- Я об этом уже думал.
- Ну и что?
- Что я тебе скажу? В армии нет более тяжкого преступления, чем прямое нарушение приказа.
- У Стрекалова был еще один приказ - мой. И я его не отменял.
111
- Ты же знаешь, что по уставу выполняется последний. Так вот, Чернов ему дважды приказывал уничтожить объект.
- Вот именно: дважды! Почему дважды?
- Ну, потому, видимо, что Чернов не был уверен...
- В чем не был уверен? В том, что Стрекалов выполнит, или в том, что склад имеет важное значение? А если Стрекалов все-таки прав и нам подсовывают "куклу", кого тогда надо награждать и кого наказывать?
- Ну, до наград еще далеко.
- Поставь-ка на место Стрекалова себя. Ты рядом с объектом, все видишь, все понял, и вдруг тебе говорят, что это тебе снится, что ты должен, закрыв глаза, делать совсем другое, никому не нужное, даже вредное дело, поскольку после этого немцам ничего не останется, как уничтожить русских, раскрывших их секрет.
- Дмитрий Максимович, я же понимаю...
- Обожди, это не все. В нескольких километрах от тебя при загадочных обстоятельствах одна за другой гибнут две разведгруппы, а тебя никто не трогает. Почему? Может, там у Шлауберга разведка сильная, а тут никуда не годится? Ерунда. Вывод один: там его наши ребята раскололи, а здесь клюнули на червяка.
- Гм... В логике тебе не откажешь.
- Логика - составная часть науки разведчика. Так как же все-таки поступил бы ты?
- Но ведь перебежчик...
- Ты его видел?
- Мельком. Типичный бандюга.
- На допросах не присутствовал?
- Нет, я был занят. Да это, в конце концов, и не мое дело.
- Значит, его допрашивал один Чернов?
- В общем, да. Спроси лучше Ухова. Кажется, он тоже там был...
- Я с ним поговорю. Где пленный?
- По-моему, в землянке с комендантским взводом. Они же его и охраняют.
- А где Чернов?
- Наверное, в штабе дивизии. Пока ты ездил в штаб армии, он все время был в нашем полку. Впрочем, сейчас уточню. - Бородин вызвал дежурного.
- Начальник штаба в двадцать два ноль-ноль отбыл в штаб дивизии, доложил Гущин.
- Значит, он там, - сказал Бородин.
На щеках Розина от волнения выступили красные пятна.
- Гущин, срочно вызовите в блиндаж разведчиков капитана Ухова и туда же прикажете доставить перебежчика. Я буду через десять минут.
- Слушаюсь, товарищ майор! - ответил дежурный.
Ухов встретил майора Розина широкой улыбкой.
- Гущин сказал, что вас обстреляли. Вы не можете уточнить, где это произошло?
- По-моему, туда уже послали автоматчиков. Капитан Ухов, вы присутствовали на допросах перебежчика?
- Так точно! - с готовностью отозвался капитан. - Полковник Чернов лично поручил мне...
- Поручал вам вести допросы? Но ведь вы же совсем недавно в разведке. И потом, вы не знаете языка.
Ухов чуточку даже обиделся.
- Да тут же все ясно. Фашисты - сволочи, это всякий знает... Я делал все, как положено. Полковник сказал, что я веду допрос вполне корректно. А в чем дело? Что-нибудь не так, товарищ майор? Так ведь можно и переиграть, если что...
- Нет, переигрывать не будем. Так, значит, корректно вели допрос?
- Ну, конечно! - оживился Ухов. - Мы ведь понимаем, товарищ майор! Да вы не сомневайтесь!
- Я не сомневаюсь. Взгляните, капитан, не привели еще фашиста?
- Перебежчика, товарищ майор! - со снисходительной улыбкой поправил Ухов. - Это разница.
- Да, да, конечно. Взгляните, пожалуйста.
Вслед за капитаном Уховым вошли перебежчик и его конвоир. Крупная широкая фигура немца почти целиком загородила дверной проем, поэтому маленькому, щуплому конвоиру пришлось толкнуть его в спину, чтобы протиснуться вперед.
- Товарищ майор, по вашему приказанию задержанный перебежчик доставлен, - доложил он.
- Почему один конвоируете? - спросил начальник разведки обоих. Главное даже не то, что боец был мал ростом, а то, что он был очень молод...
- Не могу знать, - растерялся солдат. - Старший сержант приказал.
- Хорошо, с этим я разберусь.
Получив разрешение, немец грузно сел на табурет, привычно доброжелательно улыбаясь, приложил два пальца к губам: