— Нет. Сама этим займешься и сообщишь, как опростоволосилась. А я тебе говорила! Это Москва, а не твой колхоз. Тут с тобой никто сюськаться не будет! Хотела добренькой побыть? А никому это на хер не нужно!
— Хватит! — оборвала я ее.
— Ты со мной еще поговори! Звони матери!
— Не буду я никому звонить. — огрызнулась я и подошла к шкафу, вытаскивая сумки.
— Что это еще за новости? — иронично поинтересовалась она.
— Такие. Я останусь в Москве. — выдавила я из себя. Руки тряслись от нервного напряжения
— Чего – чего? А где это ты собралась проживать в Москве, интересно?
Я тяжело сглотнула и посмотрела на Лерку, которая сейчас притихла. Она, словно поняв мою немую просьбу, прокашлялась и неуверенно подала голос:
— У меня.
Тетя Катя усмехнулась и покачала головой.
— Не резиновая Москва. Дур таких знаешь сколько?! На что ты собираешься жить?
— Проживу, не переживай. — зло, сквозь слезы, прокричала я, пакуя вещи. Меня так сильно задели ее слова. Да и вообще, я была выжата, как лимон. Там, на аллее, все казалось просто, а сейчас вдруг с ужасом понимаю — мне некуда деваться, я загнана в угол. Ну, где я буду жить? Где работать? Что мне делать? Одно я знала точно-я не хочу домой. Не хочу видеть потухший взгляд мамы и бабушки. Они же столько надежд на меня возлагали. Не могу больше сдерживаться: сажусь в кресло, утыкаюсь в коленки и реву навзрыд. Я не заметила, как оказалась в объятиях тети Кати.
— Ну, все, все. Ну, ты чего, детка? Ну, не конец ведь света?! На следующий год мы с тобой обязательно поступим. Ты мне скажи, зачем документы-то забрала? Ох, надо было мне с тобой идти, я бы их там разнесла! — причитала она, успокаивая меня. К нам подсела Лерка, взяла меня за руку.
— Ян, не убивайся ты так. Хочешь, я с мамой поговорю? Возможно, поможет тебе с работой — им часто официанты требуются. Нормально все будет, Ян.
Я кивнула, а потом посмотрела на крестную и отчаянно попросила:
— Теть Кать, пожалуйста, очень тебя прошу, не говори маме. Я буду платить за квартиру, обещаю. Я…
— Прекрати! — оборвала она меня и вышла на лоджию, покурить. Я же заламывала кисти и наблюдала, как она задумчиво смотрит вдаль.
— Я поговорю с мамой, попрошу ее помочь. Сеть Де Марко большая, где-нибудь обязательно будет работа. Так что не накручивай, все будет! А этой суке я пинка дала, сказала, что ей п*здец! Ты бы видела, как она бежала — только пятки и сверкали. –попыталась успокоить меня Лерка.
Но вышло все наоборот-я истерично засмеялась. Но чтобы не пугать Гельмс истерикой, сжала с благодарностью ее руку.
Вошла тетя Катя: бледная, губы поджаты, взгляд строгий. Я застыла в ожидании ее ответа. Она еще некоторое время сверлила меня взглядом, а потом вздохнула тяжело и сказала:
— Только попробуй не поступить на следующий год, придушу!
Все внутри меня оборвалось, слезы потекли из глаз, а на губах заиграла улыбка.
В эту минуту я пообещала себе, что из кожи вон вылезу, по головам пойду, но выкарабкаюсь!
Глава 3
Обманывать нехорошо. Кажется, так учили нас в детстве? Сейчас я убедилась, что прежде всего, «нехорошо» в этом случае тебе. По крайней мере, когда врешь своим близким.
Месяц назад моя жизнь превратилась в спектакль под названием: «Я студентка, у меня все круто». На тот момент казалось, что проблема заключается лишь в том, чтобы уговорить тетю Катю подыграть мне, но я ошиблась. Понимание этого пришло, когда настало время поделиться «радостными» вестями с мамой. Так я еще никогда не волновалась: язык словно прирос, меня парализовало. Но пересилив себя, сухо сообщила, что теперь я первокурсница. Только маму такой ответ не удовлетворил, она требовала подробностей вплоть до мелочей. Скрипя зубами, пришлось выдумывать велосипед. У меня было чувство, что с каждым лживым словом я отдаляюсь от нее все дальше и дальше. Мама же была такой счастливой, какой я ее никогда не видела. Столько смеха, восторга и радостных слез звучало в ее голосе, что у меня сводило внутренности от осознания моей унылой реальности. Приходилось утешать себя тем, что эта ложь во спасение. Только вот не свою ли шкуру я спасаю от позора и разочарованных взглядов? Такие мысли часто терроризировали мой мозг по ночам, особенно после вечерних разговоров с мамой по скайпу или же по телефону, которые стали для меня и тети Кати настоящей каторгой. Чаще всего после них крестная начинала извечную песню о том, зачем она ввязалась в этот цирк. Меня и саму корежило.
На дворе царствовал еще август, но я с ужасом представляла, что будет, когда начнется учебный год. Каким-то образом придется объяснять маме, почему я не в общежитие. Это будет очень сложно. Мама человек ненавязчивый, лучше стеснит себя, но не других. Оттого она категорически противилась моему проживанию у тети Кати. Не представляю, как буду решать эту проблему. К тому же присутствовала необходимость делиться впечатлениями об учебе, а у меня и с этим напряг. Вся надежда на Лерку.
Впрочем, на фантазии и переживания вскоре не осталось времени. Лера, как и обещала, поговорила со своей мамой и уже через некоторое время меня взяли на стажировку в один из ресторанов сети Де Марко. Санитарную книжку мне сделали за несколько дней, поэтому проблем с трудоустройством не возникло.
Признаюсь, никогда не думала, что для того чтобы стать официантом, необходимо еще и учиться. По крайней мере, в Де Марко к этому делу подход весьма серьезный.
Во время стажировки я должна была выучить меню, включающее в себя более сотни напитков и блюд, состав которых обязана помнить, как отче наш. Разбираться с чем рекомендовать то или иное блюдо, какие соусы, напитки, овощи, закуски посоветовать к нему, в случае, если клиент сомневается в выборе. Еще в ресторане действовала система правил подачи тех или иных сортов чая, кофе, блюд и так далее. В течение этого месяца моя память тренировалась похлеще, чем перед экзаменом. Но я справилась: освоила все так, что от зубов отскакивало. А после успешной сдачи меню нашему менеджеру начался новый этап — знакомство с коллективом и так называемыми правилами внутреннего трудового распорядка. Их нарушение ощутимо било по зарплате.
За порядком строго следила грозная женщина Алла Ивановна — управляющая. Под ее надзором официанты не только по струнке ходили, но и дышали через раз. Позже мои коллеги, с которыми мне удалось найти общий язык, предупредили, что с Аллой Ивановной надо быть осторожной. Эта педантичная дамочка в брючном костюме и с кислой миной, чувствовала себя не просто управляющей, а хозяйкой ресторана, потому как приходилась какой-то родственницей нашему директору и не столь важно, что дальней. Думаю, после этого небольшого нюанса становится вполне понятным, что любое слово Змеищи — как за спиной коллектив называл Аллу Ивановну, было законом независимо от того, права она или нет.
Поскольку работа была мне необходима, я изо всех сил старалась понравиться управляющей во время стажировки. Но вскоре Стас — единственный позитивный человек в этом змеином гнезде посоветовал мне плюнуть на это дело, ибо скорее в Африке пойдет снег, прежде чем кто-то понравится Алле Ивановне.
Вообще, коллектив оставлял желать лучшего — еще одно замечательное открытие, которое мне пришлось сделать, познакомившись с обслуживающим персоналом ресторана Де Марко. Двенадцать официантов, из которых только Стаса и Ксюшу можно было назвать адекватными, остальные же с пафосными рожами и таким настроением, что казалось, еще чуть–чуть и бедолаг разорвет от злости.
О чем-то спросить у этих акул — себе дороже.
Безусловно, я понимала, что подобную атмосферу создавала Алла Ивановна, но все же Стасику и Ксю это не мешало сохранять улыбку на лице. Повара и бармены оказались из того же теста, что и большинство.
В целом картина ясна: оказалось я в чудном местечке, того и гляди, как бы не сожрали. Но я себя в обиду не дам — прежде чем проглотят, поперек горла встану, дабы сволочь, попытавшаяся меня скушать, сдохла от удушья. Вот только пафос это, на деле же, как ни прискорбно признавать, получилось все иначе.
Вообще, хотелось на работу приходить с легким сердцем, а не ждать каждую минуту какой-нибудь подлянки. Но, как говорится, мечтать не вредно. Вчера стажировка подошла к концу, и меня приняли на работу.
Наступил день, которого я боялась, так как с него начался период под названием «потеря времени».
Итак, первое сентября, на часах шесть утра, а я уже на ногах. На ум сразу же приходит достаточно правдивый эквивалент известной поговорки: ученье — свет, а не ученье — чуть свет и на работу. Настроение от незавидных перспектив на ближайший год опускается ниже некуда. Погода со мной солидарна: небо заволокло грозовыми тучами, ветер пока еще только набирает обороты и лишь слегка колышет деревья, но грозится перерасти в ураган. Вот и лету пришел конец, осень законно вступила в свои права.
Выхожу на лоджию, чтобы сделать зарядку. Разминаю мышцы, с остервенением и маниакальной злостью повторяя про себя, что уже через год буду с улыбкой встречать новый день, с мыслями об учебе, а не о работе. Напоминание о ней приводит меня в волнение, в животе появляется неприятное ощущение. Казалось бы, ну о какой работе можно волноваться, будучи официанткой? А я все равно боюсь сделать что-то не то. В каждом деле свои тонкости, в обслуживании их куча.
Сделав зарядку, приняла экстремальный душ. Собиралась я как мышка, дабы не разбудить тетю Катю — она любила поспать, но эти попытки потерпели неудачу, когда позвонила мама. На всю квартиру запела моя любимая Rihanna со своей извращенной песенкой про садомазохизм. И начались лихорадочные поиски телефона по всему залу. Rihanna продолжала горланить Na-na-na come on, в соседней комнате послышался мучительный стон:
— Янка, я убью тебя!
Я прикусила губу, но тут же с облегчением выдохнула, увидев свою разрывающуюся Nokia. На экране мигало «мамулечка», вызывая у меня неприятное чувство и безотчетный страх. Если я буду всегда так реагировать на ее звонки, то к концу года меня можно смело определять в дурдом.
Собравшись с силами, отвечаю на звонок, придавая своему голосу как можно больше радости:
— Мамуль, привет!
— Янка, я тебя не разбудила? – торопливо спросила мама. Я усмехнулась. Как это в ее стиле: сначала что-то сделать, а потом подумать.
— Нет, мам, я уже на ногах.
— Я все забываю, что у нас разница во времени. Совсем память ни к черту, вот хоть на лбу записывай все. Ты как там? Я вчера допоздна провозилась с новой группой, поэтому не позвонила. Как общежитие? Или ты торопишься?
Я изо всех сил вцепилась в трубку и с колотящимся сердцем слушала торопливую речь мамы. В комнату вошла заспанная тетя Катя. Я бы посмеялась над ее видом: торчащие в разные стороны волосы, лицо, словно после хорошей попойки, да еще пижама с котятами, но сил не хватало даже на улыбку.