-Нет, а че ты тут раскомандовался? Вроде как обещалось все, что я захочу, или я что-то не так поняла? –возмутилась я, подбоченившись. Правда качать права, в чем мама родила довольно весело и Гладышев засмеялся.
-Наивная ты Чукотская леди, Яночка. Мама тебе разве не говорила, чтобы ты не верила взрослым дядям, когда они тебе предлагают конфетку? Пора очки розовые снимать. В следующий раз бери задаток,-с самодовольным видом поучал он, погружаясь в ванну и блаженно прикрывая глаза.
-Сволочь ты Гладышев! Вот так и теряешь веру в людей и превращаешься в стерву. –негодовала я почти искренни, подводя неутешительный итог.
-Ну, пока ты не превратилась, сбегай за чем-нибудь вкусненьким, будь другом! – подмигнул Олег, нахально улыбнувшись. И этой улыбке невозможно было отказать, поэтому я лишь покачала головой и посмеиваясь, пошла за «чем-нибудь вкусненьким».
На поднос накидала все, что под руку попалось, так как глаза разбежались, и я не знала, что выбрать. Поэтому, когда я поставила перед Гладышевым пирамиду из тарелок, он засмеялся, зато после уплетал за обе щеки и Моццареллу и оливки и сорбет, от которого пришел в восторг. И пока ел, всячески нахваливал, отчего я хотела провалиться сквозь землю, хоть и было приятно. Хорошо, что расположилась в ванной позади Гладышева, и он не заметил, как горят мои щеки. Ну, а потом вернулась привычная легкость и непринужденность. Олег расслабленно откинулся спиной мне на грудь, пока я нежно водила мочалкой по его плечам и рассказывала об учебе на курсах. Гладышев не в пример Лере с неподдельным интересом задавал вопросы, внимательно слушал и отпускал комментарии в своей язвительно манере, за что был не раз обрызган водой. Удивительно, но я могла рассказать ему о своих сомнениях, переживаниях, обо всем на свете, кроме чувств, которые испытываю рядом с ним. Но теперь это лишь вопрос времени. Лед тронулся и это очевидно, поэтому я пребывала в состояние эйфории и жизнь казалась мне прекрасной, а проблемы незначительными.
Единственное, что не давало покоя, так это то, что Олег по-прежнему застегнут от меня практически на все пуговицы, а мне хотелось знать о нем больше, разделять с ним его радости и невзгоды.
Несмотря на то, что мне удалось поднять ему настроения, я не избавила его от переживаний, с которыми он приехал. Уверенна, он ни с кем никогда их не делит, и от этого не по себе. Как можно справляться со всем в одиночку? Где взять такие силы? И почему он так немногословен, когда разговор заходит о нем? Мне стало в очередной раз больно за него. Такой он у меня одинокий, сдержанный, гордый.
Я мимолетно, обняла его, чтобы не заметил, что расчувствовалась, но это короткое объятие было с особой нежностью, любовью и трепетом. За этот миг я решила, что сейчас самый подходящий момент попробовать разговорить Олега. Поэтому закончив рассказ о своих планах пойти на курсы вождения и английского языка, которые Гладышев в очередной раз одобрил, набралась смелости и как бы между прочим спросила;
-Как твоя командировка? Успешно прошла? Быстро вы все решили.
Олег на мгновение напрягся, но сразу же расслабился. Я уловила эту перемену и окончательно убедилась в том, что проблема в дочери. Гладышев некоторое время молчал. Я уже хотела сменить тему, поняв, что ничего не дождусь, но ошиблась и замерла на секунду, когда раздался уставший голос Олега;
-Пришлось перенести переговоры.
Я не стала делать вид ,что ничего не понимаю, но все же осторожно озвучила свои догадки;
-Олеся опять чудит?
Олег невесело усмехнулся, а у меня сжалось сердце. Какой-то этот смешок получился пропитанный самоиронией, усталостью и даже отчаяньем.
-Знаешь, я хоть и не знаю жизни и не самая умная, но мне совсем недавно было пятнадцать и …Я могла бы помочь лучше понять ее, - предложила я шепотом, прижавшись губами к его виску, нежно целуя. Олег ласково провел ладонями по моим ногам, скрещенным у него на поясе и остановившись на колене, легонько сжал, словно поблагодарил.
Глава 14.3
-Она опять явилась домой под ночь, обманула водителя. Он с ног сбился, ища ее. Я хотел уволить, но какой смысл, если проблема в том, что у меня дочь охренела в конец?! Это уже третий водила за месяц! –коротко обрисовал он ситуацию.
-Может, все не так страшно, как ты себе рисуешь? –попыталась я его успокоить, -Может, зависали у подруги или …
-Вот именно, что зависала она не понять по каким притонам! –взорвался он, резко приняв сидячее положение, но я не позволила ему уйти, обхватила за пояс и прижалась к широкой спине, целуя у основания шеи, и только почувствовав ,что он немного расслабился, мягко спросила;
-Почему ты о ней так плохо думаешь?
-А что я должен думать?!-воскликнул он, удивляя меня. Сейчас передо мной словно моя мама в чистом виде предстала, а ведь Гладышев являлся человеком с объективным взглядом на жизнь, но видимо, когда дело касается собственных детей, объективность летит к чертям.
-Ну, уж явно не самое худшее, - отвечаю иронично.
-Я реально смотрю на вещи. –отрезал Олег, начиная меня раздражать этим извечным «я взрослый, я все знаю!». Ни хрена подобного!
-Реально?–насмешливо поинтересовалась я, закипая, не в силах абстрагироваться от моей собственной ситуации с мамой. Впрочем, наверное, и не нужно этого делать, а напротив, стоит на нашем примере показать ошибочность подобной тактики поведения. Поэтому я сделала несколько вздохов, успокаиваясь и продолжила:
-Моя мама тоже «реально» смотрит на вещи. И я у нее шлюха! А все лишь потому, что не поступила и сплю с мужчиной на двадцать лет старше себя, и не важно, что он у меня один-единственный, хотя к восемнадцати у многих девочек приличный списочек набегает. Неважно, что я работаю, занимаюсь, развиваюсь, стремлюсь к чему-то. Все неважно! Шлюха и точка! –со слезами на глазах, изливала я душу, но тут же подавила истерику, и уже спокойно спросила, - Вот ты мне скажи, ты ее вытаскивал из каких-то «притонов», видел пьяной или обкуренной?
-Ну, что ты говоришь?! –поморщился он и тут же усмехнувшись, покачал головой, понимая, к чему я клоню и признавая мою правоту.
-Я говорю реальные вещи, Олеж. Просто знаешь, своими необоснованными нападками и предписаниями всех смертных грехов, вы –родители сами зачастую толкаете детей совершить какой-то более серьезный проступок, чтобы как говорится, не зря бочку катили.
-Ты права, и я с тобой абсолютно согласен. Я если честно, - задумчиво произнес он, - стал понимать твою маму. Не считаю, что она права, но сложно держать себя в руках, когда ребенок пошел по неверному пути и ты не знаешь, как его остановить. Начинается паника и череда неверных слов, поступков, которые только разобщают и отдаляют.-признался он с тяжелым вздохом, а у меня слезы навернулись на глаза. Я думала о маме. Испытывает ли она подобные чувства, что и Олег? Без понятия. Но сейчас это не имеет значение. Сейчас важно показать Олегу сторону Олеси, разобраться.
-Ты говорил с ней? –мягко поинтересовалась.
-Ну, конечно, говорил! –раздраженно парировал он, словно я спросила какую-то глупость. И я отчетливо представила это его «говорил».
-Как говорил? Как со своей подчиненной; менторским тоном вещал, что она должна и обязана?- язвительно продолжила я допрос, и увидев, как у Гладышева заходили желваки, поняла, что не ошиблась и продолжила гнуть свою линию. – Так нельзя, Гладышев! Она твоя доченька, твоя принцесса, твоя душа и кровиночка, а не твой новый проект, в котором все должно работать, как ты хочешь.
-Я никогда не относился к ней подобным образом. –возразил он.
-Не обманывай! Ты ко всем так относишься, просто уже не замечаешь. Я понимаю, что ты имеешь полное право требовать от нее выполнения различных обязанностей, но ты также должен учитывать и ее желания, стремления и интересы. Не задумывался, с чего вдруг полетела отлаженная система? Отчего случился этот бунт? – продолжала я рассуждать. За это время мы немного успокоились и вернулись в исходную позицию; я откинулась на бортик ванны, Олег на меня. Диалог стал менее эмоциональным, больше вдумчивым.
-Об этом и думаю, Чайка. Постоянно. Где что-то упустил? Что не так делаю? Понятно, что ей не хватает внимания, но его ей всегда не хватало…А я не могу разорваться и уж тем более стать матерью. Есть темы, которые невозможно обсудить с отцом. Я не ханжа и не твердолобый баран. Понимаю, что она не будет всю жизнь под моим крылом, что ей хочется и погулять и прочее, но не в пятнадцать! Не знаю, короче, как лучше. Как уловить середину между строгостью и вседозволенностью. Не знаю, как не испортить все и не усугубить. – признался он не скрывая ни своего опасения, ни сомнений, ни страха и волнения.
Я видела его таким впервые. Вот таким настоящим, без брони и не знающим, что делать. Растерявшись, не сразу нашлась с ответом.
-Я думаю, что проблема еще в том, что ты слишком давишь своим авторитетом.-попыталась я высказать свою мысль, но Гладышев полуобернулся и недоуменно приподнял бровь.
-Ну, просто ты ставишь себя таким образом, что волей не волей на каждое свое слово и действие люди ждут твоего одобрение. А ребенок он острее всего чувствует вот эту авторитетность и пытается изо всех сил заработать у тебя очки, просто потому что ты главный в его мире. Мои отношения с матерью всегда строились по такому же принципу. Я делала все, чтобы заслужить ее похвалу и одобрение. Но еще были и мои желание, а поскольку они не всегда соотносились с мамиными, то мне приходилось врать. А когда я вызвала недовольство, то сорвалась и меня понесло. – попыталась я объяснить, правда, получалось как-то не очень хорошо, но я продолжила;
-Просто нужно быть другом для ребенка, а не авторитетом. Друг этот не тот человек, который все дозволяет, а человек, которому можно довериться.
-Я старался быть ей именно другом, мы достаточно общались, - раздраженно парирует он в попытке оправдаться. Я улыбнулась и покачала головой. Гладышев оправдывается?! То ли еще будет.
-Не сомневаюсь, что много общались, но не о том, что болит и тревожит. Вряд ли она когда-нибудь признавалась тебе в своих слабостях, переживаниях и сомнениях.
Гладышев ухмыльнулся невесело, а я продолжила;
-Потому что перед тобой всегда нужно быть на коне, ведь ты сам такой; успешный, уверенный, несгибаемый. Но знаешь, как говорят; дети никогда не слушаются взрослых, но всегда им подражают. Ты достойный пример для подражания, но ты не друг, потому что нет обратной связи. Очень не просто быть откровенным с человеком, который всегда в броне. Это взрослые люди понимают, что за ней что-то скрывается, а ребенок пока видит только авторитетного дядю, перед которым нужно выслуживаться,–высказалась я и со смешком подвела итог, - Не знаю, как донести свои мысли.
-У тебя все получилось, малыш. Я понял.- успокоил он меня с одобрительной улыбкой, а потом сам же рассмеялся и спросил, - Для тебя я тоже «авторитетный дядя, перед которым нужно выслуживаться»?
-По временам. – призналась я с улыбкой и мягко попросила, - Просто будь хотя бы иногда более открытым с теми, кто тебя искренни любит, будь мягче. Особенно с дочерью. Мне кажется, отношения папы и дочки самые нежные, трогательные. Постарайся не просто интересоваться ее делами, а участвовать в них, вникать, но не нагло влезая, а создавая нужную атмосферу для доверия. Олеся не должна подстраиваться под тебя все время. Это ты должен быть более пластичным, чтобы с наименьшими потерями пережить этот непростой период. Начни сразу, как приедешь. Открыто поговори, признайся, что и тебе не просто. Позволь ей увидеть, что ты тоже человек, а не машина, которой все под силу.
-Я бы с радостью, но она уехала к матери, -сухо сообщил Олег. И вот тут я поняла, что все действительно плохо. Мне было известно, что у Олеси натянутые отношения с матерью, поэтому она всегда предпочитала общество отца. Причин я не знала, но видимо, достаточно веские. И сейчас новость меня поразила и в тоже время возмутила. Мне вдруг стало жаль эту девочку, которую словно мячик пинали из одного угла в другой. Поэтому, не разобравшись, я накинулась на Олега ;
-Отправил ее к матери в воспитательных целях, чтобы знала, как себя вести?
-Нет, она сама изъявила желание.
-И ты, конечно же, пожелал ей доброго пути, врубив гордость и наверняка про себя думая «ну, ничего, прибежишь, когда мамаша устроит тебе сладкую жизнь», верно?- взорвалась я и по взгляду Гладышева поняла, что так оно и есть. Все что я смогла, это ошарашенно покачать головой.
-Ты поступаешь в точности, как моя мать! Это неправильно. Слишком жестоко пускать все на самотек, чтобы твоего ребенка учила жизнь. Зачем тогда ты нужен? Такими методами учатся детдомовцы, и как известно, мало, что доброго выходит. Зачем вообще тогда нужны родители, если жизнь научит?-возмущалась я.