Из кармана я вытащил пять рублей и протянул ему, он вытянул свою тоненькую ручонку и с улыбкой на лице взял деньги.
– Мир вашему дому!– немного стесняясь, ответил парнишка.
Я ушёл от него быстрым шагом, во рту пересохло, ладони загорелись красным пламенем, я посмотрел на Кристину и слезы выступили у меня на глазах.
– Я почувствовал его боль, когда давал ему эту несчастную копейку!– еле выжимая, сказал я.
– Ты плачешь?– спросила Кристина.
– Плачу от того, что жизнь несправедлива к этому человечку, посмотри на него, ему от силы лет восемь! А он уже без ноги, вторая тоже больна! Он как будто скоро умрёт.
– Да, он умрёт.
– Что?– удивлённо спросил я.
– Да, ты прав он умрёт! Его жизнь утекает очень быстро, он болен, и никто ему не сможет помочь.
– Нет, неправильно никто не хочет помочь!
– Я вместе с тобой грущу, но только подумай, куда катится твой мир? Какой контраст красок! Мне жаль этого мальчика, посмотри на него, а ведь сколько таких вокруг? Посмотри, рядом с церковной палаткой стоит женщина. Ей сорок лет, она неплохо выглядит, стройная с шикарной копной каштановых волос, а её красный пиджак привлекает внимание.
– Она выглядит довольно счастливой и одета хорошо.
– Присмотрись…– тихим голоском Кристина сказала мне в ухо.
Я последовал её совету и сконцентрировал всё своё внимание на этой женщине. Странным образом она превратилась в чёрно-белую картинку, я моргал глазами, но эта серость не исчезала, всё вокруг было цветным, красочным, солнечным, кроме неё…
– Не могу понять, что это такое?
– Некоторые люди маскируют свою душу за маской счастья и гармонии, хотя это ещё больше разрушает нутро человека. У неё была дочь, в ней она видела свою жизнь, свои дни и свою отраду. Девочка училась в школе и была очень одарённым ребёнком, но её убили. Убили те, с кем она училась, им не понравилось, что в классе учится светлый ум, что она читает умные книги, что любит классическую музыку и математику. Её долго били в женском туалете, четыре девочки и два мальчика. Они искалечили не только тело, но и растоптали её душу. Когда они закончили свой суд, она была ещё жива, но умерла от обильного кровотечения, скорая приехала поздно. Никто так и не узнал, кто её так жестоко избил в школьном туалете на втором этаже, после уроков. С тех пор прошло три года, эта женщина, если так можно сказать, существует, она дышит, но уже не воздухом. Я могу тебе дать почувствовать её боль, но ты и сам понимаешь, что значит навсегда потерять ребёнка, навсегда закрыть ему глаза и не услышать от него ни звука. Она часто молится, и знаешь, что? Она просит простить всех, кто виновен в смерти её любимой дочери! Она всех простила, ты можешь это понять?
Понять я это не мог, я был взбешён, мне хотелось вернуть эти три года назад, оказаться в этом туалете и всем настучать как следует, и где я был? Я сжал кулаки и хотел уже напасть на кого угодно, лишь бы выпустить пар.
– Ты знаешь, кто убил девочку?– громко спросил я.
– Конечно знаю, – тихо ответил ангел.
– Я хочу найти этих людей и просто с ними поговорить.
– Нельзя!
– Что значит нельзя?– совсем взбесился я.
В висках стучала кровь, казалось, что я весь горю, меня поразил жар, из головы не выходила картинка, как эти сорванцы бьют беззащитного человека. И почему подростки так жестоки, и в первую очередь к тем, кто хоть как-то лучше их? Я считал всегда, если есть человек, который умней тебя и рассудительней, значит тебе есть к чему стремится, с таких людей нужно брать пример, но зачем же отнимать жизнь, которая человеку дана в одном экземпляре?
– Ну, начнём с того, что таких женщин как она миллионы по всей земле, тебе даже жизни не хватит, чтобы поговорить со всеми убийцами, наркоманами, ворами и хулиганами. Просто ты видишь, что сейчас происходит на свете, какие жестокие люди ходят по земле, но есть шанс, что будущее может измениться, что последующее поколение не увидит такой жестокости и разрухи. Знаешь, часто чувствуя эмоции человека, я ощущаю, что душа того или иного грязная, сухая, закрытая – какая угодно, но не чистая! От этого мне становится совсем плохо, так как я черпаю силу от вас, от ваших положительных эмоций и действий. Раньше, в те далёкие времена, не было такой чрезмерной злости, и я не чувствовала дефицита добра, сейчас же оно мне нужно, как вам витамин Д.
– Скажи, а те избранные люди – они выполняли свои миссии?
– Да, выполняли!
– Мне почему-то кажется, что моя миссия намного сложнее всех предыдущих?
– Именно так.
– Я справлюсь?
– Конечно.
Кристина нежно посмотрела в мои глаза, провела, еле прикасаясь рукой, по моей щеке и замерла. Она смотрела на меня, смотрела в меня, заглядывала в мою душу и искала там что-то. Она прекрасно видела, как пылало моё сердце, как я любил её. Запретная любовь. Она услышала мою мысль и отвела взгляд в сторону.
Не спеша мы стали подниматься в храм, на голове Кристины красовался белый платок. Я не стал спрашивать, откуда он у неё взялся, мы просто зашли в церковь…
Я лично не был поклонником церквей, казалось, что и там есть что-то отталкивающее и искусственное. Я не считал, что именно в церкви живёт бог, истинная сила, отсюда нельзя почерпнуть всепрощение и мудрость. Всё идёт изнутри человека, бог это есть совесть, с которой ты постоянно должен вести долгий и нелёгкий диалог. Мудрость накапливается с годами, она приходит в жизнь каждого из нас, и мы учимся, познаём и набираемся того опыта, который нам нужен для дальнейшего строительства своей жизни. Бог не может жить в замкнутом пространстве, и у бога не может быть такого огромного количества посредников на земле в виде попов, дьяков и так далее… В церкви я ощущал много эмоций, которые люди ежедневно здесь оставляют, но многие думают, что если они придут в праздник и поставят свечку за здравие своих близких, то все обязательно будут здоровы и все их грехи обязательно будут прощены за десять рублей, которые отдали за ту самую спасительную свечку. Многие люди действительно приходят сюда за спасением и искренне, со всей верой в сердце просят исцеления, поддержки, и таких людей нельзя в чём-то винить, им можно только сочувствовать и верить в их благие просьбы. Но этого мало. Нельзя надеяться только на церковь, на снисходительное слово служащего в этом месте, нельзя ни в коем случае перекладывать свои проблемы на стены и иконы, нужно совершенствовать свой внутренний мир, искать причину своих невзгод и не заливаться слезами, потому что слезы – это расплата за все наши неправильные поступки и решения в жизни. Мало кто из людей приходит в церковь, чтобы сказать спасибо, прийти в это место с любовью в сердце и ничего не просить при этом, эта малая кучка людей заслуживает уважения. Но кто ведёт сам с собой внутренний диалог? Разве церковь, мечеть, храмы и так далее настолько важны? Разве бог не живёт в каждом из нас? Неужели его никто не чувствует? Почему люди разделили его на миллионы частей и каждый думает, что вот эта маленькая часть и есть сам бог? Любовь к богу мы выражаем хорошими и правильными поступками, отворачиваемся от бога и он отворачивается от нас, когда мы совершаем что-то неправильное и чудовищное. И никакая церковь не спасёт человека, покуда он сам не захочет этого спасения. Приходи куда хочешь, молись где хочешь, но только верь в свои слова и мысли, искренне верь, и церковь в принципе может стать этим местом, но только местом, спасения эти стены и люди тебе не дадут, спасти себя ты можешь сам.
Взять даже Ольгу Викторовну… Она раньше часто ходила в церковь. Особой традицией, конечно, было ходить туда по большим церковным праздникам. Она была пассивным верующим человеком, и ходила в храм в большей степени из-за того, что люди туда ходят, а не из-за того, что она верующий человек, коим себя долгое время считала. Ольга Викторовна всегда таила некую обиду на моего отца за то, что он не любил ходить с ней в церковь, что он не разделял её убеждений и не стоял с ней по несколько часов в храме рано утром. Её обида была только её, на самом деле отца мало волновало её отношение к нему из-за церкви, он не любил ходить с кем-то, если же он посещал это место, то один, когда никого не было рядом, и вспоминал там о моей матери. Он никому не рассказывал про это, до тех пор, пока это не стал чувствовать я. Стыдно и немного странно понимать и узнавать что-то новое о своих близких путём не общения, а обычной считки мыслей и воспоминаний, пугался я раньше этого сильно, теперь же принимаю это как самое обычное дело, как для человека сходить в бассейн или посетить какой-нибудь музей, ничего странного и сверхъестественного. Ольга Викторовна не знала о редких походах отца в церковь, поэтому считала его чуть ли ни безбожником. Он не воспринимал это место всерьёз, он, так же, как и я, считал, что поступки человека, совесть и мысли – всё это и есть диалог с богом, какой ты – такая и жизнь. Конечно в смерти мамы отец винил себя, в моей замкнутости, которой я болел в детстве и в подростковом возрасте, он тоже винил себя, но он понимал свои ошибки, свои упущения, где он мог сделать так, а где иначе, и от того, что отец находил в своих поступках ошибки, ему было легче жить и исправлять их, если это было возможно. Смерть мамы для него была неожиданностью, он долгое время не мог прейти в себя, многие знакомые думали, что он сойдёт с ума, но этого не случилось. Несмотря на то, что в какой-то момент он потерял со мной нить, связь, потерял отцовский авторитет и всякий диалог, он всё равно обрёл его, и обрёл не потому что ходил куда-то просить о том, чтобы наши отношения наладились, он сам начал тянуться ко мне, сам разобрался в своей проблеме, и пускай для этого ему понадобилось много лет.
Ольга Викторовна, узнав о том, что смертельно больна, боялась всего и вся. И только с моей помощью и любовью она исцелилась от этого недуга. Она не ходила в церковь, и не просила своих подруг ходить вместо неё, и за компанию писать её имя на листочке о здравии. Мы вместе, дружно сами боролись. Первое, что нужно было сделать ей, это не бояться смерти и представлять себя здоровой и радостной, представлять, как из неё выходят эти шлаки, представлять, как они исчезают и тело приобретает здоровое очертание. Что ей нужно было делать, это верить в свои силы и понимать, что за что-то плохое она в своей жизни отвечает своим здоровьем, нужно было вернуться обратно, проанализировать свою жизнь и понять, где она могла сделать плохо. Вспомнив все свои промахи, нужно было искренне и со всей верой просить прощения у всех, кого могло это коснуться, и мысленно просить прощение у своего тела за то, что сейчас оно так страдает. Когда она научилась всё это выполнять под моим контролем, она смогла постепенно исцелить себя. Конечно, я тоже приложил свою руку к её исцелению, без меня выздоровление длилось бы дольше, я же ускорил этот процесс в плюс или в минус себе. А самое важное заключалось в том, что она верила в бога, она верила богу, сидя дома, в кровати, укутанная в плед. Ей никто не был нужен, она сама справлялась, она сама выгоняла из себя зло и негативную энергию, которые пожирали её. Только сам человек может сделать себя счастливым, и первым шагом к этому является нахождение бога в самом себе!
Люди ходят в церковь замаливать грехи прошлого, они считают, что если в воскресенье или в любой другой день они сходят в церковь, то обязательно им всё проститься и можно будет со спокойной душой жить дальше, делая всё те же ошибки изо дня в день на протяжении практически всей жизни. Это называется замкнутым кругом. Человек постоянно совершает что-то нехорошее, приходит в церковь, считает, что его простили, потом вступает в своё светлое будущее, не понимая того, что прощения как такового он не получил и завтра он снова совершит что-нибудь плохое, но ведь не нужно об этом переживать, если можно снова сходить в церковь и там тебя снова простят! Я не считаю храмы и места скопления огромного количества людей чем-то ненужным или сектантским, просто люди в этих местах рассчитывают на отпущение своих грехов, они считают, что уже делают огромное дело посещая паломнические святые места, отстаивая большие очереди и жертвуя деньги во благо сироткам или больным. Я раньше не понимал, как важно чувствовать себя виноватым, счастливым, честным, от этого ты даже чувствуешь себя по-другому, внутри тебя нет той грязи, которая накапливается из-за лжи, зависти, коварства, предательства, а потом люди удивляются, за что это им всё! Нетрудно догадаться – за что… И я получил в своё время сполна, жил, а жизни не знал, боль и тьма окутывали меня с ног до головы, и были моменты когда казалось, что я доживаю последнюю ночь в своей бестолковой жизни. Но с появлением Кристины в этой бестолковой жизни начали происходить странные метаморфозы, которые для меня были безумным подарком, о котором я и мечтать не смел. Я понял и принял свою слабость, свои ошибки, свою холодность по отношению к родным и людям вокруг, и теперь, приняв всё это и осознав свою неправоту, я живу! Смотрю на мир совершенно другими глазами, и мир тоже смотрит на меня другими глазами. Раньше мы боялись друг друга, смотрели с опаской, ждали подвоха, но сейчас я сделал первый шаг, и мир ответил мне тем же. Пускай моё будущее – смутное очертание нормальной жизни, главное, что я добрался до истины. Пускай это будет всего лишь моя истина, и я этим – не скрою – горжусь, пускай ангел с чем-то не согласен, но это моя истина, именно такой я её вижу и считаю, что она должна быть такой. Ведь нет ничего проще понять, что истина – это ты сам, твои поступки, действия, ощущения, всё вокруг. И бог – в тебе, так как ты живёшь в гармонии с самим собой, и ты его истинное творение.
– У меня руки трясутся!– тихо произнёс я, подойдя к Кристине.
Она ничего не ответила, лишь отошла от меня и снова погрузилась в свои думы. Сердце защемило, и вдруг я почувствовал боль, странную, не похожую на мои боли, боль. В голову сразу же врезались сотни голосов, они что-то говорили, просили, тяжело было сдерживать крик, я не мог стоять, искал глазами Кристину, но она как будто меня не замечала, от сильного перевозбуждения я рухнул на пол, всё вокруг стало крутиться, я закрыл глаза…
Церковь не давила на меня, на меня давили эмоции людей, неужели они настолько сильны, что сбили меня с ног? Я не придавал этому особого значения. Ведь это было очевидно, в церкви находится огромная энергия, сотни людей ежедневно оставляют здесь свои эмоции, переживания и боль. Было бы очень странно ничего этого не почувствовать.
– То, что ты слышал, были голоса людей, которые о чём-то просили ты знаешь кого. Этот поток огромной энергии даже сбил тебя с ног, ты ощущал непонятные чувства, они тебе новы.
– Да, они новы для меня, но я хочу найти тех людей, которые издевались над беззащитной девочкой, злость во мне кипит, как вода, я превращаюсь в кипяток!
– Нельзя.– спокойным голосом ответила Кристина.– Сколько таких, как эта бедная мать, живут на этом свете? Тебе жизни не хватит, чтобы за кого-то ответить или отомстить. Просто знай, что всё впереди, смотри в будущее.
– Что даст это будущее? Ведь девочку уже не вернуть матери!
– О чём ты сейчас думал?– тихо спросила Кристина, смотря на меня своими огромными глазами.
– О многом.– немного сухо ответил я.
– Я слышала твои мысли, и очень рада, что у тебя уже есть цели и выводы. И мне не стоит объяснять тебе, почему нельзя, а почему можно…
Я так бы и сидел, сжав в кулак всю свою злость, но обратил внимание, что мы находимся далеко от церкви и уж точно не в Москве. Меня от моря отделяли какие-то сантиметры, постепенно наступал вечер, солнце красными красками залило горизонт, вода была спокойная и безумно красивая. Морской свежий ветерок продувал всё моё тело, и казалось, он чистил мою душу, стряхивал с неё тяжесть будничных дней и суровую реальность, ту, которую я так яростно не хотел признавать. Голубая вода напоминала мне цвет глаз моего ангела, она сидела рядом со мной и не отрываясь смотрела куда-то вдаль, возможно, она чувствовала, как моё сердце бьётся, но я напрасно ждал каких либо действий от этой каменной статуи, от этого жестокого существа. Почему жестокого? Разве она не видит, как мне плохо без её любви? И разве ей самой не тяжело жить и находиться рядом со мной, зная мои чувства как свои? Пеленой от меня укрыта её душа, а до сердца мне уж наверно никогда не достучаться, как я ни старался и не пытался, все мои попытки кончались неудачами. В голове крутилось только одно: «запретная любовь», но ведь к чему она может привести? К блаженству двух людей? И опять я промахнулся… О каких людях я вообще говорю? Кристина – существо, энергия, прозрачное облако, а я… Я когда-то считал себя человеком, сейчас я уже не знаю, кто я и что я. Вместе с её холодом ко мне умирает что-то очень важное и дорогое. Некоторые люди ждут всю жизнь свою единственную и настоящую любовь, находят её и бестолково живут, обрекая друг друга на пустоту, ведь мало кто вообще понимает смысл любви сейчас. Только в книгах Шекспира можно встретить любовь, не знающую границ, смысла и действий. Только в книгах он мог умереть за неё, а она могла предать всех ради него. Но я любил, я был персонажем книги Шекспира, я безнадёжный Ромео, влюбившийся в прекрасную Джульетту – не человека. Я полюбил то, что нельзя любить, и даже прикосновения мои запретны, я не могу просто взять её за руку и прикоснуться холодными губами к её вкусно пахнущей коже, я не могу обнять её и просто ею любоваться. Я лишён всего, что приносило бы мне настоящее счастье, я несчастен.
– Что мы здесь делаем?– тихим голосом спросил я.
– Не нарушай тишину, просто наслаждайся и расслабляйся.