- Она всегда была рядом, даже когда, – ему не обязательно это произносить, о его неверной невесте. -… Полагаю, что я просто привык быть всем для нее.
- И? Что произошло?
- Она мне призналась в чувствах, я ей отказал, мы продолжали быть друзьями. И все было хорошо, пока…
- Пока она не начала встречаться с другим, и ты перестал быть центром ее мира.
- Именно. Не то, чтобы она мне нравилась, наверное, я эгоист.
- Алекс.
- Что?
- Думаю, настала моя очередь давать тебе любовные советы, – сам не могу поверить в эти слова. – Кто бы мог подумать. Ты можешь обманывать сам себя, но, думаю, что Чимми тебе нравится, на самом деле, думаю, даже больше, чем это. Но ты боишься, потому что знаешь, что у нее есть потенциал влюбить тебя в себя, снова сделать тебя уязвимым.
- Ты обезумел.
- В любом случае, это нечестно, что ты с ней так обращаешься из-за того, что не можешь себя контролировать. Не будь как я. Ты будешь сильно сожалеть, вспоминая, как поступал с ней, и, даже если извинишься, время уже не вернуть.
Алекс смотрит на меня с серьезным выражением.
- Говоришь так, будто с тобой такое было.
Вздыхая, доставая вторую порцию обеда.
- Все нормально?
Не знаю, может это из-за тона нашей беседы, но я рассказываю ему про Клаудию.
- Должно быть, это сильно ранит, – комментирует Алекс, наполняя рот едой, – но посмотри на это с позитивной точки зрения. По крайней мере, она с тобой была честной, Артемис. Соврать очень просто и сказать «Я тебя люблю» без соответствующих чувств, только чтобы не ставить другого человека в неловкое положение, она этого не сделала.
- Я думал, наши с ней чувства взаимны.
- Ой, да ладно. После всего, через что вы двое прошли, даже не сомневайся в ее чувствах, только потому, что она не ответила тебе теми же словами. Мы все разные, наши чувства развиваются в собственном темпе, у каждого свой. Наступит момент, когда она это почувствует и скажет тебе.
- Надеюсь, – делаю паузу. – Ладно, обедаем и продолжаем работать.
***
Дома меня встречает тишина и пустота, и меня это устраивает. Не хочу встречаться с родителями или Аполо, честно говоря. И видеть Клаудию, после «Я люблю тебя», оставленного без ответа, тоже не звучит, как лучший вариант.
Однако, мне кажется странным, что свет на кухне и в коридоре, ведущем в ее комнату, выключен. Она еще в университете? Ослабляю галстук и поднимаюсь к себе.
В комнате меня встречает не темнота, а мягкий свет, зажженных по всей комнате, свечей. Свожу брови, входя внутрь, и в груди все сжимается, когда я вижу Клаудию, сидящую на кровати.
Тело мгновенно пробуждается: на ней надета униформа горничной, волосы заплетены в косички. Верхняя часть формы слегка расстегнута, открывая мне вид на ложбинку между грудей. Она немного подняла юбку, приоткрывая свои кремовые бедра, которые обвивали меня накануне. Одно воспоминание ускоряет спускающийся от моего живота жар, который приливает к моему уже твердому члену. Я к ней еще даже не прикоснулся, а уже чувствую, что готов кончить прямо в штаны, как неопытный подросток.
Сглатываю, плотно запирая дверь за собой. Повернувшись к ней, я озорно улыбаюсь.
- Добро пожаловать, сеньор.
Глава 31:
«Ты такой сексуальный, Артемис Идальго»
Артемис
Держи себя в руках, Артемис.
Я приказываю самому себе, увидев ее на своей кровати в этой униформе, с которой у меня связано столько фантазий, что стыдно признаться. Она встает и весело улыбается. Она так чертовски сексуальна, что мне приходится прижать руки к себе, чтобы не наброситься на нее как дикий.
Клаудия подходит ко мне и протягивает руки к галстуку, прикусывая губу.
- Вы устали, сеньор? – Я могу лишь кивнуть, и ее улыбка растягивается. – Как я могу помочь вам расслабиться?
Она хватает меня за галстук и тянет к кровати, подталкивая на нее. Я падаю на спину, она стоит передо мной. Я глазами прохожусь по ее ногам и останавливаю взгляд на бедрах, протягиваю руку, чтобы прикоснуться, но она хлопает меня по руке.
- Нет. У руля сейчас я, сеньор.
- Окей.
Она снимает с меня галстук, затем пиджак и наклоняется, чтобы расстегнуть рубашку. В таком положении я вижу ее грудь и облизываю губы. Не знаю, чем таким в этой жизни я заслужил такую женщину, но я не жалуюсь. Я уже твердый, хотя еще почти полностью одет. То, как медленно и чувственно она все делает, своди меня с ума. Я изучаю каждую деталь ее униформы, ее кожи, каждого изгиба ее тела.
Сняв с меня обувь и брюки, она оставляет меня лишь в боксерах, собирает все и кладет на стул рядом с кроватью, намеренно наклоняясь так, чтобы я мог видеть ее почти несуществующее черное нижнее белье под черной короткой юбкой. И мне кажется, я сейчас взорвусь.
- Клаудия…
Не знаю, слышит ли она отчаяние в моем голосе, но все равно не оставляю попыток. Клаудия выпрямляется и встает передо мной.
- Чего желает сеньор?
- Тебя.
- Оу, сеньор хочет прикоснуться ко мне? – Она берет мою руку и кладет ее на свою грудь, позволяя мне погладить ее пару секунд, что похоже на Рай. Затем она убирает ее, и я издаю протестующий стон, но понимаю, что она ведет ее к своей промежности. Поверх трусиков я чувствую насколько она мокрая. С губ срывается вздох. – Сеньор хочет войти в меня?
Прежде чем я успеваю ответить, она толкает меня в грудь, заставляя лечь на спину, и взбирается сверху. Я так безумно хочу потрогать ее, испробовать с головы до ног, но ситуация сейчас под ее контролем, так что я сдерживаю себя, хотя и не знаю, сколько еще могу терпеть.
Она склоняется ко мне, глядя прямо в глаза, и целует. Я отвечаю на поцелуй со стоном, желания, отчаяния и голода. Наше дыхание ускоряется и раздается по всей комнате, пока мы целуемся полные желания и нужды. Это тот поцелуй, который принадлежит только интимному пространству моей спальни, не для чужих глаз.
Она начинает двигаться, и мне приходится сдерживать стон от чувства трения ее промежности на мне. Я поднимаю к ней руки, но она их опускает, отрываясь от моего рта.
- Нет, сеньор.
- Я уже на грани.
Она выпрямляется, сидя на мне, и проводит руками по моей груди, спускаясь к торсу.