- Вот попалась птичка, стой! - невесело усмехнулся Сашка.
Немцы приближались. Их было девять. Сержант вжался в узкий угол между крыльцом и двором. Над его головой выдавалась соломенная кровля. Подняв голову, Сашка заметил лаз. Скорей всего хозяин начал ремонтировать двор и не закончил; подтянувшись на руках, сержант забрался на сеновал и побежал, путаясь в сене, в дальний его угол. Неожиданно ноги его потеряли опору. Беспомощно взмахнув руками, он покатился куда-то вниз. Затрещали деревянные жерди, замычала корова, и Сашка оказался в коровьих яслях, а сползшее сено покрыло его с головой.
Вскоре дверь со стуком распахнулась, и люди, грохоча сапогами, вышли из дома. Минут через двадцать они уехали - был слышен шум отъезжающих мотоциклов. Сашка вылез из яслей, пошел в избу.
Хозяин встретил его с винтовкой в руках.
- Не подходи!
- Хватит, поиграли, - сказал сержант, - пора расплачиваться.
- Не подходи, убью! - в отчаянии крикнул полицейский.
- Не пугай. Мы пуганые, - сказал спокойно Сашка. Он взял ковш, напился из кадушки воды, немного посидел на лавке, отдыхая после страшного напряжения, поднялся. - Пойдем, хозяин, не здесь же мне с тобой... - Он покосился на забившихся в угол маленькую женщину и ребятишек.
Полицейский все еще стоял в угрожающей позе, но во взгляде его стыл ужас. Когда Сашка шевельнул автоматом, он вздрогнул, согнулся, руки его разжались, и винтовка грохнулась на пол.
- Так-то лучше, - сказал Сашка, - пошли!
Но маленькая женщина бросилась вперед, оттолкнула ребятишек и упала перед Сашкой на колени.
- Обожди, солдатик, не губи понапрасну, послушай, что скажу. Заставили его! Пригрозили, что нас всех изничтожат...
- Встань, Степанида, - сказал негромко муж, - на все воля божья. Детей береги...
- Не губи, солдати-и-ик! - пронзительно закричала женщина. - Сокрыл ведь он тебя, не выдал! Сеном прикрыл, когда ты в ясли упал. А что в дом не пустил - так ведь и тебя, и нас бы вместе с тобой порешили изверги-и-и!
- Ну, будя! - крикнул мужик. - Не трави душу, служивый, веди!
Стараясь не глядеть на лежавшую посреди пола женщину, сержант повел полицая в сарай, потом передумал, решил вести за большак в лес... Однако не успели они пройти и половину пути, как сзади раздался крик, от которого у Сашки защемило сердце:
- Ваня-а-а! Кормилец наш!
В одном легком платье, босая и простоволосая, она бежала по снегу, раскинув руки. Сзади, тоже босые, хныча и высоко поднимая ножки от холода, спешили ребятишки.
- Ну, чего стал? - глухо, как в самоварную трубу, произнес полицейский. - Али тебе одной моей души мало?
Женщина была совсем близко. Сашка выругался.
- Воюй тут с вами... - И вдруг замахнулся на полицая прикладом. - А ну, катись вместе со своим выводком!
Оторопело моргая, мужик попятился от Сашки, запнулся и упал навзничь. И еще долго не вставал, молча глядел на спину удаляющегося человека. Позади него в снегу билась в рыданиях маленькая женщина.
В расположение 216-го стрелкового полка майор Розин приехал в первом часу ночи. Пока он собирал рассыпанные повсюду патроны, искал свою планшетку и вылезал из машины, шофер успел проверить все четыре ската, ковырнуть пальцем заднее стекло, простреленное пулей, сосчитать пробоины и осмотреть мотор.
- Легко отделались, товарищ майор! - Он с треском захлопнул капот. Начальник разведки усмехнулся.
- Давно на фронте?
- Я-то? - Шофер озабоченно тер ветошью лобовое стекло. - С октября.
- А до этого?
- До этого? - Манера переспрашивать, по мнению майора, была свойственна людям осторожным и криводушным. Они нарочно тянут время, обдумывая даже самый пустяковый ответ. - До этого я генерала возил, ответил, наконец, шофер.
- Какого генерала?
- Генерал-майора Дудина.
- Не знаю такого. Какой дивизии?
- Сорок девятой.
- Где она базировалась?
- Где стояла, спрашиваете? - Ну да.
- Северо-восточнее Москвы. Более точного места указать не могу, так как у нас насчет военной тайны было строго, товарищ майор...
Розин прошел мимо откозырявшего ему часового в штабной блиндаж, ответил на приветствие щеголеватого старшего лейтенанта - оперативного дежурного, велел позвать санинструктора. Видя нарочито встревоженное лицо дежурного, его сдвинутые к переносице брови, коротко пояснил.
- Царапина.
- Я вызову врача, - сказал старший лейтенант.
- Я же ясно сказал: санинструктора! И, если можно, дайте крепкого чаю.
- Можно с лимоном?
- Давайте с лимоном, только поскорее.
Чай ему подал через минуту ординарец полковника Бородина Завалюхин, которого из уважения к его возрасту все звали по имени-отчеству.
- А что, Федот Спиридонович, спит твой полковник или бодрствует? спросил Розин, принимая из рук солдата фарфоровую кружку.
- Еще не ложились, - ответил Завалюхин, - как вернулись в двенадцатом часу, так от стола ни на шаг.
Розин отхлебнул, благодарно кивнул. Завалюхин просиял, наклонился поближе, так как был очень высокого роста.
- Приказано: как только вы прибудете, так чтоб доложить...
- А откуда он знал, что я прибуду? Завалюхин развел руками:
- Не могу знать, товарищ майор, а только так и сказал...
- Ну хорошо, дай отдышаться.