Nice
12 сент<ября> 1958
Дорогая, tres chere Madame, я только что получил Ваше письмо. Сижу у моря, жду погоды: т. е. не могу ехать, ибо ожидаю денег, а их все нет. Думаю, будут сегодня или завтра, и тогда уеду моментально. Но, по всей вероятности, через Гренобль, куда везет меня «ангел», si je lui paye l’essence [52]. Если поеду поездом, дам Вам телеграмму, – когда буду в Тулоне. Я бы хотел выехать тогда отсюда утром и пробыть в Тулоне apres midi [53]. Но все это еще туманно. И все у меня в голове туманно. Оцупа читал [54]. Ничего, чувства элегантные, но до чего в мире много лжи и лицемерия: ведь ни он Жоржа не любил, ни Жорж его. Мне особенно понравилось, что, когда он, Оцуп «был в отчаянии», Жорж радовался его «а все-таки»![55] Vous voyez ca [56]? Ах, дорогая, все Вы понимаете сами, и объяснять Вам мне нечего. Меня удивило, что к смерти бедного испанца Вы, по-видимому, равнодушны. А я шел, думал… Да, Вырубов [57] пишет мне, что мало Вас знает, но просит передать, как он огорчен, потрясен и «всем сердцем с Вами». От Полякова было письмо, тоже с чувствами, но это еще не ответ на мое – с просьбой посоветовать, что можно сделать для Вас в Америке (я послал ему записку Жоржа). От Прегельши ответ уже был: поговорим и подумаем, когда Вы (т. е. я) будете в Париже. Если Вам желательно ускорить Gagny, я могу кое-что сделать в Париже, нажав на директора. По-моему, подписка на памятник Жоржа – теперь ни к чему. Памятник все равно нельзя поставить раньше, как через год. И я уверен, что Ж<орж> предпочел бы, чтобы деньги всякие шли к Вам и для Вас, если вообще деньги будут. Прегельша между прочим пишет, что, по ее мнению, ехать в Америку с визой на время — рискованно, что продление очень трудно. Конечно, выйти замуж за американца – все меняет. Но будет ли американец? Я считаю, что стишок «Памяти Ирины Яссен», этот или другой, для неотразимости действия должен быть напечатан [58]. Вообще, я много думаю о Вас, хотя в голове имею сейчас не мозги, а кашу. Если не приеду в Тулон, будет очень жалко, но нечего делать, и надеюсь, Вы до моего Манчестера будете в Париже.
Целую Вас, chere amie, не как влюбленный прокурор, а иначе. Но и лучше.
Ваш Г.А.
Сберегите для меня шляпу, в которой я выгляжу молодым красавцем или вроде.
По-моему, Вы должны приняться писать большой труд «Моя жизнь с Г<еоргием> Ив<ановым>» – как Зинаида о Мережковском[59]: обо всем, с первой Вашей встречи, и всю ambiance [60], до конца, от Гумилева до Hyeres.[61]
Сюда уже не пишите, а если не будет от меня телеграммы, то – 7 rue Fred. Bastiat Paris 8.
если заплачу за бензин (франц.).
вторую половину дня (франц.).
Оцуп Николай Авдеевич (1894-1958) – поэт, литературный критик–прозаик, драматург, литературовед, мемуарист, один из основателей и соредактор журнала «Числа» (1930-1934). В эмиграции с 1922. Речь идет о письме Оцупа «Памяти Георгия Иванова», опубликованном в газете «Русская мысль» 9 сентября 1958 (№1262. С.4)
Адамович цитирует статью Оцупа.
Представляете? (франц.).
Вырубов Василий Васильевич (1879-1963) – общественный деятель, масон (см. обширный комментарий О.А.Коростелева: Минувшее. Вып.21. С.408).
У Одоевцевой два стихотворения посвящены памяти Ирины Яссен: «Здесь, у моря южного, лазурного» и «Заокеанская твоя могила», – оба они были напечатаны в «Русской мысли» за 3 октября 1959 (№1429. С.5).
Имеется в виду мемуарная книга З.Н.Гиппиус «Дмитрий Мережковский» (Париж, 1951).
обстановка (франц.).
Это предложение отчеркнуто Адамовичем на полях двойной чертой. Последовав совету Адамовича, Одоевцева написала две книги воспоминаний: «На берегах Невы» (1967), в которой значительное место отводится Николаю Гумилеву (1886-1921), и «На берегах Сены» (1983), в основном посвященную эмиграции. Первые эпизоды из книги «На берегах Невы» были опубликованы уже в 1962 в «Русской мысли» (№1796,1797, 6 и 8 февраля), «Мостах» (№9. С. 109-120) и «Новом журнале» (№68. С.66-90).