Джозеф только что ушел. Он хорошо справлялся со всем, не задавал ни единого вопроса о телохранителях, которые следили за мной, или обо всех изменениях в моем расписании. Он просто делал свою работу, в дополнение к тому, что приносил мне травяной чай вместо кофе, не говоря ни слова.
Если бы Джозеф был натуралом, и если бы я не была его работодателем и не была безумно и бесповоротно влюблена в другого мужчину, будучи замужем за ним, я бы точно с ним замутила.
Пока я грызла свиные шкварки, наблюдая за кошачьей дракой в «Настоящих домохозяйках» и беспокоясь о будущем, пришла Рен.
Пришла с важным видом.
На шестидюймовых каблуках, в сшитых на заказ белых брюках и блейзере «Balmain». Длинные, упругие кудри рассыпались вокруг ее безупречного лица. Искусный макияж и загорелая кожа. Улыбка на ее лице была совершенно фальшивой, а в глазах светилась боль.
— О, боже мой, обожаю эту серию. Ты вызываешь у меня сильное искушение остаться, переодеться в какие-нибудь спортивные штаны, сделать «Маргариту» и напиться до чертиков, чтобы посмотреть телек, — щебетала она, переводя взгляд с телевизора на меня. Затем к свиным шкваркам в моих руках.
— Ты на Кето или что-то в этом роде? — она ухмыльнулась с блеском в глазах.
Я уставилась на нее, и сердце заболело так же, как всегда, когда я смотрела на свою милую подругу.
— Ты не останешься? — спросила я.
Ее улыбка дрогнула.
— Я еду в аэропорт.
Я моргнула, глядя на нее, откладывая шкварки.
— В аэропорт? — повторила я.
Она кивнула.
— Я уезжаю в Непал через… — она взглянула на свой телефон, — два часа. Хотя должна была улететь двадцать минут назад. — Она потянулась, чтобы схватить меня за руку. — Но я обязана попрощаться.
Мой разум изо всех сил пытался уловить слова, слетающие с ее губ. Рен ни разу не упомянула о поездке в Непал.
— Почему ты едешь в Непал? — наконец спросила я.
Она вздохнула.
— Я собираюсь отправиться в поход в горы и остаться в монастыре. Попробую соблазнить некоторых монахов. — Рен пошевелила бровями, но никого из нас ей не удалось обмануть. — Мне просто нужно… уйти.
— Ты не можешь уйти, — захныкала я, держа ее за руку.
Она сжала руку, грустно улыбаясь. Мое сердце разбилось от этой улыбки.
— Я должна.
— Что насчет Карсона? — спросила я. — Ты нужна ему. Вы нужны друг другу.
Глаза Рен остекленели.
— Я не могу смотреть на него, не видя… — Она прерывисто вздохнула. Буквально оборвалась. Как будто сам воздух, которым она дышала, был резким.
— Я не могу смотреть на него, не видя, что мы потеряли, — призналась она. — Я едва могу смотреть на себя. Знаю, что он тоже что-то потерял. Знаю, что ему больно. Но я не могу. Это слабо, но я недостаточно сильна, чтобы быть с ним, Стелла. У меня едва хватает сил посмотреть на себя в зеркало. — Она обхватила мою щеку ладонью со слезящимися глазами. — Моя милая, у меня едва хватает сил смотреть на тебя.
Что-то в ее словах заставило меня задуматься. Там было какое-то знание. Знание о секрете, о котором я никому не рассказывала, потому что была в ужасе.
Но прежде чем я успела сказать что-нибудь, Рен отступила назад, тяжело вздохнула, выпрямила спину и нацепила такую фальшивую улыбку, что у меня защемило внутри.
— Ты ведь вернешься, верно? — Мой голос дрожал, я боялась ее ответа.
— Конечно, я, бл*дь, вернусь, — усмехнулась она. — Это Непал. Не моя естественная среда обитания. Я направлюсь в духовное путешествие. А еще ради еды и какого-нибудь гребаного умиротворения. Потом вернусь. Ради ботокса. Спланируйте вечеринку. Я снова стану собой. — Она улыбнулась, теперь более искренне, но все еще пропитанная грустью. — Даже если не стану собой, я вернусь. Ради тебя, моя дорогая. Я обязательно вернусь в течение шести месяцев. — Рен подмигнула один раз, наклонилась, чтобы еще раз поцеловать меня в щеку, а затем вышла за дверь.
Я стояла там, уставившись на дверь, и долго плакала.
***
В фильмах войны происходили быстро. Со взрывами, кровью и хорошим парнем, выходящим на первое место. Здесь не было хороших парней, это не фильм. По-видимому, все происходило не так. Это было намного медленнее, но с не меньшей кровью.
К счастью, кровь не принадлежала моему мужу.
Пока что.
Джей вернулся домой поздно. В эти дни он всегда возвращался поздно. Хотя я была не одна. Он следил за тем, чтобы со мной всегда кто-нибудь был. Несколько человек. Несколько вооруженных людей. Теперь наш дом был похож на крепость. Все мои передвижения были задокументированы, все местоположения отслеживались. Было душно. Удушающе. Но я знала, что у меня нет никакой возможности попытаться оспорить это. Не после того, что случилось. Я не настолько глупа, чтобы спорить. Нет, не сейчас. Сейчас мне есть что защищать.
Зои и Ясмин часто приходили к нам. Многочисленные, одетые в черное, серьезные и опасные на вид мужчины — и две женщины, спасибо, за крутых женщин, хотя я сделала мысленную заметку потребовать, чтобы у Джея было больше крутых женщин на службе — охраняли ворота и постоянно ходили по периметру. Девочки не задавали вопросов. Они не соглашались с такой жизнью, не одобряли ее, но они были моими подругами, которые были подобны старому дубу, непоколебимому, несгибаемому и с глубокими корнями.
Я была уверена, что Зои знает мой секрет, вероятно, Ясмин тоже, но они ничего не говорили. Я замечала понимающие взгляды, поднятые брови. Я знала, что они ждали, когда я им скажу. Но я никак не могла этого сделать, не сказав Джею. И ему сейчас не могла сказать. Не тогда, когда он приходил домой поздно, сразу же принимал душ, а потом трахал меня до беспамятства каждую ночь.
Однако сегодня все было по-другому. Я сидела на балконе, несмотря на холод в воздухе, уставившись в темноту, позволяя морской соли оседать на щеках.
Джей не прикоснулся ко мне, когда вышел на улицу. Он тоже делал это не так часто, как раньше. Случайные, игривые прикосновения, которые я раньше считала само собой разумеющимися, таяли, вся почва, которую мы завоевали, рушилась у наших ног.
— Рен уехала, — сказала я ему тихим голосом. Волны почти заглушили его, но я знала, что Джей услышал меня. Многое могло измениться за последние месяцы — к худшему, — но Джей по-прежнему слушал меня с пылким энтузиазмом.
— Знаю, — пробормотал он.
Конечно, он знал.
Он знал, что она уехала. Знал, что это сильно подействовало на меня, знал, что я буду сидеть здесь обиженная и беспокоиться о подруге, но все равно пришел домой поздно. Я задавалась вопросом, было ли это из-за вины по отношению к Рен, и насколько серьезна война, которую он вел с русской мафией.
Джей молча стоял позади меня, мы оба смотрели в темноту. Я ждала, что он прикоснется ко мне, предложит больше. Я жаждала этого. Но он ничего не сделал.
— Стелла, иди в постель, — приказал он холодным, повелительным голосом. Я почувствовала это у себя между ног, несмотря на свою печаль.
И, как всегда, я подчинилась ему.
***
Он трахнул меня так, как я любила. И так, как ненавидела. Это было холодно, жарко, отстраненно и слишком близко одновременно. Таким был Джей до того, как мы по-настоящему стали собой.