто до сих пор не смог. Еще и рамка с фотографией двух маминых кошек.
Передвинулась так, чтобы загородить хотя бы туфли. Взгляд нашего босса красноречив. Прямо-таки говорит: «И вот на это вы меня променяли, Олеся Петровна?» Потупилась и пожала плечами, притворно грустно вздохнув. Ната за спиной начальника как-то очень уж громко предупреждающе кашлянула. Чего это она?
— Олеся Петровна, а что это у вас со стулом? — спросил босс и даже сам потрогал спинку сидения, которая тут же начала ходить из стороны в сторону.
— Сломан, — ответила я очевидное.
— Почему не починили?
— Пробовали. Хватило на день, а потом он снова стал такой.
— Почему тогда не заменили?
— Так нет на складе стульев. Ну, так говорят.
— Хорошо, я понял.
Шеф двинулся дальше по проходу. Чего он понял-то?
Начальник, со всеми познакомившись, ушел, забрав с собой сердца большей части представительниц женского коллектива. Свое сердце мне удалось сохранить. Наверное, потому что я реалистка — такой мужчина, мечта женских грез, за ним всегда будет вестись охота. Я не охотник, у меня нет ни данных, ни навыков для охоты. Дюймовочка. Можно сказать, шеф сразу меня осадил, не дав воображению разыграться.
Само собой, работа отдела практически встала. Всем срочно потребовалось обсудить новое начальство. И никакие увещевания и угрозы нашего администратора не помогли. А еще спустя час мне со склада прикатили совершенно новый стул. Вот это я понимаю сервис. Точнее, забота о сотрудниках. Так, главное не растаять, словно шоколадка на солнце.
Единственное, что плохо, — теперь на меня коллеги, те, кто относится к женской части коллектива, волком смотрят. Больше ни к кому начальник такого «особого» внимания не проявил. Но извините! Ни у кого и стул больше не был сломан.
Ната не вернулась в общий зал, а значит, начальник принял ее объяснения и оставил. В конце рабочего дня подруга прислала мне сообщение, что задерживается и чтобы я ее не ждала. Ну, понятно. Либо с боссом у Наты все закрутилось, либо просто увиливает, не желая исполнять обещанное с салоном красоты. Не то чтобы мне это было так уж нужно, но сам факт.
Поехала домой. Метро. Давка. Все привычно, серо, и даже веселая музыка в наушниках не помогает — песни быстро приедаются. Спустя час с лишним я дома. Мама еще не пришла, но встретить есть кому — две старенькие кошечки, одна рыжая, другая черепаховой расцветки, живут у нас уже очень давно. Дворовые подобранки.
Как всегда, кошкам корм первым, а то смотрят так жалостливо, мяукают, на совесть мою очерствевшую давят. Ну а потом себе. Борщ, котлетки, пюре, соленые огурчики. Все домашнее, мамино, вкусное до невозможности. И да, пусть кто-то скажет, что я неудачница, престарелая девственница, чья судьба — вечно жить с мамой и кошками, а я не плачу. Не совсем уж престарелая — до тридцати лет мне еще далеко. А с мамой и вовсе хорошо. Всегда есть что покушать вкусного, приятная компания, и у нас всегда чисто. Не нужен в нашем женском царстве мужчина.
После ужина собралась уж было заняться безудержным вечерним просмотром сериалов, но вдруг позвонила Ната.
— Собирайся прямо сейчас, бери такси, я оплачу. Едем в салон, сейчас адрес скину. Там еще попариться можно. Мне нужно выговориться. Заодно и марафет наведем.
— Погоди-ка, а откуда у тебя деньги, чтобы по салонам шиковать и мне еще такси оплачивать?
— Ой, да Артурчик деньжат подкинул. Говорит, люблю, не могу, давай жениться. Дурачок.
— Эм. Ты что, с ним снова встречаешься?
— Ну что делать, я привыкла уже к нему, а на одну зарплату прожить нынче трудно.
— А то, что ты замуж собралась за нового босса, ничего?
— Одно другому не мешает. Так! Ты едешь, или мне кого другого позвать?
— Еду. — Чего бы не поехать.
Спустя еще почти час мы с Натой лежим на теплых скамейках парной.
— Ну какой он, а? — подруга томно вздыхает и, приподнявшись, отпивает сок из своего бокала. — Настоящий итальянский жеребец.
— Справедливости ради, не такой уж итальянский. Наши уже всю его подноготную вызнали. Мать русская, отец итальянец. Родился в России и жил тут почти до семи лет, и только потом переехал с родителями в Италию, где прожил не так уж долго — его отец по роду работы много путешествовал. Последние шесть лет твой жеребец жил и работал в Китае.
— Плевать, — решительно сказала подруга. — Ох, Лесь, он тако-о-ой… ну ты и сама его видела.
— Так у вас как там? Уже что-то закрутилось?
— Да куда там. Знаешь, улыбается он, конечно, хорошо, а на деле жесткий. Пропесочил меня хорошо. Предупредил, что это первое и последнее мое опоздание, и если не буду справляться, то он быстро со мной распрощается. А потом как загрузил работой по самую макушку.
Ната сделала паузу. Надо, наверное, посочувствовать. Но я не успела ничего сказать — коллега продолжила свой монолог:
— Лесечка, как же он все-таки потрясный! — в словах девушки чистый восторг.
— Да? Он же тебе, вроде как, угрожал и работой завалил.
— И хорошо! Не слюнтяй, не размазня, как Артурчик. Мне такие и нравятся. Властный, жесткий, знает, чего хочет. У меня аж все в животе от удовольствия сжимается при воспоминании о том, как и что он мне говорил, как отчитывал. Вот помяни мое слово, наш отдел он возьмет железной рукой, дисциплина будет строжайшая. Хочу его!
— Нат, слушай. А может тебе к врачу наведаться? К психологу. Мне кажется, что если тебе нравится, когда с тобой жестко поступают — это какое-то отклонение.
Ната весело рассмеялась и отмахнулась от меня.
— Ты сейчас не поймешь. Вот когда мужика, наконец, себе заведешь, тогда и поговорим. Неизвестно, какие у тебя окажутся предпочтения.
— Хватит пугать, — фыркнула я в ответ. — В общем, не быть мне пока крестной мамой, да?
— Нет, погоди немножко. Беру месяц на то, чтобы расколоть этот крепкий итальянский орешек.
— Ну давай-давай.
Главное, чтобы Ната себе свои зубки в процессе не поломала.
Время в салоне прошло отлично. По настоянию подруги мы сделали себе маникюр и педикюр, я еще попала на стрижку, где мне привели мой хаос на голове к какому-то подобию порядка, и теперь можно сказать, что у меня даже есть стильная прическа. Ну, должна быть. Пока мастер моет волосы, приятно так массирует голову, что я прямо засыпаю.
— Лесь, — это Ната. Ее тоже посадили в кресло и моют голову.
— М-м-м?
— А давай еще масочку тебе сделаем. Для волос. Знаю я тут одну очень хорошую. Будут волосы сиять здоровьем и силой.
— Давай.
Мастер сделала мне эту самую маску и оставила на пятнадцать минут отсиживаться в кресле с головой в раковине. А я уснула. Все равно делать было нечего, а спать очень уж хотелось.
Настал момент, когда меня все-таки разбудили и отправили на укладку. Интересно, сколько я проспала? Думала только подремать, но, похоже, уснула крепко. Словно провалилась. В зеркало не смотрела, ибо точно уверена, что ничего особо нового для себя не увижу. Еще и мастер повернула кресло спиной к зеркалу. И пока сотрудница салона колдовала над моими волосами, я прикрыла глаза и в каком-то полусне сидела. Зато, когда меня повернули лицом к зеркалу для демонстрации результата, взревела:
— На-а-ата-а-а!!!
Ната благоразумно не появляется. Может быть, и вовсе на всякий случай ушла из салона, зная о моей реакции. Я не крашу волосы! Вообще. Мне милее мой натуральный светло-русый цвет. И Ната это хорошо знает, на все ее прежние предложения поэкспериментировать с цветом я всегда отвечала твердым отказом. И на тебе. Волосы выбелены, словно я вмиг поседела, и, что еще хуже, имеют неестественный оттенок. Это кошма-а-ар!
— Что вы мне сделали?!
— Это клубничный блонд, очень модный цвет, — испуганно отвечает мастер. — Вам очень идет.
— Почему вы сделали это без моего разрешения? — стараясь взять себя в руки, цежу я.
— Вы спали, а ваша подруга сказала, что вы именно это и хотели, только просили вас не будить, так как очень устаете на работе. Поверьте, все сделано по высшему классу.
— Угу.
Мрачно смотрю на себя в зеркале. Вообще, на самом деле неплохо. Необычно. И глаза как будто больше стали и выразительнее, хотя это скорее от изумления.
— Вам очень идет, честное слово, — убеждают меня хором подошедшие на крики мастера.
Звоню Нате.
— Алло.
— Ты, курица общипанная, ты что творишь?!
— Лесь, ну иначе бы ты просто не решилась. Я-то знаю твою нелюбовь к переменам. Только я тебя прошу. Не меняй ничего хотя бы с недельку. Ну в конце концов, чего случилось такого? Надо иногда экспериментировать. Мужики станут больше внимания обращать. Необычно, модно, красиво.
— Красиво? Да пошла ты!
Отключила вызов.
— Можно перекрасить, — сочувствующе произносит мастер. — Только лучше не сразу. Нужно дать волосам отдохнуть.
Молча стою у зеркала не меньше пяти минут. Злобно пыхчу.
— Ну что? — осторожно спрашивает все еще стоящая за мной сотрудница салона.
— Ничего. Я пошла. До свидания. И на будущее: узнавайте в первую очередь непосредственно у клиентов, чего они хотят.
Вышла из салона. Ладно. Забавно будет посмотреть на реакцию коллег, когда приду вот так завтра на работу. Недельку можно и походить. Есть у меня мысли, почему Ната так сделала. На добрые побуждения похоже мало. С такими волосами ни один нормальный солидный начальник в нашей серьезной компании меня в помощницы или в секретари не возьмет. Только посмотрев, уже добавит в черный список как самое несерьезное лицо. Получается, Ната себя обезопасила на всякий случай, чтобы новый шеф не заменил однажды ее на меня. Встряхнула волосами. Мне и прическа понравилась. Невольно заулыбалась. Да, завтра будет фурор.
Домой заходила с небольшой опаской. А вдруг у мамы инфаркт случится при виде своей обновленной дочери. Наверняка сразу ругаться начнет и отправит в ванну смывать ужас на голове, посоветовав прочистить заодно и мозги. В коридор меня выходят встречать кошки и мама. Глаза мамули округлились, и я приготовилась к критике.
— Леся… ты влюбилась? У тебя появился молодой человек?
Эм, что? Причем мама еще так обрадованно спросила.
— Нет. Почему ты так подумала?
— Обычно девушки прихорашиваются и меняют стиль, когда появляется тот, ради которого хочется быть лучше.
— Это не мой случай, мам. Мы с подружкой в салон пошли. Так, по-девичьи там поболтать и собой позаниматься, я там заснула, а проснулась уже вот с этим цветом. Шуточки такие.
Мама меня внимательно рассматривает.
— Ну-у, ты знаешь, даже неплохо. Но как ты на работу-то так завтра пойдешь?
— Я ведь не большой начальник. Что мне сделают? Отчитают, может, только, но я объясню, что случайно получилось, и, как появится возможность, верну себе нормальный цвет.
На том и порешили. Мама не ругалась и в ванную не погнала. Даже фотосессию со своего телефона мне устроила. На память. Чтобы в старости смотреть и смеяться. Ой-ей. Уже начинаю бояться завтрашнего дня.