– Я ничего не могу тебе обещать, но если твои чувства настолько сильны, то никакие правила не смогут забрать меня у тебя.
– Я люблю тебя.
Глава 24. Я вижу всё насквозь.
Началась учёба. Я не мог с головой уйти в неё, да и не хотелось. Понимая, что впереди диссертация, какие-то здравые мысли проявлялись в голове, но потом ветром, вихрем всё куда-то улетало. Может быть я стал безразличен к своей карьере и профессии? Голову занимали только вопросы, связанные с людьми, с будущим и с другими глобальными проблемами, места для себя и своего конкретного будущего я не видел. Ольга Викторовна постоянно переживала за меня, с отцом отношения совершенно наладились, и он был этому очень рад. Препараты, которые я пил, не помогали мне, но мне приходилось врать, маскировался как мог. Время летело совершенно незаметно, Кристина снова перестала появляться, если приходила, то только на пару минут, и то ночью, когда я сплю. Просыпаясь по утрам, я всегда ощущаю её запах, который держится всю ночь и всё утро, иногда пахнет просто холодом и комнатой с вещами, тогда я уже знаю, что ночью я был один.
Портрет Кристины я хранил в большой книге, которая называлась «Архитектура 19 века», наволочку, на которой она спала, я тоже спрятал в надёжное место, вся эта конспирация была нужна, чтобы Ольга Викторовна ничего не пронюхала. Иной раз её забота напрягала меня, в конце концов, я не мальчик, да и отец так считал, но разве можно переубедить человека, который так напуган состоянием твоего здоровья? Как-то прохладным, дождливым вечером мы решили прогуляться.
Деревья стояли в ожидании холодов, листья уже пожелтели и покраснели, осенняя палитра была для меня несомненно прекрасней, чем летняя, но бесконечные дожди и холодный ветер всё портили. Ольга Викторовна одела свой любимый синий плащ, жёлтый тёплый шарф, и взяв с собой зонт, мы вышли на улицу. Не знаю даже, почему захотелось прогуляться с ней, я знал, что начнётся какой-нибудь серьёзный разговор, но всё равно нужно же иногда уделять внимание домашним, иначе опять заподозрят во мне что-нибудь неладное. Когда мы шли рядом, то я неоднократно обращал внимание на лицо мачехи, точнее, уже действительно больше чем мачехи, она с каждым днём становилась всё родней и родней, и от этого чувства в моём теле появлялась новая сила, заряд огромной энергии. Вспоминая, как она боролась с болезнью и как переживала мой недуг, непроизвольно начинали дёргаться губы и холодели от дрожи руки. Её морщинки около глаз и всё такой же молодой, игривый взгляд не давали мне погрузиться в океан своих бездонных мыслей, своим светом она отводила от меня грусть и тоску, так было и сейчас.
– Как быстро бежит время, только недавно было лето, и вот осень, и опять дожди!– начала говорить Ольга Викторовна, перешагивая через большую, глубокую лужу.
– Будем надеяться, что следующее лето будет без единой капельки воды!
– Ну, без дождя тоже плохо, давай зайдём в магазин, хочу купить что-нибудь поесть на завтра.
Насколько тщательно она умела маскировать свои эмоции и чувства, но я ощущал, что её что-то сильно тревожило, это в прямом смысле не давало по ночам ей спать, я ждал серьёзного разговора, но ничего не происходило. Она только и делала, что смотрела на меня многозначительным взглядом и иногда, когда я на неё не смотрел, она пожирала меня своим взглядом. Осенний дождливый вечер, странное поведение Ольги Викторовны, ещё магазин с огромным количеством людей, которые после работы решили забежать купить что-нибудь из еды. Всем нужна еда, все копошатся, что-то ищут, находят какие-то колбасы, сыры, мясо, без вина и пива вообще нельзя выйти из магазина. Все жили в своих мирках.
Так же, как и в церкви, я почувствовал огромную энергетику людей, и она была очень схожа, большинство людей думали только о еде, о том, что можно купить подешевле и как вообще не хочется готовить! От замороженного мяса веяло страданием и агрессией, рыба пахла пустотой. Я, конечно, выглядел глупо, потому что рассматривал всех очень внимательно и впитывал практически все чувства, которые царили в этом помещении. Но меня поражало, что все были, как роботы, люди уже не преподносят даже поход в магазин как нечто приятное и полезное, разве сложно или лениво приготовить вкусный обед для своего мужа, который тоже, как и жена, спешит домой? Разве составляет особый труд выбрать между полезной пищей и не очень? Разве не смешат все эти цены, почему именно огорчают и приводят в грусть? Почему нужно и в поход по магазинам тащить с собой лишний багаж своих бед и переживаний. Лампочки накалились до предела, суета начинала меня тревожить, стало не хватать воздуха. Чтобы не напугать Ольгу Викторовну, я нашёл её в зале, сказал, что мне нужно выйти на улицу сделать важный звонок, она улыбнулась и ничего не ответила.
Поток свежего воздуха ошпарил меня, я стал большими глотками ловить кислород, кто-то подумал, что у меня астма, кто-то просто пробегал мимо, и даже был один человек, который позлорадствовал. И тут я увидел знакомое женское молоденькой лицо, эта была та самая девушка, которую я почувствовал, когда гулял по Арбату. Она испуганно взглянула на меня, я не отрывал от неё глаз, когда она зашла в магазин, то медленно обернулась, увидев, что я смотрю на неё, она резко отвернулась и исчезла в толпе. «И чего она меня так боится?»,– спросил я сам себя.
Вернувшись обратно, я быстро нашёл Ольгу Викторовну, на кассе мы стояли минут тридцать, но это были незабываемые минуты! Вот она, клоака жизни! Люди ждут своей очереди, нервничают, про себя сквернословят, матерятся, что аж уши режет, хотят ударить впереди стоящего или сразу растолкать всех своей тележкой и лечь плашмя перед кассиршей. А кассир в свою очередь всех тихо ненавидит, наблюдая за тем, что берут красивые и хорошо одетые молодые женщины, смотрит и поражается: откуда у этой белокурой вешалки деньги на икру? Ты глянь-ка, сколько набрала средств для кожи, да тебе уже ничего не поможет, уродина! Я удивлялся и краснел за эту девушку, которая сидела на месте кассира. Она была полненькой брюнеткой с приплюснутым носом и заячьей губой. Конечно, природа не наградила её внешностью и хорошей перспективной работой, но это не означало, что все люди вокруг виноваты в её неудачах, она стала меня смешить…
Мужчина, который стоял сзади нас, постоянно причмокивал, давая понять, что он недоволен тем, как медленно двигается очередь. От его серой куртки, которая на размер была больше его, пахло кошками, кто-то, кто стоял рядом, начал чихать, его это просто взбесило. Как он не хотел признавать, что это именно от него пахнет! Пускай откуда угодно несёт чем угодно, но только не от него! Этот момент меня тоже рассмешил. Ольга Викторовна стояла совершенно спокойно, в её голову я не пытался лезть, как-то было неудобно, тем более всё, что мне нужно знать, я узнаю от неё, но не сейчас. Ещё пару женщин стояли совершенно спокойно, одна думала о работе, другая была беременна, ну а третья просто радовалась тому, что приобрела покупки, о которых давно мечтала, несмотря на то, что на маршрутку денег у неё оставалось впритык. Когда подошла наша долгожданная очередь, кассирша искусственно нам улыбнулась и бросила презрительный взгляд на Ольгу Викторовну. Когда я забирал сдачу с покупок, а там оставалось тридцать два рубля двадцать копеек, я как бы нечаянно дотронулся до руки девушки, на бейджике было имя «Анастасия», она как-то странно дёрнулась, покраснела и тоже одарила меня неуважительным взглядом.
Несмотря на то, что она считалась обычной кассиршей, которая работала за небольшую зарплату, это не мешало ей считать себя необычной девушкой. Через неё проходили люди с покупками, она считала, что только от неё зависит, придёт ли человек с этими покупками домой, она считала, что распоряжается всеми товарами, которые берут эти жалкие людишки. Анастасия считала себя королевой «Перекрёстка». Настолько её жизнь была сера и скучна, что она превратила её в иллюзию своего господства здесь. После чего бедная девушка стала смотреть на всех с высокомерным взглядом, но, конечно, не без оценки людей. Ведь многие девушки ей нравились внешне, и одежда их привлекала, а стройная фигура была её мечтой с самого детства, и конечно же, она вконец зачерствела. Но один непростительный минус я всё- таки увидел – это воровство на её совести и руках, пускай это воровство незначительное, но по крайней мере регулярное и очень профессиональное. Чтобы как-то опустить её на землю, мне пришлось её унизить. Зачем я это сделал? Мне показалось, что совершенно незнакомые люди не должны уносить с собой чью-то необоснованную зависть, тысячи проклятий себе в спину и так далее. Анастасия была именно тем человеком, которая только этим и занималась, и сила её мыслей была сильна. Мы уже почти отошли от кассы, мужчина с запахом кошек уже начал выкладывать свои продукты, как я снова подошёл к кассе.
– Вы что-то забыли?– грубо спросила девушка.
– Да, забыл!– радостно ответил я.– Хотел сказать вам, Анастасия, что воровать плохо, тем более в месте, где вы непосредственно работаете. Стыдно, очень стыдно!
Девушка моментально побледнела, да так, что появились тёмные круги под глазами. Она стала смотреть по сторонам нет ли поблизости администратора и не слышал ли он? Убедившись, что опасности нет, она тихо вздохнула. Потом строго посмотрела на меня и как-то странно прищурила глаза.
– Чем докажешь?– выпалила она.
– Есть доказательства, ведь для тебя достаточно того, что я знаю о твоих проделках.
– Стучать пойдёшь?– испуганно спросила она.
– Пойду.– отрезал я, и быстрым шагом направился к выходу.
Через пару секунд я услышал за собой быстрые шажочки, обернувшись, я увидел Анастасию, стоявшую почти впритык. Она хотела что-то мне сказать, как-то попросить о том, чтобы я молчал, но я не дал ей договорить. Прикоснувшись одним пальцем к её лбу, я сказал ей слова, которые долетели до её сердца, ну, а после ей самой придётся решать – принимать мой совет или забыть, но забыть она уже не сможет. То, что влетает в сердце или душу, действует безоговорочно, достаточно всего лишь достучаться до них.
– Люди не виноваты в твоих неудачах, ты лишь притягиваешь эти неудачи из-за того, что винишь людей в том, что они не совершали по отношению к тебе.
Ей уже кричали покупатели, что она совсем охамела, что люди ждут, стоят, спешат домой, а она там занимается шашнями! Анастасия вернулась на своё место, на глазах выступили слёзы, белки сразу покраснели. Она стала пробивать продукты и почувствовала, как внутри груди стало как-то легко, что она как будто не сидит на стуле, а парит в воздухе. Посмотрев на людей вокруг, она поняла, что у каждого своя жизнь, своя история и что она такая же, как и все, и что коллеги её тоже ничем не отличаются от неё. Ей стало стыдно, что она постоянно обзывала людей и её сердце становилось чёрным и злым, ей хотелось крикнуть всем, что она всё поняла, но не могла, боялась. Глаза бедной девушки стали кого-то искать около выхода, она периодически отвлекалась, привставала со стула, но не могла найти того, кого так жадно хотела увидеть.
– Что смотришь? Ушёл твой ухажер!– воскликнула пожилая женщина, которая наблюдала за всем происходящим.
– Да, знаю… но кто это был?
Ольга Викторовна уже стояла на улице и дожидалась меня, от дождя всё её лицо было мокрым, она удивлённо посмотрела на меня, я улыбнулся ей, взял сумку, и мы пошли не спеша домой.
– Что за спектакль только что был в магазине?– немного взволновано спросила она.– Раньше ты не был таким…
– Каким?– полюбопытствовал я.
– Ну, ты как-то людей всегда игнорировал, старался их не замечать, а чтобы заставить тебя хоть с одним человеком заговорить, это стоило огромных усилий! И что я сегодня наблюдала? Совершенно противоположную ситуацию, прямо как-то стало не по себе…
– Ну, может, я меняюсь?
– В хорошую ли сторону?
– А разве я меняюсь в плохую? Разве моё отношение к вам стало плохим?
– Нет, не плохим, оно пугает меня.
Мы остановились около подъезда, Ольга Викторовна стряхнула с зонта капли воды, потом поспешно собрала его и, собравшись с мыслями, начала говорить. По её виду и мимике лица я понял, что дождался этого момента, этого главного момента, о котором она так долго молчала, прятала в себе, её губы тряслись, но не от холода, а от того, что она боялась обидеть меня своими мыслями и выводами. Мне же, напротив, было спокойно и весело, не знаю почему, но я чувствовал себя очень легко и непринуждённо.
– Я думаю, твоё изменение как личности и как человека произошло из-за психического расстройства, которое, как я полагаю, всё ещё живёт в тебе полной силой! Может, нам следует снова обратиться к врачу? Я так привыкла к тебе совершенно другому, отчуждённому, закрытому, вечно в своих мыслях, что сейчас мне трудно принять тебя таким, какой ты стал! Не может быть, чтобы человек в один прекрасный момент взял да и изменился! Такое бывает только в сказках! То, что с тобой случилось, твоё пребывание в больнице, твоя странная, безответная любовь, ещё странные звуки, которые я иногда слышу по ночам из твоей комнаты, всё это повлияло на тебя! Твоя перемена – от болезни!
Я бы мог принять это за оскорбление, повернуться и уйти, потому что на самом деле все эти разговоры начинали напрягать и утомлять. Она прекрасно знала, что постоянно одно и то же в «моём состоянии» пережёвывать не надо, тем более мою «болезнь», которую в большей степени раздула именно Ольга Викторовна, даже врач был намного сдержанней и спокойнее, но она как будто не хотела ничего понимать, в её глазах я был болен очень тяжёлой и неизлечимой болезнью под названием шизофрения. Может, я был схож с шизофрениками, со стороны казался чудиком, своим стеклянным взглядом не раз пугал отца, но это не было доказано на бумаге и в действительности! Вот что было самым главным, даже чисто для себя я понимал, что не больной, но просто случился нервный срыв, маленько переколбасило, ну со всеми может такое случиться. Тем более как я мог среагировать на то, что видел в отражении смерть, которая тянула ко мне свою холодную руку? Что я должен был делать? Все мои анализы, моё поведение в больнице, мои ответы врачу – всё показало, в конечном счёте, что я здоров, и это поняли все, кроме неё… Постоянно говорить мне о том, что я болен, было крайне жестоко с её стороны, моё сияние на лице медленно стало угасать, улыбка сползла, я напрягся.
– Сколько ещё можно мусолить эту тему? Когда ты уже отпустишь эту иллюзию своей правоты?
– Иллюзию?– удивилась Ольга Викторовна, потирая руки.– Ведь я всё вижу и очень беспокоюсь за тебя!
– Может, нужно не очень беспокоиться, а просто беспокоиться и не забивать голову ненужными мыслями? Или, быть может, тебе хочется видеть меня больным?
– Что ты! Как могла такая мысль прийти тебе в голову? Уж что-что, а о таком я никогда не думала!
– Тогда я не понимаю…– ответил я, засовывая поглубже руки в карманы толстовки.
– Наверно, ты прав, хватит мне уже надумывать разные небылицы. Ты с нами, учишься, интересуешься жизнью, что мне ещё надо?
– Самой жить.
Мы поднялись на лифте домой, сначала мы минут десять не разговаривали, каждый обдумывал своё, потом оживились, поужинали и легли спать. Я стал засыпать, дождь барабанил по подоконнику, для меня это своего рода была колыбельная, я стал исчезать, но меня разбудило странное движение в другой комнате, я вышел и понял, что домашние о чём-то спорят и ругаются.
– Хватит его доставать! Сколько можно парню напоминать о том, что с ним приключилось? Пришёл с вашей совместной прогулки, а на нём лица нет! Опять ты его обидела?– говорил отец, сидя на краю разобранного и застеленного дивана.
Ольга Викторовна уже лежала под одеялом и держала книгу, сняв очки, она как-то странно взглянула на отца и опустила глаза.
– Нет, ты не опускай глаза! Смотри на меня! Зачем ты ему постоянно напоминаешь о том случае?