-А почему? Мы же так хотели, помнишь? –ошарашенно спросила Вика. Похоже у нее голове не укладывалось, как можно пропустить одно из главных событий жизни. Вообще я заметила, что подруги были слишком привязаны к школе и любым воспоминаниям, связанными с ней. Любили они это «помнишь». Меня же школа раздражала. Я хотела поскорее покончить с детством и двигаться вперед. Возможно, это желание связано с тем, что моя школьная жизнь довольна скучна, но даже до того момента, как она такою стала, мне все равно хотелось поскорее с ней расстаться.
-У меня завтра поезд, надо собрать некоторые вещи, –ответила я спокойно.
-Блин, жаль. Все же с школой прощаемся!-с искренним сожалением воскликнула она.
-Я уже с ней попрощалась, – отрезала я.
Вику задел мой холодный тон и она решила, что с нее хватит.
-Ну, ладно тогда, удачи тебе! Напиши там,в «вконтакте», как у тебя дела. –протараторила она напоследок.
-Окей, тебе тоже удачи! –кивнула я, зная, что никому ничего писать не буду также, как и мне никто не напишет. Мы приобнялись для вида и разошлись.
Вот так просто, оказывается, порвать десять лет дружбы, а все из-за того, что я не имела возможности тусить. Ну, и к черту таких друзей!-решила я для себя, хотя на душе, конечно, скребли кошки. Мне хотелось казаться сильной, в чем-то пофигисткой, но когда мы сели в такси, и я посмотрела на веселую толпу моих одноклассников, направляющихся к машинам, чтобы продолжить веселье в кафе, стало невыносимо грустно и больно, сама не заметила, как по щекам потекли слезы.
Прощай школа, прощай детство!
Глава 2
Домой мы приехали в молчании. Мама и бабушка были немногословны, что очень удивляло, обычно их не заткнешь. Они, как две трещотки, готовы галдеть без умолку. Я была рада создавшейся тишине. Не знаю, понимание ли это с их стороны или же просто усталость, главное, что, когда мы вошли в квартиру, никто не собирался произносить утешительных речей или еще какого-нибудь подобного бреда.
Я сразу же пошла в свою комнату, на ходу стягивая с себя платье. Переоделась в пижаму и сложила платье в огромный баул с вещами. Денег, чтобы кататься туда - сюда, у нас не было, поэтому придется тащить все разом: одежду и обувь на все сезоны, тетради, полотенца, постельное белье, чайники, посуду и так далее. Не знаю, под силу ли одному человеку, тем более девушке, нести четыре неподъемные сумки, но как сказала мама: « Хочешь жить, умей вертеться». Так что выбора у меня нет.
Многие говорили, что надо жить по средствам и не выдумывать велосипед — ехать одной, со всем своим барахлом, за тысячи километров, не будучи уверенной в поступлении. Если нет денег, то и нечего соваться в большой город. Много было разговоров на данную тему, присутствовали сомнения со стороны мамы.
Она, естественно, боялась отпускать меня одну в столицу. А поехать со мной не могла, как из-за банальной нехватки денег, так и по причине загруженности на работе. У бабушки же возраст не позволял трястись трое суток в поезде. И даже наличие тети Кати, маминой подруги, у которой я буду жить первое время, не уменьшало беспокойства родных. Но ничто уже не могло остановить меня на пути к мечте, поэтому, проверив в последний раз сумки и убедившись, что ничего не забыла, я легла спать.
Сон долго не шел, я оглядывала свою комнату и, как ни странно, прощалась. Никогда не была сентиментальной, но в эту минуту сердце защемило и стало грустно.
Когда я сюда вернусь? Вся моя жизнь прошла в этих стенах, они хранят в себе много воспоминаний: хороших и не очень; хранят мое детство, а человеку этот период особенно дорог.
Расчувствовавшись, я тихо плакала, сама не понимая отчего. Вроде и не желала здесь оставаться, но в тоже время не хотелось уезжать — вот такой парадокс. Трагедию я, безусловно, из этого не делала: поревела чуток, поностальгировала, да и уснула уже с мыслями о предстоящей поездке.
Утро встретило меня дождем, суматохой и перешептыванием в коридоре. Видимо, бабушка с мамой уже встали и вовсю суетятся на кухне, думая, чем бы меня накормить. Вот сколько можно им повторять, что по утрам я не ем?! Непробиваемые люди. И ведь придется давиться их шедеврами, а то обидятся. Еще в дорогу, небось, напихали всяких пирогов – деревня, говорю же. Ну, это я так — шучу. Понимаю, что они заботятся. И умиляюсь. Кто еще так будет? Верно, никто! Поэтому ценю, но виду не подаю.
Такие вот мысли копошились с утра. Но я быстро их пресекла. Ибо хватит забивать мозги сентиментальной дурью, пора вставать и собираться, что я и делаю. Потягиваюсь, разминаю мышцы и бегу в ванную.
— Янка, давай быстрее, надо еще чай попить. — кричит мне бабушка вслед, когда я выскакиваю из своей комнаты.
— Ага, баб. — кричу в ответ, закрывая за собой дверь.
В темпе вальса скидываю трусики и майку, залезаю под едва теплый душ и начинаю уменьшать температуру, закусываю губу, чтобы не визжать. Закаливание — отличный способ укрепления иммунитета. Помню, в детстве, я ненавидела эту процедуру, но мама была неумолима — спасибо ей за это. Болею я исключительно редко. Постепенно увеличиваю температуру и уже через пять минут нежусь в теплой воде. Закончив с водными процедурами, привожу себя в порядок и лечу на кухню, где меня уже ждет целая тарелка бутербродов с колбасой и сыром. Что касается еды, то тут у меня полная свобода действий. Покушать я люблю, поэтому не худышка, хоть и пашу на тренировках по шесть часов в день. По мне, лучше скушать, что хочется и потом хорошенько потренироваться, сгоняя калории, чем ничего не есть и вечно ходить с кислой миной. Но утром не могу в себя ничего запихнуть, а эти две кумушки словно сговорились. Вот сижу, давлюсь бутербродом и думаю, что уже один плюс в переезде есть — теперь смогу есть когда хочу.
Мама носится взад - вперед, проверяя, все ли положила, и дает последние указания. Я киваю и продолжаю гонять во рту микроскопический кусочек моего завтрака, делая вид, что жую. Пристально посмотрев на меня и надкушенный еще десять минут назад бутерброд, она вздыхает и сдается:
— Так, ладно, хватит придуриваться, поехали !
Я ликующе улыбаюсь. Сделав последний глоток чая, поднимаюсь из-за стола.
— Спасибо бабуль, мамуль.
— Ой, ну, ведь совсем ничего не съела! — сокрушается бабушка, размахивая прихваткой.
— Да, паразитка! — согласилась мама.
— Надо есть, доча, по утрам, а вот вечерком можно и затянуть кишку… — начала бабушка свои извечные нравоучения. Я в кои – то веки состроила виноватую рожицу и закивала. Мама скептически наблюдала за мной. Видимо, актриса из меня была не ахти какая.
— Ну все, давайте собираться. — прервала она очередную тираду бабушки, за что я была ей безмерно благодарна, и тут же выскочила из кухни.
Натянув джинсы, футболку и кроссовки, подхватила одну из сумок и пришла в ужас. И как я это потащу?
Корячась, доперла ее до коридора и еле разогнулась.
— Каким образом я там все это буду выгружать ? — спросила, задыхаясь.
— Обыкновенным, Ян. Тетя Катя тебя встретит. — ответила мама, крася губы.
Да уж, хорошенький ответ, многое объясняет. Тетя Катя женщина, конечно, крепкая, но до Шварца ей далековато. Ладно, разберемся на месте, хотя уверенна, в Москве от крестной будет нагоняй за такой сюрприз.
У мамы запиликал телефон, извещающий нас, что такси прибыло. Сразу наступила тишина, мы переглянулись и одновременно присели на мои сумки. У бабушки глаза были уже на мокром месте, да и мы с мамой недалеко ушли: сидели с закушенной губой и смотрели в пол. Я в последний раз обвела нашу двушку взглядом: маленькая, с допотопным ремонтом, но такая родная. Память сохранила картинку, а я отвернулась, захлопнула дверь, под названием «Рубцовск», и двинулась навстречу новой жизни, окрыленная надеждами и мечтами.
На вокзале мы рыдали, не сдерживаясь. Бабушка разве что в истерике не билась, а мама, не выпуская меня из объятий и сквозь слезы, давала указания. Я слушала вполуха, взвинченная до предела. Смотрела на заплаканных бабушку, маму, и сердце разрывалось. Только сейчас вдруг пришло какое-то понимание: мои самые близкие и родные люди останутся за тысячи километров от меня. Через несколько минут я сяду в поезд, и он помчит меня в огромный мир, где я буду совершенна одна. Стало страшно, желудок скрутило, но я старалась сохранять улыбку на лице. Последнее объятие, поцелуй, слезы ручьем и вот толпа уже несет меня в поезд. Захожу в тесный вагон и бегу скорее к окну, расталкивая людей. Поезд трогается с места, я машу своим, все расплывается, а на сердце тоска.
Так я стояла довольно долго, перед глазами проносилась окраина города. Я проводила ее взглядом и вернулась на свое место. А потом были трое суток чтения. Моими соседями оказались три бабульки, которые только и знали, что пить чай, да обсуждать знакомых. На станциях я бегала по пятнадцать минут, чтобы размять затекшее тело — долго сидеть на одном месте не могу. Три дня тянулись бесконечно долго и в то же время пролетели, как один миг.
В Москву мы прибыли рано утром, поэтому заспанная и растерянная я металась из стороны в сторону, не зная, что делать с моими пожитками. Благо навстречу мне вышли двое мужчин и помогли вытащить багаж из поезда. И вот стою я с четырьмя гигантскими сумками на перроне Ярославского вокзала и не знаю, в какую сторону ломиться. Мимо пробегают люди — все куда-то спешат, что-то кричат, толкаются. У меня голова шла кругом от этого дурдома. К такому я, однозначно, не была готова.
Нашарив телефон в кармане, отправила смс-ку тете Кате, как мы и договаривались, и стала ждать. Ее я заметила сразу же. Да и на такую женщину невозможно было не обратить внимания — она выделялась из толпы. Я не видела ее лет пять, наверное. В детстве она поражала мое воображение, от нее веяло какой-то загадочностью и величием. Для меня она была кем угодно; колдуньей, королевой, феей, но не обычной женщиной. И сейчас я понимаю, что неспроста. Высокий рост, правильная осанка, гордо вздернутый подбородок и высокомерный взгляд — ее визитная карточка, притягивающая взгляды окружающих. Крестная не была красавицей, но тем не менее эту курносую женщину с огромным ртом, большими глазами и белым ежиком, на голове, можно назвать интересной.
— Ну, привет, кукла. — улыбнулась она и внимательно осмотрела мои сумки; я так же пристально рассматривала ее. Модная тетечка, я вам скажу. Да и как еще могла выглядеть портниха? В ушах у нее поблескивали крупные серьги — уж не знаю драгоценные или нет, в этом я не разбираюсь. На носу круглые очки. Одета она была в широкую белую блузку без рукавов, заправленную в джинсы – скинни, но вот мой взгляд остановился на туфлях – лодочках, которые сразу же ввели в ступор .
— Так, и что это?-недовольно поинтересовалась она.
Я смущенно улыбнулась и пожала плечами. Тетя Катя тяжело вздохнула и покачала головой.
— Ну, даете господа-товарищи! Ладно, сейчас разберемся. — пообещала она, но тут к нам подошли два парня и девушка.
— Извините, а вы не подскажите, как нам добраться вот до этого места?
Они протянули лист бумаги, указывая на что - то. Тетя Катя улыбнулась им приветливо, и с поразительным энтузиазмом ответила:
— Конечно, я вам даже покажу. Мальчики, хватайте сумки, вам с нами по пути.
Ребята со счастливыми лицами подхватили мой багаж и, руководствуясь указаниями тети Кати, помогли нам доехать до самого дома. За это время я не успела ничего толком разглядеть, кроме скопища людей. Казалось, каждый квадратный сантиметр занят кем-то. Если честно, мне даже стало не по себе, как будто воздух потихонечку перекрыли. Но все это как-то отошло на второй план, когда возле самого дома тетя Катя сообщила:
— Молодцы ребятки. Вам теперь тем же путем, только выйдите на две станции раньше. Все ясно?