Вскоре разговор перешел на СОИ и планы администрации. Тэтчер впервые имела возможность выслушать непосредственный и искренний рассказ Рейгана о СОИ. В то же время она заметила, с какой страстью и заинтересованностью говорит президент об этой программе. Он объяснил, что Стратегическая оборонная инициатива в последнем варианте будет международной системой и что в конце концов даже Москва может иметь к ней доступ, потому что речь идет о благе для всего мира. Тэтчер не разделяла такой провидческий подход, но выразила поддержку американской программе. Затем задала несколько вопросов по программе исследований и влиянии, которое может оказать эта система на стратегическое ядерное равновесие.
Президент на минуту отступил от своей любимой темы и признался, что пока не очень известно, к чему приведет программа исследований и вообще удастся ли создать работающую систему. Однако стоит попробовать. А кроме того, даже если никогда не удастся создать эту систему, все равно это является большим экономическим грузом для Советского Союза. "Президент утверждал, что должен существовать какой-то разумный предел самопожертвований, которых советское правительство может требовать от своего народа".
Визит госпожи Тэтчер способствовал определенному прогрессу в попытках заинтересовать главные европейские страны-союзники программой СОИ. Из всех руководителей стран-союзников Тэтчер лучше понимала философию Рейгана и вообще разделяла его представление о стратегических оборонных системах. Закоренелый англофил Каспар Уайнбергер, Роберт Макфарлейн, и Джордж Шульц считали, что поддержка со стороны Тэтчер могла бы повлиять на положительное отношение к программе за границей. Вместе с Макфарлейном премьер-министр определила четыре пункта, которые, по ее мнению, могли бы иметь основное значение в привлечении европейцев к сотрудничеству по программе СОИ. США должны убедить Европу, что:
1. Целью СОИ вовсе не является нарушение равновесия супердержав в пользу США.
2. Внедрение СОИ будет согласовано с условиями существующего договора.
3. Целью СОИ является усиление, а не ослабление отпугивающей силы.
4. Переговоры между сверхдержавами в деле сокращения систем наступательного вооружения будут продолжаться.
Взамен на согласие с вышеизложенными пунктами Тэтчер сделала заявление, "что абсолютно убеждена в необходимости проведения исследований по программе СОИ".
В значительной мере благодаря поддержке Маргарет Тэтчер СОИ перестала быть лишь мечтой президента, а превратилась в программу исследований, над которой работали коллективы ученых западного мира. В течение следующих нескольких лет Уайнбергер должен был приложить все усилия к тому, чтобы заключить договоры с ближайшими союзниками Америки в деле проведения исследований над новой системой.
В январе 1985 года администрация получила точную информацию разведки о советских планах резкой эскалации войны в Афганистане. Она исходила из источников ЦРУ в советском Генеральном штабе. Это были очень подробные, точные и принципиальные данные. Функционеры ЦРУ перевели эти материалы и разместили по папкам. Уильям Кейси сразу же передал их Совету национальной безопасности и в Пентагон Уайнбергеру.
Материалы содержали десятки страниц сообщений, переведенных специалистами Управления, протоколы заседаний Генерального штаба и документы, касающиеся военных планов в Афганистане. Все они подтверждали возобновление усилий советского Генштаба на быструю победу в войне. Советское военное руководство планировало внезапную интенсификацию войны с помощью использования современных методов боевых действий и более сложной тактики. Для борьбы с моджахедами будут введены специально обученные советские подразделения спецназа, которые используют новейшие способы ведения войны и специальное снаряжение для ночных атак. Почти четвертая часть спецназа Советской Армии будет послана в Афганистан. В помощь спецназу и регулярной армии придается значительное количество агентов КГБ, передвижные центры связи "омские фургоны", которые будут перехватывать сообщения полевых средств коммуникации моджахедов. Регулярно проводимые, скоординированные воздушные атаки на цели повстанцев должны еще больше деморализовать их.
Будут использованы специальные виды оружия в виде замаскированных мин и взрывных устройств на базе жидкого газа. Возможно, самым значительным сигналом смены советской тактики было назначение нового командующего. Генерал Михаил Зайцев был одним из молодых талантливых командиров Советских Вооруженных Сил. В относительно молодом возрасте он получил престижный пост командующего Советской Армии в ГДР. Уже само его присутствие свидетельствовало о том, что новая стратегия должна быть реализована с особой энергией. Из документов следовало, что Генеральный штаб оказывает нажим на воюющие подразделения, требуя быстрой победы. Была поставлена цель: реальная военная победа за два года.
Значительный рост американской помощи позволил моджахедам иметь большее количество оружия и боеприпасов. Нужно было, однако, принципиально сменить стратегию и военные цели, чтобы сорвать или сдержать советскую атаку. Москва, вероятнее всего, решила, что если она пока не проигрывает, то это не означает, что она победила. Если Вашингтон не примет меры, то вполне возможно поражение сопротивления.
Вскоре после получения этой информации от ЦРУ сотрудники Совета национальной безопасности и Пентагона взялись за дело. Секретная группа офицеров и военных специалистов начала анализ советской боевой тактики и разработку успешных контрдействий. Краткое содержание разведывательной информации высылалось по пятницам непосредственно президенту в виде регулярных бюллетеней разведки по Советскому Союзу. Кейси, Уайнбергер и Макфарлейн хотели действовать быстро. "Президент хотел действовать еще быстрей", — вспоминает Макфарлейн.
В конце января 1985 года была созвана встреча Рабочей группы по делам национальной безопасности. Темой номер один был Афганистан и последние советские планы эскалации войны. Президент, который обычно благосклонно прислушивался к дискуссиям своих советников, на этот раз начал заседание решительным предложением: "Делайте все возможное, чтобы помочь моджахедам не только выжить, но и победить". Роберту Макфарлейну было поручено подготовить новую стратегию США и изложить ее в секретной директиве, которую подпишет президент.
Вместе с сотрудниками Совета национальной безопасности Винсентом Каннистраро, Дональдом Фортье и адмиралом Джоном Пойндекстером Макфарлейн отредактировал документ, который принципиально менял цели США в этой войне. Директива «NSDD-166», подписанная в марте 1985 года президентом Рейганом, впервые формулировала специфические цели афганской войны в контексте общей стратегии. Весь аппарат министерства иностранных дел должен был помогать этим действиям. "Мы все в Совете считали, что должны сменить подход к афганской войне, — вспоминает Макфарлейн. — Мы считали, что пребываем в застое. Если сможем справиться с новым вызовом Советов и увеличить нашу помощь, то можем победить".
Новая директива содержала несколько ключевых моментов. Во-первых, нужны более качественные поставки и распределение оружия моджахедам. Усилие было сделано на технологически новые виды оружия. Вместе с тем американская разведка получила задание собирать больше информации о советских военных намерениях. Особое внимание нужно уделить советским военным приказам, тактике и структуре армии. Политические и военные планы высшего советского руководства должны подвергаться анализу и контролю.
Третий ключевой момент — увеличение политической цены войны на международной арене. С помощью таких организаций, как ООН, США будет оказывать максимальный нажим на то, чтобы вытеснить Советы. Нужно также дать понять, что улучшение отношений с США напрямую связано с советской оккупацией Афганистана.
Но более существенная цель «NSDD-166» содержалась в приложении, которое утoчняло устремления администрации Рейгана. Когда правительство Картера в 1980 году стало "инициатором программы тайной помощи моджахедам, оно составило строго секретный документ, касающийся американских интересов в Афганистане. Цель — «угнетение» оккупационных сил. Победа тогда казалась не только далекой фантазией, но и печальной шуткой. Администрация опасалась также, что гнев Москвы выльется в слишком агрессивную интервенцию в Афганистане. Так возникла скромная программа тайной помощи с сомнительным финалом. Через пять лет администрация Рейгана опиралась на те нее принципы. Новая директива меняла цель Соединенных Штатов — этой целью была победа, решительный разгром Советских Вооруженных Сил в Афганистане.
Учитывая это принципиальное изменение, «NSDD-166» оказалась поворотным пунктом в попытке изгнать Советский Союз из Афганистана. "До появления президента Рейгана не существовало скоординированной секретной программы, — вспоминал Винсент Каннистраро. — До 1985 года не было скоординированной реакции. «NSDD-166» — это поворотный пункт в войне. Трудно его переоценить. Если оценивать ситуацию на фронте до 1985 года, то мы имели дело с застоем. Мы могли единственное — провоцировать партизанскую войну. Им не хватало современного оружия, чтобы изгнать Советы. Все изменилось с появлением «NSDD-166». Новым политическим целям Вашингтона сопутствовало изменение положения на фронте в Афганистане. Афганистан — это один из двух вызовов геополитического характера, вставших перед Москвой в начале 1985 года. Война стоила Советам от 3 до 4 миллиардов долларов ежегодно, в основном из-за оружия и снаряжения, которое Запад доставлял моджахедам. "У нас всегда было впечатление, что с точки зрения Москвы это большие деньги, которые они отрывали от собственной экономики ради войны, — вспоминал Роджер Робинсон. — Отток твердой валюты в Афганистан и еще куда бы то ни было, дополнял успех нашей стратегической торговой триады". Санкции Соединенных Штатов против Польши заставляли Москву поддерживать правительство Ярузельского срочными вливаниями от 1 до 2 миллиардов долларов ежегодно. На обоих этих плацдармах американская политика способствовала кризису.
Москва, однако, могла бы их как-то пережить, по крайней мере, так считалось. Можно было выдержать этот поединок. Предполагалось, что движения сопротивления в Польше и Афганистане в конце концов потерпят провал или уже не будут иметь значения. В начале 1985 года самое большое беспокойство вызывала СОИ. Многие западные ученые выражали скептицизм относительно возможности создать подобную программу, но Москва вела себя так, словно не сомневалась в успехе. Военно-промышленному комплексу были выделены значительные суммы в отчаянной попытке удержать равновесие сил в этой области.
Администрация Рейгана отдавала себе отчет в том, насколько эта программа беспокоила Кремль. Олег Гордиевский, офицер КГБ и двойной агент, работавший на английскую разведку, поставлял информацию о реакции Москвы. Его донесения ходили по рукам высших американских чиновников. По словам Горилевского, полковник А.Л.Сазин, военный атташе советского посольства в Лондоне, сообщил группе дипломатов и офицеров разведки, что военное начальство на 90 процентов верит в успех СОИ. Сазин не видел возможности догнать в этом американцев.
Рапорт КГБ от февраля 1985 года, который Гордиевский передал своим «опекунам», также свидетельствовал об обеспокоенности Советов созданием СОИ. Администрация Рейгана "старалась приобрести военное преимущество над Советским Союзом", предостерегал КГБ. СОИ "широко рекламировали как способ успешной защиты всей Америки в случае ядерной войны". Однако есть вероятность, что Соединенные Штаты надеются "втянуть СССР в дорогостоящую гонку вооружений в областях, в которых, по американским оценкам, СССР остался позади", рапорт, выражающий беспокойство системой СОИ, содержал разные возможные реакции КГБ, не исключая "ответных действий с советской стороны, направленных на сопротивление американским "звездным войнам" и поиск поддержки советской позиции на Женевской конференции".
В начале 1985 года тайная экономическая война против Кремля начинала приносить плоды. Ожидаемые кредиты, твердая валюта и технология с Запада почти не поступали. Принципиально важное для получения твердой валюты строительство сибирского газопровода двигалось вперед, но размах его был уменьшен вдвое, а срок окончания отодвинут на два года. Хотя американские санкции были отменены, они успели вызвать принципиальные нарушения в сроках строительства. "Разведданные показывали, что санкции обошлись им как минимум в два года", — вспоминает Роджер Робинсон. Ему вторит Олег Тиков, эксперт, тогда работавший в советском министерстве нефтяной промышленности: "Это не было обычным оправданием, когда вина за задержку строительства приписьшалась американским санкциям. Это была правда. Царил хаос. Сначала у нас не было турбин, затем мы пробовали произвести собственные, потом снова смогли закупать турбины. Что за хаос, что за светопреставление! Это стоило нам двух лет и миллиарды долларов".
Администрации Рейгана удалось еще более затруднить процесс строительства благодаря программам дезинформации. "Уильям Кейси сказал мне и еще кое-кому в Совете национальной безопасности, чтобы мы не слишком переживали из-за газопровода даже после окончания его строительства, — вспоминал Роджер Робинсон. — У них масса проблем с авариями на газопроводе и турбинах, пожаров на контрольных устройствах и т. д. Было ли это причиной советской некомпетентности или просто неудачами? Есть основание сомневаться в этом".
Срыв сроков был страшным ударом для Кремля. Сибирский газопровод должен стать дойной коровой и помочь Москве в трудный экономический период. В 1980 году предполагалось, что газопровод, вероятно, принесет от 8 до 10 миллиардов долларов в твердой валюте ежегодно, уже начиная с 1985 года, и от 15 до 30 миллиардов долларов — в девяностые годы, когда найдутся получатели для второй очереди (в зависимости от цен на нефть). Но из-за непримиримой позиции администрации Рейгана второй очереди не будет, а в результате санкций Москва в самой трудной экономической ситуации должна ждать еще два года поступлений твердой валюты. Кроме того, она уже потеряла от 15 до 20 миллиардов из-за срыва первой очереди.
Вместе с тем резко уменьшились поступления западной технологии, благодаря которой советская экономика как-то еще существовала. Трудно подсчитать, сколько потеряла она из-за провала поступлений технологий, но некоторые сообщения говорили о том, что эти потери можно оценить в миллиарды ежегодно.
Официальный документ под названием "Влияние передачи технологии на безопасность Запада и США. Обзор министерства обороны", обычно называемый общей оценкой, был составлен в декабре 1984 года. Коллектив инженеров взялся проанализировать 79 технологий, на которые отказано в экспортных лицензиях в последний год, пробуя оценить, какую ценность имели бы эти технологии для советской промышленности. Предварительная оценка самих технологий составляла от 500 миллионов до миллиарда долларов ежегодно в течение 12 лет на дополнительные расходы на исследования, внедрение и рабочую силу. Правительство задерживало тысячи экспортных лицензий ежегодно, так что суммы эти были значительно выше.
"Мы упорно продолжали эту политику, — вспоминал Стеф Галпер. — Не подлежало сомнению, что они не могли получить необходимых им технологий. Им нужен был, например, какой-нибудь станок с Запада, а мы не разрешали сделку и фабрика месяцами простаивала. Мы чувствовали, что держим руку на пульсе."
Нужно было довести до конца экономическую войну с Москвой еще в одной области. В 1985 году главной целью администрации стало снижение цен на нефть. Некоторые видели в этом лишь пользу для Америки. "Мы стремились к более низким ценам нефти на международном рынке прежде всего из соображений выгоды для американской экономики, — говорил Эдвин Миз, бывший советник Белого дома. — Тот факт, что это означало неприятности для Москвы, был очевиден, как глазурь на торте". Однако некоторые представляли, насколько серьезно это будет влиять на неопределенную экономическую ситуацию Москвы. Роджер Робинсон вспоминал: "Билл Кейси так же, как и мы, следил за ценами на нефть почти ежедневно. Это был главный источник поступлений валюты в СССР и основное средство финансирования военно-промышленного комплекса". Некоторые верили, что цены на нефть упадут сами по себе. Другие, как, например, Кейси и Уайнбергер, считали, что Саудовская Аравия, самый большой в мире производитель нефти, нуждается в поддержке Соединенных Штатов.
В этой ситуации, в начале 1985 года, официальному государственному визиту придавали особое значение. Король Фахд был одним из первых глав государств, нанесших визит Рейгану в начале его избрания на второй срок. Внезапное увеличение производства нефти не составляло для саудовцев проблемы. Себестоимость добычи в пустыне довольно низкая, приблизительно 1,5 доллара за баррель. Саудoвцы, таким образом, могли получить хорошую прибыль и при более низких ценах на мировом рынке.
Американская администрация между тем проводила скрытую кампанию снижения цен на нефть. Уайнбергер затронул эту тему в разговоре с саудовцами, а Кейси во время своего сентябрьского визита говорил об этом вполне определенно. Министр энергетики Джон Геррингтон публично ратовал за снижение цен, утверждая, что они были искусственно завышены с помощью политики ОПЕК и ничего не имеют общего с мировым рынком.
Снижение цен стимулировало бы экономику США. Снижение на 5 долларов за баррель увеличило бы американский национальный доход приблизительно на 1,4 процента, уменьшило бы инфляцию и увеличило реальные доходы. Более низкая цена на нефть также уменьшила бы и торговый дефицит США. "Это было бы полезно во всех смыслах, — вспоминал адмирал Джон Пойндекстер. — В наших интересах было добиться весьма низких цен: снижение цен на нефть мы считали очень важной целью". Цены на нефть составляли часть общей стратегии и были кодифицированы как политическая директива. Пойндекстер вспоминал: "Я удивился, если бы в «NSDD-75» или в последующей «NSDD», или в секретных донесениях не было хотя бы упоминания о нефти. Цель Соединенных Штатов — снижение мировых цен на нефть из-за того влияния, которое оно окажет на экономику свободного мира, но также исходя из того, какое действие оно оказывает на Советский Союз".
Визит короля Фахда состоял из серии тайных встреч. Когда король встречался с президентом, шейх Ямани, саудовский министр по делам нефти, проводил консультации с Шульцем, Макфарлейном и Геррингтоном. Ямани уже не один месяц выслушивал уговоры американцев снизить цены на нефть. На встрече в Вашингтоне то же самое повторилось. Секретные документы, подготовленные для Шульца 9 февраля 1985 года, анализировали проблему и позицию Соединенных Штатов. Она заключалась в том, что мировые цены на нефть слишком высоки и что США выиграли бы, если б они снизились. Главная цель встречи сформулирована в документе следующим образом: "Обсудить ситуацию с мировыми ценами на нефть: защитить официальные цены и уровень добычи нефти, установленные ОПЕК и Саудовской Аравией, а также США от обвинений в манипулировании рынком нефти". В документе отмечалось: "Министры ОПЕК, в том числе и Ямани, обвиняли США в организации заговора с целью доведения цен до запланированного ими уровня". Ямани ошибался лишь в одном. Соединенные Штаты не принимали никакого заранее продуманного предела цен.
Визит Фахда имел огромное политическое значение. За несколько дней до прибытия короля Роберт Макфарлейн встретился с шейхом Бандаром, чтобы заверить его, что Фахду окажут особые почести, которых он заслуживает. Король будет беседовать с президентом с глазу на глаз, эта встреча может длиться столько, сколько король пожелает, кроме того, будет несколько частных встреч с американскими представителями высшей власти.
12 февраля лимузин с королем Фахдом прибыл к Белому дому. Фахда, окруженного личной свитой в традиционных одеждах, провели в частные апартаменты на встречу с президентом. Рейган сердечно приветствовал его. При этом не было советников, записи также не делались.
У короля Фахда, так же как и у президента, было несколько серьезных проблем. Оба руководителя относились с большим уважением друг к другу. Президент знал, что Фахд по-прежнему союзник Соединенных Штатов в своем все более неспокойном регионе. Он также выделял ежегодно десятки миллионов долларов для моджахедов Афганистана и партизан-контрас в Никарагуа, и таким образом содействовал в двух наиболее близких сердцу Рейгана программах внешней политики. Для Фахда же Рейган был человеком, не раз отстаивавшим саудовские интересы.
Два руководителя обсудили региональные проблемы, особенно растущую угрозу со стороны Ирана. В какой-то момент, глядя королю в глаза, президент заверил его, что сделает все, чтобы сохранить неприкосновенность Саудовской Аравии. Рейган знал толк в идущих от сердца дипломатических жестах. Фахд остался доволен.
Они дискутировали также о международных экономических проблемах, вызванных прочным положением доллара и бюджетным дефицитом США. Затем Рейган затронул вопрос о мировых ценах на нефть. "Экономика Соединенных Штатов, главного покровителя Саудовской Аравии, очень выиграет от низких цен, — сказал Рейган. — Сильная Америка — в интересах Саудовской Аравии. Главные недруги саудовцев — Ливия, Иран и Советский Союз только выигрывают от высоких цен. США рассчитывают на сотрудничество со стороны королевской семьи". Он более выразительно повторил некоторые темы, затронутые ранее Уайнбергером и Кейси на предыдущих встречах с саудовскими чиновниками. Он не говорил ни о каком обмене услугами и даже не предложил какой-то конкретной услуги. Просто держался как супруг, стремящийся изменить привычки жены деликатным перечислением преимуществ супружеского союза. Однако часть информации, полученной Фахдом, была недвусмысленна: президент, продемонстрировавший уже свою поддержку Саудовской Аравии, хочет снижения цен на нефть для блага обеих стран и назло совместным врагам.
Два дня спустя после встречи с президентом и многих бесед с высшими чиновниками администрации, король Фахд дал прием на 600 персон для ближайших друзей и соратников в отеле "J.W.Marriott" в центре Вашингтона. Фахд пригласил директоров предприятий, сотрудников администрации и других лиц, которые подписали серьезные контракты с Эр-Риядом. Банкет прошел не так гладко, кто-то перепутал план размещения гостей, и все должны были искать свои места за столиками. Однако еда была отменной, а атмосфера — дружеской. Фахд потратил на этот прием около 300.000 долларов. Сотрудники администрации охотно приняли участие в торжестве, приветствуя сердечные отношения между двумя странами.
В 1985 году Польша, находившаяся в сердце советской империи, стала местом битвы между двумя сверхдержавами. Москва поддерживала правительство Ярузельского, оказывая ему экономическую помощь, в то же время охватывая щупальцами советской государственной, разведывательной и военной власти. А Вашингтон продолжал тайную акцию финансовой и материальной помощи подполью, пересылая «Солидарности» также необходимую и существенную информацию разведки.
Объявленная 22 июля 1984 года амнистия подействовала на подполье неоднозначно. Было освобождено несколько сот участников, но преследования продолжались и даже усилились. Правительство старалось лишить оппозицию поддержки. Если граждане немедленно прекращают антиправительственную деятельность, то сразу же перестают преследоваться. Неподчинившиеся этому — будут арестованы. До 1 января 1985 года около 350 деятелей приняли предложения правительства. Но руководство «Солидарности» было непоколебимо. Согласно обещанию Леха Валенсы, которое он дал в новогоднем обращении, подполье будет "продолжать борьбу до окончательной победы".
Неудачный гамбит с амнистией заставил власти удвоить усилия, чтобы задавить оппозицию силой. Полиция устраивала облавы в поисках подпольных типографий и организованных собрании. 13 февраля 20 полицейских в штатском ворвались в квартиру на гданьской Заспе, где Лех Валенса проводил встречу с несколькими руководителями подполья. Старательный обыск принес результаты. Среди арестованных было пять региональных руководителей «Солидарности»: Богдан Лис из Гданьска, Владислав Фрасынюк из Вроцлава, Станислав Хандзлик из Кракова, Януш Палубиский из Познани и Адам Михник из Варшавы. Встреча продолжалась уже около двух часов, обсуждалась стратегия и возможность организации очередной большой забастовки. Два дня спустя после ареста было продлено задержание Михника, Лиса и Фрасынюка. В ноябре 1985-го под арестом находилось около 340 деятелей подполья. В начале 1985 года службы безопасности усилили борьбу с подпольем. Руководители советской и польской разведок усиленно работали над тем, как разоблачить и отрезать поступление средств и материалов для подполья с Запада. КГБ поглядывал на ЦРУ, но также и на Ватикан. Это беспокойство явно отражено в строго секретной записке в начале 1985 года, подготовленной председателем КГБ Чебриковым для министра внутренних дел Польши. Чебриков поручал предпринять максимальные усилия с целью "демаскировать материальную помощь империалистических кругов Запада". Шеф КГБ ругал поляков за то, что они являются "самым слабым звеном" в советском блоке и допускают подрывную деятельность. Он призывал польcкую службу безопасности проникнуть в подполье и подкупать деятелей, чтобы получать от них информацию. Он также увеличил участие КГБ в разоблачении «провокаторов», угрожающих Польше и "финансирующих подрывную деятельность".
КГБ считал, что нужно усилить наблюдение за Ватиканом. Работники советской разведки обвиняли Папский престол в подрывной деятельности в Восточной Европе. В одном из рапортов сообщалось: "Антикоммунистическое направление в деятельности Ватикана особенно обозначилось после вступления на папский трон Иоанна Павла II, враждебность которого по отношению к странам социалистического сообщества вытекает из личных антикоммунистических и антисоветских убеждений. Это является также результатом влияния, которое оказывают на него наиболее консервативные представители католического духовенства и реакционные политики Запада, особенно Соединенных Штатов". КГБ обвинял Ватикан в стремлении расширить влияние на Восточную Европу. "Главная заинтересованность Ватикана концентрируется прежде всего на самых «многообещающих» странах Восточной Европы: Польше, Венгрии и Югославии". Взвесив политические предпочтения костела и его деятельности в Польше, КГБ поставил первоочередной задачей "выявить и демаскировать сотрудничество между представителями Ватикана и организациями католического костела, с одной стороны, и ЦРУ — с другой".
Сотрудники администрации Рейгана, посвященные в программу помощи «Солидарности», всегда беспокоились о том, что если откроет ее Москва — могут быть неприятные последствия. В Белом доме появилось беспокойство, потому что уже возникли кое-какие осложнения. Так, например, в конце февраля 1985 года, когда польский эмигрант Яцек Кнапик возвращался с Запада домой, таможенные службы обыскали его багаж. Кнапик был деятелем «Солидарности», у него нашлись предметы, которые, по мнению полиции, "подтверждали связь «Солидарности» с заграницей, со службами западной разведки". Полиция обратила внимание на письмо от начальника бюро «Солидарности» в Брюсселе Ежи Милевского Богдану Лису, руководителю подпольной «Солидарности» в Гданьске. Это письмо якобы демаскировало контакты между деятелями «Солидарности» и сотрудниками Госдепартамента США по Восточной Европе. Кнапик не признавал обвинения в ведении какой-либо подрывной деятельности и счел весь инцидент попыткой «пришить» ему дело. Его арест, правда, последствий не имел.
Однако этот инцидент показал, что власти могут легко перехватить курьера бюро «Солидарности» на Западе. Руководство AFL–CIO и Управление регулярно пользовались курьерами для передачи «Солидарности» информации и денег. Обычно это удавалось благодаря хорошему отношению таможенников. Курьеры были важнейшим звеном, но с начала 1985 года все чаще использовались радиостанции "Свободная Европа" и "Голос Америки" для передачи подполью данных разведки.
Польское министерство внутренних дел рассматривало американских дипломатов как звенья в этой цепи, поэтому персонал посольства США в Варшаве и консульский отдел в Кракове были под пристальным наблюдением. "Они были убеждены, что все это проводит посольство, — вспоминал один из сотрудников разведки. — Следили за всеми и контролировали все посылки, приходящие и выходящие из посольства, не исключая мусора. Они были по-настоящему расстроены". В феврале американский военный атташе был выдворен из Варшавы по обвинению в шпионаже. В начале мая двух дипломатов, работающих в Кракове, сочли персонами нон грата якобы из-за их участия в антиправительственной деятельности. Министерство внутренних дел в отчаянных попытках пресечь поступающую с Запада помощь приостановило дипломатическую авиапочту в посольство США. Американский военный самолет на протяжении многих лет периодически прилетал в Варшаву, обычно доставляя почту и продукты. Польские власти решили, очевидно, что кроме снабжения посольства он привозил что-то еще. Это свидетельствовало прежде всего о раздражении властей, старающихся таким образом запугать американцев.
В начале 1985 года поступления валюты для «Солидарности» достигли 8 миллионов долларов. Это поддерживало подполье. Ранней весной большинство руководителей снова оказались в тюрьме, но деятельность движения продолжалась. 1 мая, когда власти праздновали официальный День международной солидарности трудящихся, более 15.000 человек в Варшаве и 2.000 в Гданьске вышли на улицы, чтобы продемонстрировать поддержку «Солидарности». Это была самая крупная манифестация со времени объявления военного положения в 1981 году.
Выпускалась и подпольная литература. Именно в подполье издавалось тысячи журналов, книжек и монографий. Одна из публикаций называлась "Малый конспиратор". Автором ее был красноречивый и остроумный архитектор Чеслав Белецкий, с боевитым, наступательным характером в отношении властей. Он учил, как нужно соблюдать конспирацию даже в мелочах и не давать себя поймать. Писавший под псевдонимом Матей Полеский, высокий, статный Белецкий основал подпольное издательство «CDN» ("Ciag dalszy nastapi") — сокращение слов "продолжение следует". Издательство печатало листовки и монографии и даже газету «Солидарности» для армии. На деньги американского правительства были закуплены машины и бумага, что позволило запустить издательство и содержать его, но Белецкий об этом не знал. Тайная помощь поддерживала тысячи подобных предприятий в Польше.