Manchester 13
8/V-<19>59
Telephone: Ardwick 2681
Chere amie Madame
Получил сейчас Ваше письмо. Что с Вами, т. е. в смысле нездоровья? Сердце, по ночам трепыхающееся, это ничего – «невроз». Первый признак больного сердца – трудно дышать, я это выучил от всех докторов. И вообще, я как-то «не вижу» Вас больной. Вы мне писали об этом и до Пасхи, а я Вас нашел цветущей. «Что ты делала? Цвела». Вот и Вы. Значит, будем надеяться, что пустяки.
То, что Вы пишете об Ульянове [77], меня ничуть не удивило. Оттого я дал себе зарок ни в каких склоках не участвовать, ни в какой форме. Сейчас же поднимается столько мерзости и злобы, что становится тошно. Всем «о душе» пора подумать, а вместо этого вся эта чушь. Это действительно «разложение эмиграции», старческое ее состояние, как в домах, где старички все ругаются. Я это почувствовал даже, когда мы сидели в cafe на rue Vaugirard: какая-то скрытая, но готовая прорваться пена злобы и всего прочего. А надо, как советовал Блок, «тихо жить и тихо думать». И есть о чем. Вот я любил за это Алданова [78]. Не знаю, что у него было внутри, но при встречах – ничего, кроме хорошего, всегда, не так, как бедная Ninon [79]: «он о вас сказал то-то…». Chere madame, не путайтесь в эти дела и споры, – или иначе, без личностей. У Вас был в статье [80], по-моему, неправильный тон, и я Вам об этом говорил: infaillible [81], будто римский папа. Это должны другие о человеке думать, но не он сам. «Сомнение в себе – начало мудрости» [82]. Если Вы будете продолжать, на Вас и будет литься та дрянь, что в других людях таится. А Вы – лилия, роза, мимоза, не для этого созданы, слишком чувствительны, и вообще, не стоит Вам до всего этого опускаться. Ну, довольно, «если надо объяснять…» [83] Наш мир, правда, «страшный», как говорил Ваш Терапиано [84], и надо или быть зверем (или червяком), или понять, что дожить жизнь надо иначе. Кстати, что все-таки о Вас написал Ульянов? Он резок и по статьям тайно-хамоват, т. е. из тех, которых только «тронь-тронь, так увидишь». Я его лично, впрочем, не знаю.
Voila. Не примите за наставление, а если и наставление, то из желания добра и по праву старости. Вот, Вы чем-то были как будто недовольны (мной) в последний приезд. М<ожет> б<ыть>, и были поводы, но чушь, вроде завтрака у <Микея?>. Но могу себя процитировать: «но я Вам обещаю – никогда» [85], т. е. никогда в делах важных Вы не увидите от меня ничего, кроме хорошего. У Вас, верно, тоже такое чувство, надеюсь, по крайней мере. Но Вы и mobile соmme l'onde [86], и, в сущности, самый «эгоцентричный» человек из всех, считая это при том нормальным состоянием. On est соmmе on est [87], а у Вас есть и очень много другого. Целую ручки и штучки, шлю самые дружеские уверения и чувства.
Ваш ГА
На бланке University of Manchester.
Ульянов Николай Иванович (1904 или 1905-1985) – историк, публицист, литературный критик. Осенью 1943 отправлен в Германию в рабочие лагеря, после войны жил под Мюнхеном, с 1947 – в Марокко (Касабланка), с 1953 – в Канаде, преподавал в Монреальском университете; с 1955 – в США, преподавал русскую историю в Йельском университете (1956-1972).
Алданов Марк Александрович (наст. фам. Ландау; 1886-1957) – прозаик, публицист, литературный критик, драматург, литературовед, историк. В эмиграции с 1919. В 1940 переехал в США. В 1942 совместно с М.О.Цетлиным основал «Новый журнал».
Н.А.Вольская.
Имеется в виду статья Одоевцевой «В защиту поэзии» (Русская мысль. 1959. №1341,12 марта. С.2-3), в которой поэтесса полемизировала со статьей Ульянова «Десять лет» (Новое русское слово. 1958. №16705,14 декабря. С.2; №16708, 17 декабря. С.2; №16709, 18 декабря. С.2). Острая, провоцирующая статья Ульянова, касающаяся проблем новоэмигрантской литературы (творчества «ди-пи»), а шире – взаимоотношений старой и новой Нитрации, вызвала бурную полемику в эмигрантской прессе, и статья Одоевцевой была одним из многочисленных откликов на выступление Ульянова. Ажиотаж, вызванный статьей Ульянова, был столь велик, что она после публикации в декабрьских номерах «Нового русского слова» была полностью перепечатана в Париже (Русская мысль. 1959. №1328,10 февраля. С.4-14 февраля. С.4-5; №1331,17 февраля. С.4-5).
непогрешимо (франц.). Имеется в виду догмат о непогрешимости Папы римского.
От французской поговорки «Le doute est le commencement de la sagesse» («Сомнение – начало мудрости»).
«Если надо объяснять, то не надо объяснять» – излюбленное выражение эмигрантов из литературных кругов – несколько измененный афоризм из книги Г.А.Ландау «Эпиграфы», который у него звучит как: «Если близкому человеку надо объяснять, то не надо объяснять» (Берлин: Слово, 1927)
Тералиано Юрий Константинович (1892-1980) – поэт, прозаик, литературный критик, переводчик, мемуарист. В эмиграции с 1920. Терапиано посвятил несколько статей творчеству Одоевцевой, в которых высоко отзывался о ее стихах. Он жил в том же Русском доме в Ганьи, куда переселилась Одоевцева после смерти Г.Иванова. Как известно из мемуаров Одоевцевой, вскоре после ее переезда в Ганьи между нею и Терапиано завязалась тесная дружба, продолжавшаяся до самой его смерти (см Одоевцева И. Избранное: Стихотворения; На берегах Невы; На берегах Сены / Сост., подгот. текста, вступит, ст. Е.В.Витковского; Послесл. А.П. Колоницкой М.: Согласие, 1998. С.932-944.) Об их дружбе свидетельствуют также и письма Терапиано Маркову, в которых Одоевцева неоднократно упоминается (см.: Минувшее. Вып.24. С.240-378).
Строка из стихотворения Адамовича «Бегут, как волны быстрые года…» (1915).
«Изменчивая, как волна» (франц.). У Одоевцевой в стихотворении «О жизни, что прошла давно» (1953) есть строка «Изменчивее, чем волна». У Ф.И.Тютчева, которого И.Одоевцева иногда цитирует в своем творчестве, это распространенное французское выражение взято эпиграфом к стихотворению «Ты волна моя морская» (1852).
Мы такие, какие есть (франц.).