– У меня нет времени. Да и мы созваниваемся каждый день, – коротко ответила я, отставляя пустую тарелку.
Поблагодарив тетю Катю, поднялась из-за стола. Мне не хотелось развивать беседу на тему моих отношений с Лерой.
Как ни противно признавать, но я завидовала подруге по-черному. Каждый ее день был насыщен событиями, новыми знакомствами, впечатлениями и знаниями, которыми она спешила со мной поделиться. Мне же рассказывать ей было абсолютно нечего, кроме сплетен и склок, которыми была богата моя рабочая жизнь. Точнее – существование. Подобное положение дел вызывало у меня чувство собственной ущербности.
Я люблю Лерку и очень сильно к ней привязалась за эти два месяца. С ней всегда весело, она поддерживает меня, как может, но каждый раз после разговора с ней у меня на душе все равно остается неприятный осадок от понимания, какой могла быть моя жизнь, если бы я не была, как правильно выразилась крестная « простая, как три рубля».
Спать я легла с очередной порцией безнадежных мыслей, но усталость не позволила долго заморачиваться и я уснула.
А утро, как всегда, оказалось мучительным и торопливым. Не выспавшаяся, голодная и злая спешу на проклятую работу, матерясь про себя из-за отвратительной погоды, превращающей меня в чудище. Как назло, когда я вышла из дома, пошел дождь, а я без капюшона и, конечно же, без зонта. Пока добралась до ресторана, промокла насквозь.
Не успела войти, как Алла огорошила меня тем, что Ксю заболела, и мне придется взять ее столики.
Чертыхаясь, влетаю в раздевалку, где в считанные минуты срываю с себя мокрую одежду и быстро натягиваю форму. Наш повар по салатам додумался прихватить с собой фен, к которому теперь выстроилась вереница желающих. Я присоединяюсь к ожидающим, благо у многих короткие волосы. Моя очередь подошла быстро, но времени остается всего несколько минут. Торопливо сушу волосы, а затем стягиваю их в шишку. Подхожу к зеркалу и ужасаюсь: от тонального крема не осталось и следа, наэлектризованные экстремальной сушкой волосы торчат в разные стороны, пусть и расчесаны, на щеках румянец, словно мне по ним нахлестали, а глаза горят от злости и раздражения.
– Ты прекрасна! – тихо сообщает мне Стас, проходя мимо. В ответ я скорчила скептическую рожу, а после, тяжело вздохнув, отошла от зеркала. Пора приниматься за свои обязанности.
Я еще не знаю, что через несколько часов такой обычный день станет одним из самых важных в моей жизни. Я суечусь и не подозреваю, что всего мгновение отделяет меня от такого непостижимого, вечного и нерушимого. От чего-то, что разделит мою жизнь на «до» и «после». Всего минута, после которых целых восемнадцать лет станут просто «до него».
Как много нам не ведомо. Мы словно слепые котята бредем по этой жизни, полагаясь на судьбу, Бога, вселенную… Иногда нам любезно приоткрывают глаза, но чаще всего, когда уже становится слишком поздно. Все это, конечно, лирика. Вернемся к двадцать третьему сентября две тысячи одиннадцатого года.
Я разрываюсь между столиками, стараясь не ошибиться. Мне не хочется в очередной раз обманывать людей. После того случая с «мачо», я несколько раз повторяла подобный опыт, но при этом чувствовала себя не лучшим образом. Еще парочка таких стрессов и нервный срыв мне обеспечен.
Дополнительные десять столиков были ощутимой нагрузкой. Я не успевала вовремя выполнять заказы, а потому на меня со всех сторон сыпалось: «Девушка, а нельзя ли побыстрее?!», «Долго я еще буду ждать, когда вы соизволите меня обслужить?», «Обслуживание сегодня кошмарное!». Я была на взводе, голова шла кругом от обилия заказов и пометок.
– Яна, работай живее. Ксюша успевала пахать за двоих без особых трудностей, – делает замечание Змеища. Беру поднос с кофе и корчу рожу, пока она не видит. Так и хочется по голове ей съездить этим чертовым подносом. Чтоб ты захлебнулась своим ядом, падла! – бормочу про себя, проходя мимо. Поднимаюсь на второй этаж, ко мне подлетает Люба со словами:
– Иди быстрее, второй столик вернулся.
К слову, второй столик из резервных. Сколько я здесь работаю, еще ни разу не видела, чтобы он был занят, а может быть, не замечала. Его Ксю обычно обслуживает. Выполняю предыдущий заказ, а после направляюсь к «постоянному» клиенту, который бывал здесь реже, чем все остальные.
Подхожу ближе и, присвистнув про себя, прихожу к выводу: такого мужчину сложно не заметить. И не оттого, что он богат – это бесспорно, если судить по дорогой одежде и всяким аксессуарам, не потому, что красив – безусловно. Просто смотрю на него и теряюсь, понимая, что все вокруг меняется, расцветает. Наконец-то, я встретила его – человека, довольного жизнью, человека, непохожего на всех остальных. Не могу глаз отвести от этого смеющегося лица. Смех негромкий, но искренний, как и обалденная улыбка, начинающаяся от самых уголков глаз лучиками, превращающая мужчину в беззаботного мальчишку. Он похож на сорванца хоть и в элегантном костюме. Кожа почти черная от загара, отчего зубы разве что не ослепляют своей белизной. Короткие пепельные волосы, выгоревшие на солнце прядями, кажется, будто мелированые, а глаза просто завораживают: ярко-голубые, невероятно-насыщенного оттенка, в обрамлении длинных черных ресниц. Брови, кстати, тоже черные, несмотря на то, что сам мужчина светлый. Сочетание шикарное. Да и вообще, мужчина потрясающий. Эдакий русский Брэд Питт. Как сказала бы Лерка: «Я бы ему дала!». А у меня в голове бьется утопическая мысль: «Хочу быть с ним!». Но мне вот только этого бреда не хватало. Переключаю внимание на то, почему я раньше не видела этого красавца, но тут все очевидно. Это я сужу по загару. Отдыхал человек.
Тяжело сглатываю и подхожу к мужчине. Слышу его голос: чёткий, уверенный, богатый обертонами, с хорошей дикцией и произношением; низкий, но не хриплый или как я называю «прокуренный». Этот голос не имеет ничего общего с сексом, но отчего-то проскакивает мысль: а как он звучит, когда шепчет что-то сексуальное? Краска приливает к лицу. Сама себе удивляюсь.
«Бред Питт» продолжает что-то весело рассказывать, слегка придерживая черный смартфон у уха, я же не могу сдвинуться с места. Замираю в паре шагов от него и не дышу, сердце работает с перебоями. Ладони вспотели, а язык такое ощущение, примерз. Волнуюсь так, как в первый день даже не волновалась. У меня мало времени, но как не уговариваю себя, не могу выдавить ни звука. Тут мужчина слегка поворачивается в мою сторону, его взгляд мимолетно пробегает по мне, не задерживаясь, но мне все равно хватает, чтобы покрыться мурашками. Прикрыв рукой динамик телефона, красавчик коротко бросает:
– Как обычно.
Он возвращается к разговору и больше не обращает на меня внимания, я же стою в растерянности.
Отлично! Знать бы, что означает ваше «как обычно».
Можно было, конечно, спуститься и поинтересоваться у Аллы, что предпочитает данный клиент, но умная мысля приходит опосля. Я продолжаю стоять и сверлить взглядом широкие плечи, упакованные в дорогую рубашку бледно-голубого цвета. Рядом на стуле небрежно лежит светло-серый пиджак. Стильный, ухоженный мужчина, но без всех этих метросексуальных штучек. На вид ему тридцать, может даже больше – сложно сказать. Забыв о страхе, пялюсь на него, фиксирую детали, пока не сталкиваюсь с недоуменным взглядом голубых глаз. Я и не заметила, как объект моего пристального внимания закончил разговор и повернулся ко мне. Резко опускаю глаза в пол, краснею, как помидор. Становится невыносимо жарко.
Чувствую себя идиоткой. Чтобы скрыть неловкость, достаю из кармана майкрос, руки дрожат под пристальным взглядом. Уговариваю себя успокоиться и заняться делом. Плюнув на смущение,все равно уже выставила себя дурой, приподнимаю голову и встречаюсь со взглядом мужчины, едва сдерживающим смех. Опять мои глаза теряются в его, на несколько минут ступор. Усилием воли заставляю себя улыбнуться и хрипло произношу:
– Прошу прощение, я новенькая. Не могли бы вы уточнить свой заказ.
Мой идеальный мужчина почему-то не торопится с ответом, а внимательно меня разглядывает, как-то оценивающе. Мне становится не по себе. Особенно когда он, сдержанно улыбнувшись, начинает говорить:
– Ну что же, «новенькая», вижу, вы научились вежливости за несколько недель. За «придурка» не хотите извиниться?
Чего-чего? О чем это он?
– Простите? – ошарашенно спрашиваю я, ничего не понимая.
– Так-то лучше, – усмехнувшись, кивает он довольно, нарочно игнорируя вопрос. И тут меня осеняет – так это тот «придурок», с которым я столкнулась в дверях. Видимо, догадка отразилась на моем лице, потому что мужчина снисходительно поинтересовался:
– Вспомнили?
– Вспомнила! Не хотите извиниться за «безмозглую овечку»? – не знаю с чего вдруг во мне проснулась дерзость, но тот инцидент задел меня. Да и не хотелось запомниться этому мужчине безмозглой овечкой. Хотя вероятность запасть ему в сердце невелика, но я уж постараюсь. Интересный порыв, однако.
– Вы меня спровоцировали, – невозмутимо парирует он, но в этих хитрющих глазах читается вызов. И я не могу не принять его.
Во мне рождается странное желание быть дерзкой, безбашенной, непредсказуемой. Хочу показать ему, что я крутая девчонка, которой все нипочем. Но больше всего мечтаю его заинтересовать, разбудить в нем инстинкт охотника или чего там еще, не знаю. Все на уровне интуиции, инстинктов.
Преодолевая смущение, чуть-чуть поддаюсь вперед и чувствую сдержанный, строгий аромат. Мне он нравится, как и все в этом мужчине. Сглатываю комок и, стараясь держаться как можно холоднее и увереннее, спрашиваю:
– Не боитесь, что в тарелке окажется что-то не то?
Я заглядываю ему в глаза, окончательно потеряв всякий страх и субординацию, и мысленно прощаясь с работой. Но в ответ слышу короткий смешок.
– Пожалуй, овечка явно не про тебя, – подводит итог мой клиент. Я довольно улыбаюсь, больше от того, что мы перешли на «ты». Но в ту же минуту начинаю сомневаться в правильности своих действий. Вдруг он просто принял меня за прощалыгу и решил не церемониться?
– А что, насчет безмозглой? – все же продолжаю в том же духе. Первое впечатление уже произведено, поздно давать задний ход.
– А что насчет моего заказа? – вот так резко он ставит меня на место. Я теряюсь под его взглядом – вмиг ставшим холодным. В секунды перестраиваюсь и принимаю деловой вид, пусть в душе и поднимает голову какая-то непонятная обида. Натягиваю маску «мне все равно», но она трещит по швам, голос предательски дрожит.
– Что закажите?
– Двойной эспрессо. Не забудьте, он должен быть приготовлен из зерен робуста! Стейк, овощи на гриле и какой-нибудь десерт.
– «Какой-нибудь» – это какой? – раздраженно спрашиваю, задетая его прохладным тоном.
– Без разницы. На ваше усмотрение, – следует интересный ответ.
Отлично, теперь буду еще переживать, угодила ли я ему в выборе десерта.
– Ладно. Ваш заказ: двойной эспрессо, стейк… Какой прожарки?
– Прожаренный.
– Ага. Хлеб?
– Нет.