Сегодня, в понедельник 17 ноября, господин Фуке во второй раз[1] оказался на скамье подсудимых. Он держался так же уверенно, как и в первый раз. Господин председатель[2] потребовал от него принести присягу: он ответил, что уже называл причины, по которым не может этого сделать;[3] и нет необходимости их повторять. После этого господин председатель разразился длинной речью о законности суда, который основан королевским указом, и полномочия которого были подтверждены независимыми учреждениями.[4] Господин Фуке ответил, что властями нередко делаются вещи, которые, спустя какое-то время, оказываются несправедливыми. Господин председатель прервал его: «Как?! Вы хотите сказать, что Его Величество злоупотребил своей властью?» Господин Фуке ответил: «Это говорите вы, сударь, а не я. Я вовсе не это имел в виду, и странно, что, используя мое нынешнее положение, вы хотите столкнуть меня с королем; но, сударь, вам прекрасно известно, что случаются ошибки. Когда вы подписываете ордер на арест, вы находите это справедливым, на следующий день вы его отменяете: вы видите, что можно изменить точку зрения и мнение. — Но при том, что вы не признаете палату, вы отвечаете на ее вопросы, вы представляете прошения, и вот, вы на скамье подсудимых.[5] — Это правда, сударь, ответил он, я именно на ней; но вовсе не по доброй воле; меня привели; существует сила, которой приходится подчиняться. Господь велел мне стерпеть это унижение, и оно исходит из его рук. Возможно, меня могли пощадить, учитывая службу, честно несенную мной, и приказы, которые я имел честь выполнить.» После этого господин председатель продолжил допрос о деньгах, полученных с солевых налогов,[6] на котором господин Фуке очень хорошо отвечал. Допросы продолжались, и я буду вам их точно пересказывать. Мне хотелось бы только быть уверенной, что вы получаете мои письма.[7]
Ваша уважаемая сестра, находящаяся среди наших сестер из предместья,[8] поставила свою подпись;[9] она гостит сейчас в аббатстве и выглядит чрезвычайно довольной. Ваша почтенная тетушка,[10] кажется, не гневается на нее. Мне совсем не верилось, что все так разрешится; есть и еще кое-что к этому.
Вам, без сомнения, известно о нашем поражении под Жижери,[11] и как те, кто отдавал приказы,[12] пытались переложить вину на исполнителей: предполагают возбудить процесс против Гаданя за то, что он недостаточно хорошо защищался. Кое-кто хочет его головы. Однако, все убеждены, что он не мог поступить по-другому.
Немало говорят здесь о господине д'Алете,[13] который отлучил королевских чиновников, принуждавших духовных лиц ставить свою подпись. Уж это рассорит его с Вашим почтенным батюшкой, не меньше, чем примирило с отцом Анна.[14]
Прощайте, я чувствую, что меня охватывает желание поболтать, и не хочу ему предаваться: повествованиям следует быть краткими.
Первое заседание суда происходило 14 ноября 1664 года.
Председатель суда Пьер Сегье (Pierre Sеguier, 1588-1672) вел при Ришелье процесс Сен-Марса, обеспечил обжалование парламентом завещания Луи XIII и защищал Мазарини во время Фронды.
Фуке отказывался признать законность Уголовной палаты, сформированной специально для суда над ним (по настоянию Кольбера).
Имеется в виду парламент.
Фуке, начиная с первого заседания, сам сел на скамью подсудимых.
Фуке обвинялся, в частности, в получении взятки в 120 000 ливров от откупщиков солевого налога.
Письма часто терялись или возвращались.
Имеется в виду монастырь предместья Сен-Жак (см. историческую справку)
Т.е. подписала формуляр, осуждающий янсенизм.
Мать Агнес, сестра д'Арно д'Андийи.
Речь идет о военной экспедиции против берберских пиратов, предпринятой герцогом де Бофором и Гаданем во главе армии 6000 солдат в Жижери (или Джиджелли), возле Алжира. Вначале была одержана победа, потом армия потерпела поражение.
Возможный намек на Кольбера, которого мадам де Севинье страшно не любила.
Nicolas Pavillon, епископ д'Алет, защитник янсенистов.
P. Annat, иезуит и духовник короля. Фраза иронична.