Если они снова искали и не нашли того, кого ищут? Но кого же именно? И вдруг понял: ищут его, сержанта Стрекалова с группой. Ищут не только за неожиданный уход от Алексичей и даже не за "фольксваген", ищут потому, что признали в нем разведчика. Возможно, подозревают о его намерении проникнуть к рубежу накопления... Пока ясно одно: "левша" ищет группу, не зная, что имеет дело с одним. Отсюда такая большая группа - девять человек, мотоциклы. Одного ловили бы иначе, для одного могли просто оставить засаду на хуторе. Одиночка непременно заглянет на огонек...
Сашка с трудом разлепил веки, шатаясь, пошел к выходу. Пора было исчезать.
Опасаясь засады напротив хутора, в лесу, сержант некоторое время шел целиной, утопая по колено в снегу, и только в километре от хутора вышел на большак. Засады можно было не опасаться - в стороне от Пухоти и в такой дали от объекта русским разведчикам делать нечего. Но могут наскочить патрули, едущие из Алексичей в Переходы. Стрекалов перезарядил автомат и зашагал на восток.
РАДИОГРАММА
11 декабря 1943 г.
Командиру 412-го отдельного батальона СС штурмбанфюреру СС Нрафту
Как стало совершенно очевидно, переброска советских подразделений с рубежей обороны на берегу Пухоти в Ямск была предпринята с провокационной целью. Более того, нашими наблюдателями замечено скрытное передвижение подразделений этого полка в обратном направлении, то есть к берегу Пухоти на исходные позиции. В таком случае остается в силе наш первоначальный вариант. Разъясните солдатам, что это их последний шанс вырваться из русского мешка и что только от их стойкости зависит успех наступления.
Помните, что вы должны, несмотря ни на что, удерживать русских возле Алексичей, иначе нам Переходы не взять.
Шлауберг.
Проводив сержанта, Глеб и Сергей нехотя вернулись в землянку. Пока что на их долю выпало обеспечивать тыл командира.
- Как ты думаешь, чем он сейчас занимается? - спросил Глеб.
- Где?
- Ну там, где он сейчас. Я думаю, грузовик давно взлетел на воздух.
- Если все сделано, он возвращается, - уверенно ответил Сергей.
К землянке они подошли без особой опаски - лес вокруг был относительно знаком.
- А я уж заждался, - сказал Федя, с облегчением ставя, автомат на предохранитель. - Все за каждым деревом немцы чудятся... А где товарищ сержант?
- Был, да весь вышел. - Богданов бросил автомат на солому. - Ты почему торчишь в землянке? А если накроют?
- Не накроют. В эдакой тишине за пять верст слыхать.
- Сказано: иди!
"Видно, прав сержант, - подумал Богданов, - рано еще доверять нам серьезные дела".
- Обожди, однако. На пост пойдет Сергей, тебе надо быть при рации.
- Но я же...
- Рядовой Карцев! - Богданов мог, когда надо, показать свою власть. Здесь за невыполнение приказа знаешь что бывает?
Карцев иронически глянул на товарища сквозь толстые линзы очков, но спорить не стал.
Богданов подождал, когда он выйдет из землянки, и сел к рации.
- Опять вызывали?
- Каждые полчаса, - ответил Федя, - вот опять наши позывные. Степанчиков дает. - Он повернул один наушник, чтобы Богданов мог слышать. "Заря" настойчиво требовала "Сокола" отозваться.
- Может, ответим? - с надеждой спросил Федя. Богданов отстранил наушник.
- В данном случае мы обязаны выполнять приказ сержанта. Мы не знаем, какие у него соображения. Ты лучше перекусить организуй.
- Знаю я его соображения, - ворчал Федя, развязывая вещмешок, - не хочет, чтобы обратно отозвали. Колбасу сейчас доедим или до него потерпим?
- И правильно: нечего с пустыми руками возвращаться. А колбасу, я думаю, надо съесть. Раздели поровну и Санькину долю положи в мешок. Вернется голодный.
Остаток дня они потратили на устройство своего нового жилья, или, как сказал бы Стрекалов, "наводили марафет". Очистили землянку от снега, найденной тут же саперной лопаткой раскопали и расширили полузасыпанный вход, сделали ступеньки, настлали лапника на земляные нары, даже соорудили нечто вроде таганка, возле которого можно было погреть руки. Возле землянки Зябликов обнаружил заваленный снегом окоп и принялся его расчищать. Эту работу закончили уже в сумерках. На дне окопа лежали стреляные гильзы от винтовок и ПТР, помятые солдатские котелки, потемневшие от времени бинты, сгнившие в тех местах, где была кровь, пустая санитарная сумка, разбитый бинокль.
Окопчик был неглубок - его не успели закончить, - но разведчики были рады и такому.
- У моего отца был точно такой, - сказал Глеб, задумчиво рассматривая бинокль. - Да и воевал он в сорок первом где-то в этих местах... Вот только, где погиб, не знаю.
- С чего ты взял? - спросил Федя.
- Мать в госпитале работала, так в ее палате один лейтенант лежал. Нерусский. Латыш, кажется. Услышал ее фамилию - Богданова - и стал расспрашивать. Сказал, что воевал вместе с капитаном Богдановым. Мой отец был капитаном...
- Богдановых много, - напомнил Федя.
- Да, я знаю. Только по его описанию все сходится. Имени, жаль, не назвал. А может, и не знал.
Вошел погреться Карцев, присел на корточки перед таганком. Некоторое время все молчали. Потом Сергей спросил:
- А каким был твой отец? Глеб поднял глаза, задумался.
- Не знаю. Наверное, хорошим. Еще когда мы на заставе жили, к нам красноармейцы приходили в гости. Ни к кому из командиров не ходили, а к нам почти каждый вечер. Не считая праздников. Отец многих готовил к экзаменам. И еще он нас с мамой на руках носил. Сильный, значит...
- А у меня отец был музыкантом, - сказал Карцев, - и совсем не сильный был человек. На скрипке в оркестре играл. Так со скрипкой и на фронт ушел. Лучше бы мне оставил. Где бы он тут стал играть...
- А ты разве умеешь?
- Да нет, не в этом дело. Так, на память... А то вот только это и осталось. - Он вынул из кармана кусочек канифоли. - Сулимжанов нашел, повертел в руках и оставил...
- От других и этого не остается, - сказал Федя.
- Ну хватит! - Богданов с треском вставил магазин. - Раскисли! Не хватало еще слезу пустить. Серега, давай на пост!
- Жестокий ты... - сказал Карцев, не спеша подымаясь.
- Какой есть.
Ночь прошла спокойно. Последним - от четырех до шести - снова стоял Карцев. В шесть Глеб назначил подъем - надо было углубить окоп, - но в половине шестого его разбудил тихий толчок в спину.