Такие мысли проносились в моей голове, пока я стоял в пробке, направляясь в клуб моего знакомого. Он сейчас кислым голосом толкал пафосные речи о том, как все осточертело: Монте Карло – херня, мисс «90-60-90» — херня, Ламборджини — херня, мидии — херня, жизнь — херня.
— Саныч, ты понимаешь, ни в чем не вижу смысла. Вот даже в бабах, — захохотал он. Я хмыкнул. Уж если Диман в бабах разочаровался, то это уже серьезно.
— Вроде красивая, все при ней, — продолжал он, — а я понимаю, что мне насрать! Ты представь, до чего я дожил?! МНЕ НАСРАТЬ! Все на одно лицо и такие суки. Че это? Кризис среднего возраста? Вот ты сейчас, наверно, смеяться будешь, но я тебе серьезно!
— Да понимаю, Диман, что уж в этом сложного? – я усмехнулся, маневрируя в потоке машин и постукивая по рулю пальцами в такт тихо играющего инструментального джаза.
— Хер ты меня поймешь. Заведешь свою шарманку, что я быдляк или кто там… и баста. Знаю я тебя. Предупреждаю, сегодня я на эту философскую х*йню не расположен, — заплетающимся голосом сообщил друг. Видимо, решил, не дожидаясь никого, начать «вечер». Я подавил смешок и, вырвавшись, наконец, из гусиного строя, прибавил скорость.
— Ладно, сегодня без «х*йни», расскажу случай из жизни. Если поймешь…
— О, вот это интересно! — оживился Диман, решив, наверное, что сейчас я буду рассказывать про то, в какой момент женщины стали для меня все на одно лицо и почему. Хорошенький облом его ждет.
— Лет в двенадцать я гостил у бабки летом в деревне. Мы с пацанами лазали по садам. Ну а там яблоки: антоновка, белый налив, ранетки. Красивущие, кисло-сладкие, сочные, вкусные. Короче, нарвешь сколько в карманы влезет, нажрешься от пуза и так каждый день. Мы как купаться на речку идем, так рвем полный пакетище. К концу лета я обожрался этих яблок, они мне уже поперек горла стояли. И думаю: все, в жизни к ним не притронусь. А потом иду на речку, смотрю — вот они весят, глянцевые такие, красно-желтые, форма ровная, красивая, пахнут так…ммм… Аж слюней полный рот. Лезешь опять, срываешь. Идешь потом по дороге, в руках эти яблоки. Вертишь их так и сяк. Вроде и не голодный, а есть их привык. Но суть даже и не в этом. Кусаешь одно, а оно какое-то, как резина, выкидываешь. Раз надкусанное, пусть и красивое, но ты уже настолько зажрался, что тебе и не жаль. А чего их жалеть, когда вон, на каждом углу яблоки?! Выбирай, какое хочешь и сколько. И ведь до дурака не доходит, что кто-то душу в них вкладывал, растил, ждал, любил. А если уж совсем скотина, то и до этого дела нет. Я хочу и точка! Значит, второе надкусываешь — та же песня. И так пока все не перепотрошишь — уже просто из вредности, — не останавливаешься. Пусть я лучше лопну, но раз уж сорвал, все равно хотя бы надкушу. Потом хуже: мы стали этими яблоками кидаться. Часто так баловались, пока дед мой не увидел. О, как он отхерачил меня тогда, до сих пор помню. А потом лекцию прочитал, посадил на голодный паек и под замок. Вот так я все оставшееся лето сидел и думал, как себя вести. Ну и, в общем-то, осознал, что непотребство не приносит ни удовольствия, ни пользы. Один сплошной вред. Абсолютно верно говорят: чтобы чувствовать вкус, нужно оставаться чуточку голодным и это применимо не только к пище. Тяжеловато, конечно, когда все в избытке, но зато получаешь удовольствие оттого, что имеешь, а не рассуждаешь о «кризисе среднего возраста».
Я замолчал, концентрируя внимание на дороге. Диман тоже некоторое время сохранял тишину. Впрочем, я и не ждал ответ. Мне было все равно, слушает он меня или же нет. Делать в дороге все равно нечего, так почему бы и не порассуждать, пока есть свободное время?
— Вот ты знаешь, Гладышев, — серьезным голосом начал Дима. Я сосредоточился, удивленный. Обычно от этого «темного» ничего путного не дождешься.
— Я все думаю, кто из нас пил: ты или я? — засмеялся Вторников. Я подхватил его смех, качая головой. Горбатому только могила в помощь, — Ты когда уже приедешь? Вон уже Миха с Викусей подъехали, Костян с Танюхой, тебя да Борьку с Аленкой ждем.
— Минут через десять, — отозвался я с тяжелым вздохом.
— Давай, ждем. Вспомним старые добрые, передохнем.
Я неопределенно хмыкнул и отключил телефон. Честно говоря, вспоминать «старые добрые» особенно под долбящее по ушам д*рьмо (да простят меня поклонники техно) не было никакого желания. С удовольствием бы сейчас просто лег спать и наконец-то выспался, если это вообще возможно. Но нет же, клинануло меня согласиться на этот сабантуй со старыми друзьями. Хотя друзьями из них являются только Борька, Миха, да Аленка, остальные так — хорошие знакомые и то в силу жизненных обстоятельств. С Борькой мы друзья с детства, с Михой и Аленкой уже позже зацепились, а Костян с Диманом в девяностые стали опорой. Лихие годы мы пережили сообща: крутились, как могли, выживали, а, точнее, наживали. Каждый урвал себе по куску. Затем расползлись в разные стороны, кто куда, но хорошие отношения сохранили. Сейчас каждый свой кусь пристроил по собственному усмотрению: кто-то выиграл больше, кто-то — меньше, но тут уж у кого как мозги заточены. Были, конечно, те, которые все похерили, но их мы оставили позади. А наш состав, как пятнадцать лет назад образовался, так больше и не меняется. Ну, не считая женщин у некоторых, в том числе и у меня. Миха с Борькой еще в пацанами нашли свои половины, но я бы сказал, что повезло только Борьке с его Аленкой, Миха же… Памятник бедному мужику надо. Вика его та еще дура. У меня же, как и у Костяна в свое время не сложилось, а Диман не пробовал и не горит желанием.
Впрочем, глядя на Миху, да и из личного опыта, я Димку поддерживаю. Но с другой стороны — посмотришь на Борьку с Аленкой и понимаешь, что все в жизни относительно. Но не будем пускаться в очередные философские дебри.
Пока думал о друзьях, раздражение прошло и я почувствовал, что желание выспаться становится второстепенным, а вот увидеться с этими, порой «темными», но такими привычными обалдуями, очень даже хочется.
Я иной раз удивляюсь, как мы еще не поубивали друг друга. Настолько у нас разные взгляды на многие вещи, как впрочем, и интересы. Но жизнь-старушка полна сюрпризов и неожиданных встреч.
Убедиться в этом еще раз мне пришлось спустя десять минут.
Подъезжаю к клубу, навстречу едут Борька с Аленкой. Аленка радостно машет. Глядя на нее, в который раз повторяю, что Шувалову крупно повезло — отхватил себе золотую женщину и забот не знает. Пропускаю их, а затем паркуюсь следом. Выхожу из машины, ребята уже меня ждут. Прохладный ветер вызывает мороз по коже. Кутаюсь в пиджак, думая, что надо было пальто надеть. Схватить очередное воспаление не хотелось бы.
— Олег Саныч, здравствуйте! — улыбнулась Аленка. Я притянул ее к себе и поцеловал в макушку, одновременно протягивая руку Борьке.
— Здорова! — засмеялся друг, — Че-то вообще исхудал, оброс…
— Ага, не говори, — поддакнула Аленка, высвобождаясь из моих объятий.
— Ну зато вы вон, молодцы: добреете, хорошеете, — ухмыльнулся я, окидывая их взглядом. Впрочем, мои слова относились только к потолстевшему Борьке. Алена, конечно, не была тростинкой, но фигура у нее что надо. После моих слов на ее лице проскользнула тень страха, и она обеспокоенно спросила:
— Олеж, я поправилась, что ли?
Черт, вот зачем я про это заикнулся? Вес — это же больная женская тема.
— Тебе и надо поправляться в твоем положении, — строго заявил Боря. Аленка зыркнула на него исподлобья.
— Шувалов, ты язык вообще умеешь за зубами держать?
— О, так вас поздравлять можно? — прервал я разгорающуюся перепалку между супругами. Они еще пару мгновений переглядывались, как будто вели какой-то немой диалог, который мне было не понять. Затем, видимо, придя к какому-то консенсусу, посмотрели на меня и заулыбались. Борька — гордо, Аленка —счастливо. Я был рад за друзей, рад, что в счастье этой семьи есть и моя заслуга. Я их познакомил, в трудные времена вправлял мозги Шувалову, а иной раз и Аленке. Всякое было в их жизни, но они справились. И ни разу не пожалели.
— У нас уже третий месяц, — призналась Аленка и захихикала.
Я заулыбался, пихнул Борьку вбок.
— Шувалов, а кто кричал, когда Темка родился, что больше никогда и ни за что?
— Так ты попробуй ей возрази, — усмехнулся друг. Алена закатила глаза. Мы подошли к охране и тут я услышал смутно знакомый голос:
— Эй, блондин.
Поднимаю голову и оглядываюсь. Аленка ошарашенно смотрит куда-то в толпу. Я прослеживаю ее взгляд, и через мгновение передо мной открывается самое настоящее шоу: официантка из кафе, где я иногда завтракаю, лыбиться во все свои тридцать два и машет мне. Мои брови ползут вверх от изумления и, надо признать, шока. А потом внутри поднимается гнев. Смотрю искоса на своих друзей, а потом на эту девчонку, которая уже вторую неделю не дает мне покоя. Хочется либо самому повеситься, либо ее придушить за такую наглость. Это что за представление? Что эта идиотка себе позволяет?
— Олеж, ты знаком с этим «чудом»? — спрашивает Аленка, находясь в оцепенении и недоверчиво взирая то на меня, то на официантку. Борька же едва сдерживает смех. Я ухмыляюсь и неопределенно пожимаю плечами. А что тут еще скажешь?
— Идите, я сейчас, — улыбаюсь, точнее, скалюсь, предвкушая нескучный вечер. Борька подмигивает мне, а Алена до сих пор непонимающе хлопает ресницами.
— Гладышев, я в шоке! Уж от кого… от кого… — пробормотала Аленка перед тем, как Шувалов утащил ее внутрь.
Я и сам не ожидал. Как уже говорил — жизнь полна сюрпризов и порой, не совсем ясно приятных ли.
Вроде живешь себе спокойно и кажется, что твоя жизнь отлажена до мелочей, а потом в один прекрасный день случается нечто странное, и ты уже ничего не понимаешь, в том числе и себя.
На прошлой неделе у меня возникла подобная ситуация и я не знал, и до сих пор не знаю, в чем ее причина. Конечно, можно махнуть рукой, но я привык контролировать свою жизнь. Иначе как? Если бы я не мог управлять собой, то другими и подавно. Бардак всегда идет изнутри, поэтому нужно четко следить. Стоит чуть упустить и хана всему. Мне бы этого не хотелось, поэтому эта ситуация напрягала.
Вот я полчаса назад с умным видом разглагольствовал насчет «дремучести» Димана и примитивности во многих отношениях, в частности с женщинами, а сам ведь тоже отличился. Утешает только одно — со мной такое впервые. Раньше заявления многих друзей о том, что они, якобы увидев бабу лишаются покоя, до тех пора пока не трахнут, я воспринимал с огромной долей скептицизма и высокомерной усмешкой. Ну что за идиотизм? Мы же не скоты, мать вашу, и не подростки! Такие порывы еще можно оправдать, если мужчине меньше двадцати двух лет, но после — это уже говорит об определенном умственном и нравственном развитии. Я не моралист, мне плевать, кто и чем занимается. Но я повторю, что не люблю и не уважаю быдляк. Распустить себя много ума не надо — дурное дело нехитрое, а вот держать в руках — попробуй-ка.
В моей жизни были разные женщины и взаимоотношения с ними: серьезные и на одну ночь. Но просто красивое лицо и фигура, даже на одну ночь, вряд ли могли вызвать мой интерес. Будоражит игра и процесс «завоевания». Спать с умной, привлекательной, самодостаточной женщиной — это удовольствие, не только на физическом уровне, но и на психологическом. А когда она по первому щелчку раздвигает ноги, то собственно, от такой победы никакого удовлетворения не испытываешь — она теряет ценность. Опять же, все это только звучит красиво. Впрочем, и на деле было также, пока я не встретил вон ту наглую девку, продолжающую махать мне, как будто всю жизнь только меня и ждала.
Не знаю, что это… Может, тот самый пресловутый кризис среднего возраста, но когда на прошлой неделе это «чудо» предстало передо мной, поминутно краснея и поправляя наэлектризованные волосы, я испытал интерес на самом примитивном уровне. Мне было плевать на ее образование или отсутствие такового, на коэффициент уровня ее интеллекта, ее манеры и воспитание. Меня интересовало только то, что было между ее ног. И эти скотские желания вызывали у меня отвращение, смешанное с удивлением.
Смотрел на эту дурочку и не понимал самого себя. Уже то, что я ее заметил, являлось странным. Я ведь ее запомнил с самой первой встречи, когда она обозвала меня придурком. Уже тогда был поражен, но не грубостью — дебилок в своей жизни повидал достаточно, а красотой девушки: черты все правильные, четкие, симметричные. В общем, лицо с картинки. Нечасто можно встретить таких красивых от природы людей.
Наверное, поэтому она мне и врезалась в память. Затем увидел вблизи и несколько минут просто любовался, после позволил себе немного развлечься, потихонечку давя на ее самолюбие. Девица оказалась не робкого десятка, но все же пыталась сохранить субординацию и маску холодного официоза. Но стоило мне сделать вид, что я занят, как с нее тут же слетала вся шелуха и она откровенно пожирала меня заинтересованным взглядом. Я иногда давал понять, что поймал ее, тогда она, как спичка, вспыхивала и начинала суетиться. Я же с трудом сдерживал смех. Боже, когда в последний раз я играл в такие детские игры? Кажется, лет двадцать назад.
Смешно, глупо, но заводило не слабо. За час я испытал целый спектр противоположных эмоций. Официанточка и веселила своей наивностью, хотя это слово не очень-то вязалось с этой девицей, но что-то такое проскальзывало. Затем раздражала нагловатыми выходками, которые я сразу же пресекал. Я на многое готов закрыть глаза, но не на наглость. И все же удовольствие я получил, хотя пошлость ситуации зашкаливала.
После, некоторое время обдумывал, что за херня со мной приключилась. На такое «добро» я никогда не клевал. Но так и не найдя ответов, посчитал — лучше забыть и сменить ресторан… от греха подальше.
Но, видимо, от судьбы не уйдешь. Впрочем, «судьба», конечно, громко сказано. Смотрю на эту официантку — пьяную, размалеванную, похожую на шалабуду в этом дешманском платье и позорных чулках, и не знаю: то ли смеяться над такой пещерной выходкой, то ли преподать хорошенький урок. Дать ей понять, что наглость — не второе счастье, а дебилизм ума и сердца. И необходимо это запомнить на всю жизнь.
Тут девушка опускает руку и прячет стыдливо глаза, переминаясь с ноги на ногу. Стоит отметить —роскошные ножки. Да, да, это я тоже заметил. И у меня духу не хватает унизить ее сверх того, как она уже это сделала сама. Что с нее взять? Глупая девчонка. Пыжится привлечь внимание. Стоит себя вспомнить в ее возрасте, хотя конечно, наглецом я не был.