Десной 1984 года межведомственный комитет по делам передачи технологий под руководством Уильяма Шнэйдера выработал новые принципы ограничений экспорта технологий, которые сделали бы невозможным их получение Москвой через посредников. Было предложено заострить внимание на передаче лицензий на реэкспорт современной американской технологии. Это означало, что если, например, какое-то предприятие из страны, входящей в НАТО, хотело реэкспортировать товар, подлежащий американскому экспортному контролю, в какую-то другую страну, не члена НАТО, то оно должно было представить американскому правительству список клиентов, чтобы доказать, что данный продукт не попадет в Москву. Это касалось всех продуктов, охваченных экспортным контролем США, реэкспортируемых на основе распределительной лицензии в нейтральные страны или в страны третьего мира.
Соединенные Штаты пользовались определением "американская технология" в очень широком смысле, что давало Вашингтону принципиальный контроль над потоком технологий во всем мире. Европе это не слишком нравилось. Одна из немецких газет писала: "Мы не видим повода для того, чтобы европейское предприятие, котррое производит программированные компьютеры по оригинальным американским технологиям, должно быть подчинено экспортным условиям Соединенных Штатов, поскольку американский вклад в них весьма ничтожен".
Ограниченная советская технологическая база была обречена на еще большие испытания, когда администрация устремилась в гонку вооружений с высоким уровнем технических разработок. В частности, акцент на получение технологий отразился не только на поставках, но и на политике и доктринах внутри НАТО. Это заставило Москву тратить все больше и больше своих и без того малых средств на исследовательские программы в области вооружений.
В мае 1984 года Каспар Уайнбергер находился в Брюсселе, где проходила одна из очередных встреч министров обороны НАТО. Уже два года Уайнбергер незаметно склонял своих европейских коллег сконцентрировать все интересы НАТО на новейших технологиях вооружения. Военные США уже в значительной мере изменили свое мировоззрение. В 1982 году армия приняла доктрину битвы «воздух-земля», которая предусматривала развитие активной обороны, включая и удары по неприятельским целям при максимальном использовании прогресса в области электроники и связи. Конечная цель этой доктрины — мобильность, маневр и соединение оружия (совместное использование разных видов оружия). Она основывалась на факторе неожиданности как методе дезориентации противника и предполагала, что если оборона сводится всего лишь к обороне, то она должна закончиться поражением. Доктрина предусматривала контрудары наземных сил США по территории стран Варшавского Договора. Уайнбергер надеялся, что ему удастся внедрить в НАТО американскую веру в новейшие технологии, а также новую стратегию. В декабре 1983 года он предложил, чтобы союз придал бесспорный приоритет тридцати новейшим системам технологического вооружения. Однако союзники решительно отбросили это предложение. Им то ли не хватало веры в новую концепцию, то ли не хотелось переориентировать собственный бюджет на оборону на дорогостоящие проекты. Но Уайнбергер не отступал. Он делал тайные нажимы на коллег.
На майской встрече в Брюсселе ситуация принципиально изменилась. Спорное предложение было ратифицировано. Министры поручили Независимой европейской программной группе организовать общеевропейское сотрудничество в развитии новейших технологий. Значение этого договора было не только в согласии на необходимые расходы, но и в ратификации самой концепции.
Договор НАТО предусматривал начало создания или ускорение проектов, реализация которых уже начата в одной или нескольких странах блока. Успех этого плана означал бы резкую перемену на поле битвы. В одном из рапортов НАТО указывалось: "На основе предварительных исследований члены НАТО считают, что технологии оптиметров, преобразователей сигналов и данных могут с успехом использоваться в системах связи, увеличивая нашу мощь благодаря развитию технологий".
Министры НАТО оказали свою поддержку новейшей технологии, когда в 1984 году выработали стратегию, охватывающую многие принципы сражения «воздух-земля». Менее агрессивная, чем это сражение, доктрина Атаки наступательных сил (FOFA) производила разительную перемену в стратегии НАТО. И была принята в советском министерстве обороны без восторга.
Когда НАТО формально приняло эти изменения, высказавшись за современную технологию, маршал Огарков взывал к возобновлению усилий догнать Соединенные Штаты. Он писал в советском военном журнале: "Внезапное развитие науки и технологии в последние годы создает реальные условия возникновения в ближайшем будущем более разрушительных и доселе неизвестных типов вооружения, основанных на новых законах физики. Работа над этими новыми типами вооружения уже идет во многих странах, а прежде всего в США. Их развитие — это ближайшая реальность, и было бы грубой ошибкой уже сейчас не обращать на это внимание". Кремль не намерен был отставать в этой критической гонке технологий. Американские расходы на оборону возрастали на 25 процентов ежегодно в первые годы президентства Рейгана, между 1980-м и 1985-м годом они удвоились. Еще большее беспокойство советских военных вызвал внезапный рост средств на исследования и развитие в Пентагоне, который был колыбелью новых технологий. В 1980–1985 годах расходы на исследования и развитие почти удвоились. Советские расходы на оборону должны были в 1981–1985 годах возрасти на 45 процентов, но Москва считала, что это слишком незначительный рост, чтобы ответить на американский технологический вызов. Поэтому весной 1984 года Генеральный секретарь Константин Черненко объявил, что "сложная международная ситуация заставляет нас направить значительную часть средств на укрепление безопасности нашей страны". Это решение легло еще большим грузом на и без того слабую советскую экономику.
Это означало выделение еще больших средств на модернизацию военного сектора. Москва тратила миллиарды долларов, хотя не очень-то могла себе это позволить, стараясь держать паритет с СОИ. Сагдеев, начальник советского Института космических исследований, в своем отчете в 80-е годы сообщал: "Эта программа стала приоритетом номер один после объявления господином Рейганом в 1983 году "звездных войн". Сагдеев допускает, что эти расходы ослабили Советский Союз и могли стать причиной его развала.
Выделялись денежные средства на создание научно-технических программ, что называется, "с нуля". К 1986 году предполагалось основать шестнадцать межведомственных комплексов, занимающихся такими проблемами, как лазерная технология или генная инженерия. Была создана новая бюрократия для обслуживания этой "перемены направлений". Неожиданно родился Главкосмос, как неуклюжее повторение Главного управления по делам развития и использования технологии космоса при Национальном центре исследований и экономики. Осенью 1984 года советская Академия наук начала исследования по созданию прогрессивной компьютерной технологии стоимостью 100 миллионов долларов, с помощью которой удалось бы перешагнуть целое технологическое поколение и оказаться в авангарде международных исследований в этой области. Людей и средства направляли в:
— разработки вооружения, основанного на использовании лазеров в управлении приборами, проводимые около города Горького под руководством Н.И. Павловского;
— опыты с ультракрасными (так в книге) лазерными излучателями, проводимые в Красноярске, Тюратаме, Семипалатинске и в Красной Речке;
— работу над термоядерными реакторами в одном из секретных институтов Ленинграда.
Но кроме перераспределения средств, технологический вызов американцев в конце концов заставил Кремль, в отчаянной попытке не отстать, провести структурные изменения в экономике. Москва могла участвовать в состязании, в котором ставкой было количество, но технологический вызов, где речь шла о новшествах и качестве, — что-то совсем иное.
Советская экономика не создавала стимулов и гасила инициативу, производила изделия низкого качества. Большинство технологий, использовавшихся для изготовления оружия, было западного происхождения. Советское министерство обороны, плохо переваривавшее домашнюю экономику, принимало ее плоды до тех пор, пока это не влияло на мощь армии. Но вовлечение администрации Рейгана в создание систем, основанных на современной технологии типа СОИ, привело к тому, что экономические реформы становились неизбежными. Уже в начале 1981 года советское министерство обороны издало монографию, которая вспомнила об этой необходимости. В "Экономических основах оборонной мощи социалистического государства" говорится, что постоянное ухудшение разработки высоких технологий "может задержать развитие основной базы Вооруженных Сил — экономики — и тем самым вызвать невозместимые потери оборонной мощи". Отставшая экономика означала не только посредственные товары потребления, но и второразрядную армию. Короче говоря, в сферах высокоразвитых оборонных технологий менялись принципы игры. Это точно отметил Эдуард Шеварднадзе: "Неожиданное базовое значение для безопасности имеют не столько накопленные обществом запасы оружия, сколько способность создавать и производить принципиально новые виды вооружения".
В каком-то смысле перестройка была результатом политики Рейгана. "Перестройка была во многих смыслах задумкой военных, — вспоминает Евгений Новиков. — О ней говорили уже в 1982 году, особенно в свете американского перевооружения". Или, как предпочитал говорить член бывшего советского парламента Илья Заславский: "Рональд Рейган был отцом советской перестройки".
Лето 1984 года было долгим и жарким. В июле КОКОМ закончил проверку перечня технологий, на экспорт которых в страны советского блока существовало эмбарго. Три перечня — по вооружению, атомной энергии и международному обмену — были пересмотрены и расширены. В них включили программы для компьютеров, телекоммуникационное оборудование и малые компьютеры, которые можно использовать для военных целей. Был усилен критерий контроля, особенно там, где речь шла о закупке товаров при посредничестве третьих стран. Члены КОКОМ согласились удвоить усилия, чтобы сдержать поступление изделий через страны-посредники. Получение западных технологий становилось как никогда трудным.
В Москве не угасало беспокойство по поводу Рейгана. 21 июня Владимир Крючков проинформировал резидентов КГБ за границей, что сейчас основное — добыча информации о США. "Ухудшение международной обстановки и рост угрожающей опасности войны со стороны Соединенных Штатов означает, что перед нашими службами стоит еще более важная задача, в которой США являются нашим главным противником", — писал он в задании. Из-за особой международной ситуации, которую создала администрация Рейгана, был принят новый порядок составления оперативных рапортов агентами КГБ за границей. Все заграничные агенты должны были теперь составлять рапорты о деятельности против США по два раза в год. (До сих пор это было установлено лишь для нескольких представительств).
Советы надеялись повлиять на результаты выборов в Америке, по крайней мере стремились сделать все, чтобы уменьшить шансы Рейгана. "Было широко распространено мнение, что любой кандидат был предпочтительнее Рейгана", — вспоминал Евгений Новиков. В надежде хотя бы немного поколебать общественное мнение, советские чиновники не скрывали своих взглядов на администрацию в Вашингтоне. Важную роль в этих попытках сыграл министр иностранных дел Андрей Громыко, постоянный «элемент» советской дипломатической машины, лицо, узнаваемое многими американцами. 27 июля, проводя отпуск в Ялте, Громыко принимал бывшего сенатора Джорджа Макговерна. Макговерн баллотировался на президентских выборах в 1972 году, сейчас тоже сделал очередную попытку, но после предварительных выборов сдался. Этот визит был жестом солидарности со стороны Макговерна. Они провели друг с другом три часа искренней беседы, во время которой Громыко открылся перед американским гостем.
Громыко сказал Макговерну, что предчувствует, что Рейган будет переизбран. Однако он не предвидел никакого ослабления «антисоветской» политики администрации. Рейган и его советники "хотят вызвать осложнения, — сказал он. — Хотят ослабить советскую систему. Хотят свалить ее".
Громыко должен был посетить Вашингтон в конце сентября или в начале октября, как раз перед выборами. К приглашению посетить Белый дом он отнесся как к желанию представить Рейгана в роли более мирно настроенного государственного деятеля и тем самым отвести обвинения демократов, что при его руководстве соперничество супердержав опасно катится к войне. Он решил сразу, же встретиться с Уолтером Мондейлом, кандидатом демократов, за день перед визитом в Белый дом.
23 сентября Громыко выступал в ООН. Это было демонстративное выступление, подчеркивавшее три принципиальных постулата скрытой стратегии Рейгана, которая была направлена на ослабление Советского Союза. Громыко явно атаковал Вашингтон за "вмешательство во внутренние дела Польши". Он говорил так, словно только что закончил изучать конспект директивы «NSDD-32», утверждая, что делаются попытки "разрушения социалистических основ польского государства". Он обвинил администрацию в ведении экономической войны через "оказание нажима на другие страны, особенно в Европе, в стремлении ослабить их связи с социалистическими государствами". В конце он обвинил Вашингтон в ускорении гонки вооружений. Он вспомнил, в частности, заинтересованность американцев новейшими технологическими системами, которые могут привести к тому, что советские системы окажутся устарелыми. "Кто поверит, что ускоренным развитием новейшего оружия движет забота о мире?" — спросил он.
Спустя пять дней с подобной же речью Громыко появился в Белом доме. Он сказал Рейгану: "За всем этим кроются явные расчеты на то, что СССР исчерпает свои материальные ресурсы и тем самым вынужден будет сдаться США". Р. Рейган, как всегда, держался очень тактично, шутками и улыбками отбивая обвинения Громыко.
Когда члены администрации задумывались над следующим шагом американской внешней политики, внимание и заинтересованность большинства из них сосредотачивались и на своих внутренних проблемах. Все были согласны относительно того, что снижение международных цен на энергоносители является существенным фактором в развитии экономики. Снижение было бы во всех смыслах полезным для американской промышленности. Несколько наиболее заинтересованных стратегией Рейгана сотрудников — Каспар Уайнбергер, Уильям Кейси, Джон Пойндекстер и сотрудники Совета национальной безопасности — отдавали себе отчет, что более низкие цены означали бы также ощутимый удар по Кремлю. Кейси и Уайнбергер проинформировали саудовских представителей о том, что Америка предпочитает более низкие и стабильные цены на нефть. В конце 1984 года кампания по вопросу о ценах стала более целенаправленной. Администрация Рейгана инвестировала серьезный политический капитал в саудовскую королевскую семью. "Саудовская Аравия являлась одной из важнейших составных в стратегии Рейгана", — вспоминал Алан Фирс. Эр-Рияд не только поддерживал позицию США в некоторых важных вопросах региона, но предоставлял также финансовую поддержку контрас в Никарагуа и моджахедам в Афганистане. Они Также оказывали влияние и на цены на нефть.
Администрация сделала возможным для саудовцев закупку АВАКС, современных истребителей, а в последнее время ракет «Стингер», прибегая при этом к специальным полномочиям президента. Была создана новая военная структура USCENTCOM, которая была приспособлена к специфическим требованиям безопасности в Персидском заливе. Президент даже направил личное послание королю Фахду, выражая свою поддержку саудовской династии. В начале 1985 года военно-воздушные силы США начали монтировать "Щит мира", который должен был стать наисовременнейшей интегрированной системой воздушной обороны вне НАТО. Это была компьютеризированная система управления, контроля и связи, соединившая саудовские самолеты с АВАКС с пятью подземными центрами слежения и семнадцатью радарными станциями дальнего радиуса действия.
"Щит мира" должен был действовать по принципу отпугивающей силы. Если бы она не сработала, то система действовала бы как координатор саудовской воздушной обороны, а также была бы преградой ракетам «воздух-земля». Предполагалось, что "Щит мира" постепенно отобьет все атаки в течение 10 дней, то есть до времени прибытия американской помощи. "Щит мира" был, кроме того, подтверждением американской военной помощи Саудовской Аравии. Постоянный персонал обслуживания насчитывал 400 человек, которые сотрудничали с 1.700 американскими военными, уже расположившимися в Саудовской Аравии. Командный пункт должен был поддерживать постоянный контакт с "La Salle", флагманом американского флота, состоящего из шести боевых кораблей в Персидском заливе, и USCENTCOM в США.
Администрация и в самом деле не ставила никаких условий взамен за эту систему защиты, однако в Вашингтоне надеялись, что она окажет влияние на цены саудовской нефти. Уайнбергер вспоминал: "Мы продали саудовцам все это оружие, чтобы снизить цены на нефть".
Осенью 1984 года, за несколько дней до запланированной поездки в Саудовскую Аравию, Уильям Кейси отвел в сторону Гленна Кемпбелла, председателя президентского надзора за разведывательными службами. Кейси предпочитал работать с Кемпбеллом и его небольшим коллективом, а не с большинством Совета консультантов президента по делам внешней политики. Они разговаривали о разных делах, пока наконец Кейси без обиняков не сказал о намерениях администрации. "Он должен был говорить с саудовцами о понижении цен, — вспоминал Кемпбелл. — В подробности он не стал вдаваться. Потом лишь едва о чем-то обмолвился".
В течение всего 1984 года администрация Рейгана проводила кампанию снижения мировых цен на нефть. 1 августа шейх Заки аль-Ямани, проводил переговоры с английским министром энергетики и несколькими главными нефтяными компаниями о приостановке снижения цен на нефть и стабилизации их на уровне 29 долларов за баррель. Это была попытка поднять цены, что было неодобрительно встречено в Вашингтоне. Через две недели после англо-саудовской декларации министр финансов Дональд Риган выслал записку министру энергетики. Дональду Ходелу, докладывая, что США должны стремиться к снижению цен, "сопротивляясь всяким нажимам".
Вскоре после этого, во время публичного выступления на конференции по нефтедобыче в Лондоне, Ходел задал риторический вопрос: "Достаточно ли низки цены на нефть для клиентов?" Он непосредственно не ответил на свой вопрос, но давал понять, что цены все же не так уж низки. Несколько недель спустя Ходел сделал достаточно громкий и скорее необычный шаг — выслал телексы крупнейшим нефтяным компаниям США, критикуя усилия ОПЕК, ведшие к "манипулированию рынком через искусственно завышенные цены или произвольное ограничение добычи". Было похоже, что администрация проводит пропагандистскую акцию снижения цен.
Высшие чиновники отлично знали, что низкие цены на нефть приносят значительную пользу экономике США. Секретное послание Государственного департамента госсекретарю Джорджу Шульцу подтверждало выводы министерства финансов от 1983 года о международных ценах на нефть. "Перспектива более низких цен склонила министерство финансов обратиться к исследованиям на эту тему в 1983 году. Можно лишь повторить его выводы, что более низкие цены на нефть пойдут на пользу мировой экономике, а те проблемы, которые может создать снижение цен для экспортеров нефти, не составляют угрозы для мировой торговли или финансовой системы".
Эти действия не прошли незамеченными. Шейх Ямани в частных разговорах с американскими государственными чиновниками указывал на "доказательства деятельности правительства США, направленной на снижение цен на нефть". Телеграммы в Государственный департамент подтверждали то, что некоторые европейские чиновники приходили к аналогичным выводам. Жан Сырота, высокопоставленный французский чиновник в министерстве энергетики, сказал одному из американских сотрудников, что высказывание Ходела — это первое выступление высокопоставленной особы в американской энергетике, которая так громко говорит о ценах на нефть. Американский чиновник послал депешу в Госдепартамент: "Сырота, хоть и не сказал этого напрямик, однако намекнул, что Соединенные Штаты могут быть движущей силой тенденции к снижению цен".
В сентябре Уильям Кейси прибыл в Саудовскую Аравию, чтобы встретиться с королем Фахдом. Связи США с саудовцами установились ближе, чем когда-либо. В королевском дворце Кейси и Фахд обсудили стратегическую ситуацию в заливе, что делали уже столько раз. Афганская война складывалась удачно. Кейси проинформировал короля о новых наиважнейших аспектах политики администрации в этом регионе.
Затем Кейси затронул проблему международных цен на нефть. Цена эта слишком высока, сказал он Фахду. Если ее не снизить, может наступить конец хозяйственному оживлению в США. Королевская семья также теряет на уменьшении добычи нефти. Этим пользуются лишь враги саудовцев — Иран, Ливия и Советский Союз, которые добывают, сколько удастся, по ценам, сдерживаемым саудовцами. Финансовые результаты этой операции позволяют Советам присутствовать в Южном Йемене, Сирии, Эфиопии и Афганистане. Природный газ начинает заменять нефть, поскольку ее цены так высоки.
Фахд выслушал Кейси, время от времени кивая головой. Сказал, что в целом согласен с такой оценкой ситуации, но конкретно не высказался. Это был поощрительный ответ.
Деятельность Кейси была частью американских дипломатических усилий, направленных на снижение цен на нефть саудовцами, проводившихся с начала правления Рейгана. "Я затронул эту тему в общих разговорах с саудовскими высокопоставленными особами, министром обороны, шейхом Бандаром и королем Фахдом, — вспоминает Уайнбергер. — Они знали, что нам хотелось бы, чтобы цена на нефть была как можно ниже. Между прочим, это было полезно для нашей политической и хозяйственной ситуации, это значительно уменьшило бы также приток валюты Советам. Ситуация была бы весьма выигрышной". Эти усилия были частью общей стратегии с целью ограничить советские доходы в твердой валюте после заключения первого соглашения в деле советского газопровода в сентябре 1982 года. "Снижение цен на нефть стало еще более актуальным, поскольку цены на природный газ ориентировались на цены на нефть, — говорил Уайнбергер. — Чем ниже цена на нефть, тем меньше финансовой пользы Советскому Союзу от экспорта и нефти, и газа".
В конце 1984 года администрация Рейгана начала терять терпение из-за войны в Афганистане. При внешнем спокойствии существовало опасение, что Советы в конце концов выиграют эту войну, а американская помощь может послужить лишь продлению советских усилии. Члены Совета национальной безопасности Джон Пойндекстер и Роберт Макфарлейн проявляли больший оптимизм, верили, что, возможно, удается вытеснить Москву из Афганистана, хотя для движения сопротивления это был трудный год. Война ожесточалась, потому что Советы в большей мере использовали авиацию и больше, чем раньше, бомбили цели моджахедов. Широкомасштабное наступление длилось все лето. Даже если Москва вовсе не стремилась к победе на фронте, для движения сопротивления это очень изматывающая военная кампания. Жертв было больше, чем в 1983 году. Массовые бомбардировки значительно уменьшали число мирных жителей, которые разбегались в Пакистан или Иран. Таким образом, ликвидировалась поддержка моджахедам. Все больше грузов нужно было перевозить по суше с пакистанских баз, что требовало сверхчеловеческих материально-технических усилий. Генерал Ахтар из пакистанской разведки был полон самых худших предчувствий насчет усиления советских операций с приходом очередной весны. Он без обиняков говорил Вашингтону: моджахеды могут выиграть лишь тогда, когда получат необходимую материальную поддержку.
Члены рейгановской администрации при сотрудничестве некоторых конгрессменов прилагали все усилия, чтобы поддержать движение сопротивления. Рейган поручил Роберту Макфа-рлейну, чтобы в 1984 году он отнесся к Афганистану как к приоритетному делу. Помощь моджахедам должна быть удвоена благодаря широкой поддержке в конгрессе.
Ахтар и Мохаммад Юсеф вели часть этой войны при минимальном бюджете. Это была самая большая тайная война в американской исто-. рии, ценой в 100 миллионов долларов ежегодно Но численность советской армии в Афганистане достаточно большая, а применяемая ею тактика — жестока. Зимой 1984–1985 года Юсеф хотел предпринять несколько атак на Кабул. С военной точки зрения это был выполнимый и стратегически продуманный план, но такие планы никогда не реализовывались. "В конце концов все сводилось к деньгам, — вспоминал Юсеф. — Хватало ли нам денег на дополнительные перевозки боеприпасов или на более теплую одежду? К сожалению, могу ответить: «Нет». У большинства партизан не было зимней одежды. Финансовые трудности заставляли Юсефа почти ежедневно принимать трудные решения: что купить, оружие или одежду? Однако всегда считалось, что оружие важнее.
Ахтар сказал Вашингтону, что может существовать определенная уловка. Изменение советской стратегии означало новое оживление военных действий. Но это был также признак отчаяния. Потери, которые до сих пор Советский Союз как-то переносил, сейчас стали невыносимы. Серьезное увеличение финансирования ЦРУ движения сопротивления будет означать не только больше оружия и снаряжения, но также обучение и снабжение. Полагали, что новые поставки серьезно затруднят жизнь Москве.
Дополнительные средства, ранее добытые Кейси на обучение, были хорошо использованы. Стратегия интенсификации действий моджахедов в северных провинциях доставляла советской армии множество хлопот. Она связывала значительные силы для охраны дорог снабжения. А моджахеды тем временем стучались в ворота советской Средней Азии.
Специально обученные моджахеды начали добиваться значительных успехов уже через несколько месяцев. Было организовано несколько атак на хорошо охраняемую многочисленным гарнизоном базу в Баграме. Было уничтожено на земле около 20 самолетов с помощью установок для запуска 107-мм ракет, подаренных китайцами.
Специальные подразделения также брали на мушку советское военное начальство в Кабуле. В 1983 году там погибло шесть высших советских офицеров. В 1984 году эта цифра стала вдвое больше. Кроме того, моджахедов готовили к броску на советские военные объекты в столице. ЦРУ при помощи ISI доставляло все необходимое снаряжение. Китайские ракетные установки с радиусом поражения от четырех до шести миль, подкрепленные подробными спутниковыми снимками, поставленными США, забрасывали в середине 1984 года тысячами снарядов советские и афганские военные объекты, а также офицеров КГБ и афганской разведки. В результате это весьма подорвало моральный дух советских офицеров.
Однако Пакистан хотел быть уверенным, что советские офицеры в Кабуле нервничают, поэтому направил Кейси довольно необычную просьбу. Генерал Ахтар просил снайперское оружие, чтобы моджахеды могли убивать советских командиров и генералов. ЦРУ указывало им дома и офисы самых важных советских генералов и следило за каждым их движением. Фиксировались также все передвижения прибывающих с визитом руководителей из Москвы и Ташкента. Попасть в них из снайперской винтовки было очень просто, используя все данные разведки. Кейси с военной точки зрения нравился этот замысел, но это было весьма щекотливое дело: винтовки служили бы убийству, а приказ президента запрещал американскому правительству вмешиваться в ликвидацию заграничных деятелей.
Кейси обсудил эту проблему с юристами ЦРУ и Совета национальной безопасности в начале 1985 года. Юристы испугались, аромат «убийства» был слишком силен. Кейси обеспокоился. Ведь это война, доказывал он, какая разница между доставкой снарядов для убийства офицеров на поле битвы и доставкой для такой же цели винтовок? Разница заключается в преднамеренности, ответили юристы. Если мы будем доставлять винтовки для убийства советских генералов, то нарушим президентский указ об убийствах. Вы можете оказаться за решеткой.
Скорее всего, Кейси проигнорировал эти предупреждения. "Итак, если кто-нибудь когда-нибудь поинтересуется, то не надо ему объяснять, что это снайперские винтовки для убийства, нужно сказать, что это охотничье оружие, — заявил он. — А на что получатели будут охотиться, сие уже зависит от них, а не от нас".
Высшие чиновники Совета национальной безопасности спорили по поводу этого предложения целые месяцы. Наконец было послано около сотни винтовок и моджахедов обучили, как они должны с ними обращаться. Но США не дали разведданных о передвижениях советского военного персонала.
Администрация Рейгана, стремясь достигнуть своей цели в Афганистане, проводила в конце 1984 года интенсивную пропагандистскую кампанию в советской Средней Азии. Совместно с Пакистаном, Китаем и Турцией она призывала местных жителей к сопротивлению советской власти. "Распространение литературы за границей, в советской Азии, стоило немалого труда и должно было служить пробуждению несогласия", — вспоминал Джон Пойндекстер. США отвечали за проведение этой операции из Пакистана, а проводили ее члены афганского движения сопротивления и агенты пакистанской ISI. "Мы сыграли свою роль в поддержке антикоммунистических движений в советской Средней Азии, — отмечал Мохаммад Юсеф. — Кроме переправки пропагандистских материалов у нас были подпольные радиостанции. ЦРУ доставляло передатчики и материалы для радиопередач". Администрация помешивала в этом кипящем котле надежду, что взвар принесет Советам больше внутренних проблем.
Через шесть недель после убедительной победы на выборах Рональд Рейган принимал гостя, с которым сближала его личная дружба и духовное родство. В Вашингтон прибыла премьер-министр Англии Маргарет Тэтчер, чтобы обсудить ряд проблем. События в Советском Союзе занимали одно из первых мест в этом обсуждении.