Старик небрежно встал из-за стола, выглядя слишком спокойным для человека, которого сильно превосходило множество мужчин и женщин с ножами и пистолетами. Я узнала большинство из них.
Но только не было Эрика. Эрик теперь мертв.
— Твои люди мертвы, — заявил Джей, обращаясь к старику.
Его голос был музыкой. Поэзией. Как стакан ледяного лимонада в блаженный летний день.
Старик кивнул один раз, без огорчения или потери.
— Уведите ее, — приказал Джей, глядя не на меня, а на Дмитрия и его отца. Его голос был ледяным. Смертоносным.
Хотя этот голос царапал мою кожу, я держалась крепко, глядя на его профиль.
— Я никуда не пойду, — заявила я, выдергивая свою руку из руки Карсона.
Когда взгляд Джея метнулся ко мне, я хорошо спрятала свою дрожь. Он уставился на меня, как на незнакомку.
Он кивнул один раз, затем снова повернулся к отцу и сыну.
— Ты переступил черту, — заявил Джей. — Ты переоценил свою силу, недооценил мою. Ты проиграл в ту же секунду, как начал охотиться за женщинами. — Его взгляд метнулся к Карсону, затем к моему животу. — И детьми.
Мой желудок сжался, а во рту пересохло. Он знает. Каким-то образом он узнал. Понял ли он это сам или кто-то — скорее всего, Зои или Рен — сказал ему, не важно. Он знает. Это совсем не тот способ, которым я хотела поделиться шикарной новостью со своим мужем, совсем нет. С другой стороны, я не планировала делать какой-то милый сюрприз с тестом на беременность в коробке с пинетками или что там люди делают в социальных сетях.
Нет, но этого я тоже не ожидала.
— Каковы твои условия? — спросил старик, задрав подбородок, в глазах не было страха.
— Ты убьешь своего сына, — сказал Джей.
Старик уставился на Джея без эмоций, без удивления.
— Очень хорошо.
Дмитрий уставился на отца, его лицо приобрело различные оттенки красного и фиолетового, когда он боролся в руках человека, который держал его.
— Ты не серьезно! Я твой сын, я наследник…
— Ты — ничто! — взревел отец Дмитрия, преодолевая расстояние между ними. — Ты — причина, по которой я стою здесь, а мои люди, мои друзья и братья убиты, потому что тебе захотелось поразмахивать своим членом. Потому что ты увидел самого могущественного человека в городе и захотел доказать, что ты сильнее его. — Он шагнул вперед, почти нос к носу столкнувшись со своим сыном. — Чему я пытался научить тебя все эти годы? Когда ты пытаешься доказать свою силу — у тебя ее больше нет.
Дмитрий теперь тяжело дышал, страх превратил его лицо во что-то маленькое, слабое, жалкое.
— Отец, — прошептал он.
Он погладил сына по щеке.
— Я люблю тебя.
Затем он поднял пистолет и выстрелил своему сыну в висок.
Я не закричала, хотя внутри просто орала, не в силах отвести взгляд. Вижу, как второй человек за сегодня умирает. Только этой смерти я очень рада.
Старик бесстрастно смотрел на труп сына, но довольно долго. Больше никто не произнес ни слова. Мы просто ждали.
Затем мужчина поднял голову, его лицо исказилось от ярости и ненависти.
— Всё. Ты отомстил.
Джей кивнул мужчине, который держал Дмитрия. Он рванулся вперед и выхватил пистолет, который старик безвольно держал в руке. Это было не очень впечатляюще; я бы подумала, что командир российского преступного синдиката будет сражаться, чтобы избежать поражения так легко и без какого-либо сопротивления.
Теперь он был очень похож на обычного старика.
Джей шагнул вперед, держа свой пистолет.
Старик не отступил.
— Такие люди, как ты, думают, что могут причинить нам вред, — выплюнул он. — Думаешь, можешь уничтожить мою семью. Хочешь показать старой семье, какая у тебя сила. Какой силой ты обладаешь. Такой, как ты…
— Таких людей, как я, нет, — перебил его Джей. — Есть только я. — Он приставил пистолет ко лбу старика. Затем нажал на курок.
Выстрел отозвался эхом. Тело с глухим стуком упало на пол.
ЭПИЛОГ
Восемнадцать месяцев спустя
Мой отец женился в Новой Зеландии.
На Джанет.
Она была вполне счастлива жить в Миссури с моим отцом, но намеревалась выйти замуж на пляже в Новой Зеландии. Поскольку мой отец безмерно обожал ее — боготворил, — он, конечно, согласился.
Они поженились на пляже, на том, который я когда-то считала своим, на том, который оказался их. Я была более чем рада этому.
Руби была их цветочницей. Она шла к алтарю со своим отцом, потому что ей не нравилось быть далеко от него. И потому, что она нетвердо стояла на своих маленьких ножках. Ему тоже не нравилось находиться от нее вдали.
Руби была папиной дочкой. Я не возражала, она также была маминой дочкой. У нашей красивой темноволосой девочки с изумрудными глазами было более чем достаточно любви для нас обоих. Для всех. Она была счастливым ребенком. Мирной. Даже почти не плакала.
Вначале я постоянно разговаривала по телефону с доктором, волнуясь, что с ней что-то не так. С ней должно было быть что-то не так.
Но она была совершенна.
Джей был с ней спокоен. Терпелив. Он ее обожал. Так же, как меня. Его руки всегда были на мне, губы тоже, он ждал того дня, когда доктор разрешит нам снова заняться сексом. Хотя мы не очень хорошо справлялись с ожиданием, так как я быстро выздоравливала, и голод по моему мужу было невозможно отрицать.
Мы стали родителями, и это полностью изменило ландшафт нашего мира, мы не поменялись. У нас все еще были свои проблемы, у Джея все еще были свои демоны.
Но мы сражались. Друг для друга.