После нашего разговора я долго думал. Для начала размышлял о том, что произошло со мной ночью? Где я был и куда потом подевалась Кристина? Думал над тем, как всё хорошо и гладко у Ольги Викторовны – разлюби, выброси всё, зарабатывай деньги, и к сорока годам ты станешь полноценным человеком. Возможно, она просто пыталась меня отвлечь от мыслей, которые делают со мной нехорошие вещи, но почему-то от её слов мне не стало лучше. Если бы я мог, я бы разлюбил Кристину, но это было мне не подвластно. Да и захотел бы я разлюбить её? Выбросить рисунок? Никогда! Нужно сегодня его куда-нибудь перепрятать, чтобы потом не было лишних разговоров. С отцом, конечно, предстоит отдельный и тяжёлый разговор, сейчас я не был готов, но потом, через небольшой промежуток времени, я думаю, мы пообщаемся и расставим все точки над «и».
Весь день лил дождь, на небе висела одна огромная серая туча и гром гремел и бил по облакам, я любил такую погоду, под неё думалось хорошо и на душе становилось как-то по особенному легко и свободно. Капли дождя разбивались о подоконник, и этот звук вводил меня в сонное состояние, пузыри воды лились по дорогам, снова пришла непогода в Москву. Наверно, многие люди любят такую погоду, под неё думается по особенному, можно читать, творить всё, что хочешь. Но в то же время, когда такая погода, мало думается о чём-то хорошем, вода заставляет плакать, расстраиваться, и чаще всего ты вспоминаешь своё прошлое и ошибки, которые ты тогда совершал. И вот я тоже начал об этом думать и понял, что раньше я был большим эгоистом, цеплялся за вещи, не очень любил людей, может, даже и боялся их, потому что считал себя не таким как все! Я делал страшные вещи по отношению к своим близким, нет, это не было что-то жестокое, о чём можно подумать, я делал непростительные вещи в пределах нормы, но и они для меня неприемлемы. Я часто пропускал мимо ушей, что мне говорили, игнорировал всё и всех, не открывался для родных и совершенно забывал о них самих! Жил как-то безразлично, как-то отрешённо, и если бы это продолжилось, я бы наверно умер, не дожив до тридцати лет. И как я мог так жить? Как вообще мог допускать такие вещи, как нелюбовь и безразличие? Сейчас произошёл переломный момент, после больницы я стал ближе к своей семье, и они потянулись ко мне ещё больше, ещё с большей любовью и опекой. Тяжело вот так впускать в свою душу людей, от которых ты постоянно прятался, тяжело открыться им и сказать, что раньше вы были мне не нужны и спасибо вам за то, что сейчас вы рядом со мной и не бросаете меня на произвол судьбы, не бросаете на верную гибель, ведь без вас я никто! Только ваша забота и твёрдое плечо всегда спасали меня, и как я этого не чувствовал? Как не понимал? Я всегда был зациклен на себе, долгое время не признавал Ольгу Викторовну, ревновал, пытался сделать из неё идеальную, но ничего не выходило и, посчитав, что она недостойна меня, я просто вычеркнул её из своей никчемной жизни. Как я мог вообще позволить так вести себя с теми, кто был мне дороже всего? За что я так их не любил? И почему именно сейчас я начал осознавать все свои ошибки прошлого…
Я не отличался ничем от других людей, был таким же эгоистом и думал только о том, как мне плохо и что никто не может меня понять. Я влился в эту многомиллионную массу, не понимая того, что это не выход, что я не должен погружаться в этот водоворот, и вот теперь, понимая всё это, понимая, как я жил и кем стал теперь, я мог вздохнуть с облегчением. Пускай всё усложнилось в несколько раз, я многое знаю и от этого мне не сладко, но по крайней мере я нашёл себя. Благодаря Кристине я понял, какое несу предназначение на этой земле, что все мои страдания и тревоги были не напрасны. Я знал, какое место занимаю здесь, и знал своё место в этом мире. Наверное, самое главное для человека это найти своё место в жизни. Нужно обязательно стать полной картинкой, и если вдруг ты где-то потерял одну часть от неё, то нужно искать, стремится её найти и собрать полностью свою жизнь. Тогда ничего не будет в жизни плохого, ты будешь знать, кто ты и что тебе нужно делать, и душа будет спокойна за тебя. Сейчас многие же люди живут, не зная, кто они и зачем вообще живут! Проживая пол жизни, у многих так и не складывается картинка жизни, и до смерти человек мается и ищет в своей жизни и судьбе разные подвохи, спихивая всё на рок, проклятье, несправедливость и так далее. Но если задуматься, правильно ли это? Никто твою жизнь за тебя не проживёт, никто не внесёт в неё счастье, любовь и доброту, ну и на десерт – деньги. Человек привык чего-то ждать от судьбы, сидеть тихо, неподвижно, как рыбак на рыбалке. Думает и мечтает о том, как он будет тем или тем, или просто желает для себя каких-нибудь приземлённых вещей, но всё это не плывёт в руки и не говорит: «Эй, мы пришли, твои деньги! Погладь нас, а то мы устали!» Теперь и я понимаю, что жил не двигаясь и лениво. Страдал, но ничего для облегчения не делал, хотя рядом всегда находились люди, которые могли мне помочь. Я всю жизнь злился на мать, за то, что она умерла так рано, и злился я на неё просто потому что боялся открыться перед людьми, и мама стала как груша для битья, на ней я срывался, вместо того чтобы пошевелиться и помочь себе. Тебя не устраивает твоя работа? Найди другую, пробивай себе дорогу! Я понимаю, что нужно постоянно жить в движении, нужно всего хотеть и стремиться к этому! Тогда судьба и случай подарят тебе то, что ты хочешь. Они увидят, что твои старания искренни и полны решимости, тогда волноваться незачем, всё, считай, в твоих руках. Хорошо, что я это понимаю теперь, понимаю, насколько ничтожно жил и насколько ничтожно живут люди вокруг меня. И теперь мне очень хочется заставить всех жить по другому. Если появится искренняя любовь ко всему, что нас окружает, тогда не будет этой тьмы, настанет, как говорится, «рай на земле». И нужно всего-то просто начать искренне любить, ценить и понимать, зачем мы все здесь находимся…
Несколько дней я безвылазно сидел дома, читал книгу, много спал и как-то, как мне показалось, набрался той силы, которой мне так недоставало раньше. Тёмные круги под глазами почти исчезли, лицо снова приобрело нормальный цвет, всё становилось на свои места. Чего я больше всего не хотел делать, это смотреть в зеркало, в котором давно я заметил силуэт тёмной женщины, и сейчас, зная, кто это был, мне не хотелось снова что-то увидеть. Мой организм отдыхал, это было странным чувством. Я спал, не чувствуя боли, и меня ничего не тревожило, я проваливался в сон и глубоко исчезал, потом выходил из этого сна и не помнил, что мне снилось, так обычно происходит у обычных людей.
– Пап, ты как?– тихо спросил я, заходя в большую комнату.
На подоконниках стояли цветы, какие-то цвели цветочками, а какие-то просто стояли и зеленели. Разноцветный турецкий ковер висел на стенке и сочетался с обоями цвета крем-брюле, около телевизора стоял ночник, и он уже был включён. За окном совсем темнело.
– Я нормально, собираюсь спать, ты чего хотел?– спокойно ответил отец.
– Хочу сказать, что у меня всё в порядке! Вроде как получше мне стало после этих чудодейственных таблеток!
– Главное, чтобы после прекращения приёма этих таблеток тебе было так же хорошо.
– Я думаю, что я поправлюсь быстрее, чем ты думаешь!
Отец слегка улыбнулся и постучал по дивану, давая понять, что мне нужно сесть рядом. Ольга Викторовна забежала в комнату, увидела нас вместе и поспешно вышла из комнаты на кухню, где сидела до конца нашей беседы.
– Пап, что касается машины, то ты не думай, деньги я не пустил на наркотики и тому подобное! Ведь ты же знаешь меня, да и видишь! Разве это нельзя заметить?
– Хорошо, допустим, не на наркотики, но тогда куда? Помочь той девушке, про которую ты рассказывал? Это точно сынок? Это правда?
– Да.– тихо ответил я.
– Больше не будет таких необдуманных поступков? Ведь у тебя ещё есть мы, не забывай об этом. И скажи мне, ты всё-таки продолжаешь сходить с ума по своей красавице?
– Нет! Я всё обдумал и понял, что нужно жить дальше, пора уже забыть эту девушку и просто идти вперед..
– Как её зовут?
Вопроса такого характера я не ожидал, ему интересна она, тогда когда Ольге Викторовне она была совершенно безразлична.
– Кристина…– произнёс я, понимая, что за долгое время сказал правду.
– Красивое имя, и что тебя так привлекло в этой Кристине?
– Пап, моя первая любовь получилась несчастной, стоит ли вспоминать это?
– Стоит.– глубоко вздохнув ответил отец.
– Почему?
– Потому что такая любовь, которую испытываешь ты, так просто не уйдёт, уж поверь мне!
– Ты так говоришь потому, что к маме испытывал такие же чувства?
– Конечно, я не сходил с ума, как ты, но любил сильно и взаимно.– ответил он, всматриваясь в меня своими тёмно-серыми глазами.– Это чувство не исчезает бесследно, сынок. Оно живёт в нас, правда, с годами оно уходит в глубь души и ты начинаешь жить дальше и строить отношения. Но иногда то, что зародилось в тебе однажды, вылезает наружу и с этим невозможно справиться. Вот сейчас ты испытал на себе то самое чувство, которое испытал я, но в отличие от меня у тебя всё сложилось печально. Так, может, мне стоит поговорить с ней? Может она послушает совет зрелого мужчины и прислушается ко мне?
– Ты хочешь поговорить с ней обо мне? Это ж детский сад!– воскликнул я.
– Пойми, тебе с этим жить, раз у тебя была такая ломка, что будет дальше? Ты думаешь, легко влюбиться, потом так же легко можно разлюбить? Если любовь проходит, значит её и вовсе не было, так, какое-то чувство, которое выдавало себя за любовь, но если ты полюбил, то не так- то просто разлюбить, а иногда это вообще невозможно сделать! Если ты полюбил, не думай, что за два дня вся твоя любовь выветрится из тебя и ты продолжишь жить дальше, позабыв обо всём на свете! Тебе предстоит ещё так мучиться, что ты возненавидишь мир и её, в том числе!– отец опустил свои глаза на мои руки.– У тебя до сих пор трясутся руки, помню, как зашёл к тебе в палату и увидел не своего сына, а что-то покалеченное, больное и уставшее. Я тогда испытал такую боль, что описать даже не могу, но это было страшно! Я боялся потерять тебя, боялся, что ты или умрёшь, или не выйдешь из этой больницы, я злился на себя, что упустил тебя, что не участвовал в твоей жизни. Но как мне было в ней участвовать, когда ты не пускал меня в неё? Я люблю тебя очень сильно, сын мой, и боюсь тебя потерять, потому что ещё одной смерти в своей жизни я просто не переживу.
– Пап, ну что ты! Я с тобой и всегда буду с тобой! Мы справимся, ты мне поможешь!
– Обязательно помогу, только, прошу тебя, не делай поспешных поступков, поговори с ней ещё разочек, может, она тебя не до конца поняла, может, чего-то ты упустил или сделал что-то не так, что ей не понравилось, или она что-то приняла на свой счёт, какое-нибудь оскорбление? Попытайся снова вступить с ней в контакт, если ты почувствуешь, что снова слетаешь с катушек, я буду рядом и всегда смогу тебя вытащить за уши, но главное – держи меня в курсе всего, не скрывай от меня ничего, иначе я не смогу тебе помочь и мы оба погибнем.
– А, Ольга Викторовна говорит всё с точностью наоборот!
– Ты слушай меня, я твой отец, и это не обсуждается. Она по-своему права, но я лучше знаю.
Мне оставалось только сидеть и удивляться, я вылупил глаза на отца, он это заметил и рассмеялся вполголоса. Я не мог поверить в то, что сейчас мне говорил отец. И как же стало на душе спокойно после его слов, которых я раньше никогда не слышал. Я крепко обнял его и почувствовал огромную тревогу за меня, его сердце болело по мне, и от этих чувств я ещё больше прижал его к себе.
Ольга Викторовна просила меня забыть эту девушку, она не спрашивала про неё ничего, как будто её и во все нет, у неё была своя методика моего лечения от сумасшедшей любви. Отец же, наоборот, просил не сдаваться, идти дальше и пообещал мне поддержку в любой ситуации.
– Пап, значит ты до сих пор так сильно любишь маму?– нерешительно спросил я.
Отец внимательно посмотрел на дверь, потом подошёл к ней, удостоверился, что за ней никто не стоит, и ответил мне.
– Я же тебе сказал, что любовь не уходит никуда, она лишь уходит вглубь души, туда, где она спит и не тревожит тебя, но бывают такие моменты, когда она выползает наружу и оживляет в твоей памяти всё, что было когда-то таким прекрасным и светлым. Я сам не думал, что смогу любить твою мать так сильно после её смерти, и ведь прошло больше двадцати лет, а я всё ещё ищу её глазами, думаю, что она жива.– отец снова сел рядом и взглянул на меня своими мокрыми глазами.– Ты похож на неё, особенно ямочкой на подбородке, когда я смотрю на тебя, я вижу её, она живёт в тебе, я это чувствую.– отец положил свою руку мне на грудь.– Только ради тебя я живу, но я не хочу и не могу видеть тебя несчастным! Пообещай мне, что теперь мы станем настоящими друзьями!
– Обещаю, отец.
Глава 23. Моя нирвана.
Мы держались за руки, это было как в сказке. Под огромным деревом, у которого была густая копна ярко-зелёных листьев, я и Кристина сидели и отдыхали. Можно сказать, провожали почти ушедшее лето небольшим миленьким пикничком где-то в Ирландии. Природа в этой местности была просто великолепна, Кристина никогда мне не говорила точного названия места, название города, она считала, что эта информация для меня лишняя, вдруг когда-нибудь я вспомню про них и захочу побывать в тех местах, где мы были вместе, а так я не буду их знать, и тем самым не буду чувствовать ту боль, которая может возникнуть при оживлении тех или иных воспоминаний. Поэтому я наслаждался неизвестностью, с примесью страха и любопытства. Погода здесь стояла сухая, но уже ветреная, в Москве были дожди. Иногда ветер стряхивал бархатистые листочки с ветвей деревьев, и они медленным танцем ложились нам на плечи или летели прямо в руки. Пахло необычайно вкусно и дышалось уж слишком легко и сладко. Кристина сидела рядом, прислонившись спиной к стволу многовекового дерева, я же сидел рядом, но прикасался лишь плечом.
На душе было особенно спокойно, не было той тягучей тревоги и исчезла ноющая боль. Мы как будто попали в место, куда не проникает отрицательная энергия.
– Деревья общаются с вами, они вас слышат. Мудрые учителя…
– Я чувствую это.
Я ощущал, как в меня вливалась энергия, как дерево стало для нас обоих с Кристиной главной артерией сердца. Она сидела практически неподвижно, длинные волосы развивались на ветру, она снова пахла необыкновенно, и из её глаз сочился добрый и приятный свет. Я взял её руку в свою, а она даже этого не почувствовала, Кристина вошла в контакт с деревом, и оно отвечало ей. Слышался шелест листьев и скрежет ветвей, которые пропускали через себя еле заметные лучи слабого солнца. Мы находились под куполом, под защитой от всего плохого, и наши души отдыхали, в этот момент они слились в единое, и не было ничего прекрасней, чем то что мы сейчас испытывали. В эту минуту больше всего на свете я хотел поцеловать Кристину, прикоснуться своими губами к её губам, но это было невозможно, понимая это, я только и мог закрыть глаза и просто наслаждаться тем, что её рука сейчас в моей, и мы вместе здесь и сейчас.
Впервые за всё время, что мы вместе, мне не хотелось разговаривать с ней, всё, что требовала моя душа, это просто наблюдать за Кристиной. За тем, как она сидит и как думает, наблюдать, как подрагивают её тёмные длинные ресницы, и больше всего наблюдать за её приоткрытыми губами, которые что-то шептали себе под нос.
Привет, я твой ангел,
Прости, ты долго ждал.
Сейчас мы вместе,
Но будем далеко.