– Вижу я эту чертовщину каждый день! Ангелы, демоны! Демоны, ангелы! Голова квадратная, и все вокруг считают меня сумасшедшим! А каково мне так жить, парнишка? Вот скажи мне – за что? Ложусь спать – вижу их, шаркают, шныряют всюду. Ангелов не часто вижу, одна нечисть блуждает, да в души к людям забирается! Во как!– старик стал сильно и с глубокими хрипами кашлять.– Вот видишь, как меня жизнь-то потрепала, ну ничего, скоро отмучаюсь, чувствую – болезнь моя мне во спасение дана!
– Ты как здесь очутился?– спросил я, волнуясь пуще прежнего.
– А так и очутился, сам не знаю как, парнишка! Всё меня куда-то заносит, всё я вижу, то, чего нельзя видеть-то человеку! Хоть бы поскорей умереть, жить в таком кошмаре нет больше сил, двадцать с лишним лет уже так! А был ведь я человек обеспеченный, семья когда-то была, а потом как пошло- поехало, и всё! Шабаш!
Его манера общения смешила и удивляла, говорил он неприятным голосом, кашель часто его перебивал, и я чувствовал в его лёгких рак, который царствовал в его организме уже много лет. Мне стало жаль этого старика, седые волосы выбивались из под чёрной, грязной шапки, кудрявая борода прикрывала его толстые, красные, все в болячках губы и шею. Выглядел он как настоящий бомж, пахло всё так же, как в первый день нашего знакомства, только тогда не так огромны были синяки и мешки под его грустными глазами.
– Жил себе человек, и на тебе! Отжил! Совсем, парнишка, я один остался, никто не хочет быть со мной, все боятся, а чего, я, что ль, виноват? Вот богом мне дано видеть вас всех, окаянных! Раз и ты тут, значит, такой же, как и я!
– Я больше чувствую людей, старик.
– Эка беда, и этих всех будешь чувствовать, а потом и видеть начнёшь! Раз ты здесь, значит теперь уж навсегда с ними повязан, навсегда заключил договор!
– Ты здесь с миссией?
– Я? Да какая миссия! Ты что, парнишка! Просто живу и просто схожу с ума! Людей вот, брат, не чувствую, не дано, да и слава богу! Хоть за это спасибо, а вот мир тот, ну другой, так весь чувствую и с изнанки, и с переду! Бывает так: роюсь в мусорных баках, и как напугает какая-нибудь дрянь, выскочит и начинает меня по горбине колотить! Вот, парнишка, каково мне!
– Они тебя трогают?– изумился я.
– А почему им не потрогать меня, да пинка не отвесить? Они ведь знают, что я их вижу, а поделать-то ничего не могу, вот и пристают ко мне, опарыши гнойные! Всю душу мне вынули, вытрясли, окаянные!
Было жалко старика, и холодком веяло от его истории. Откуда он знает, что и я их видеть буду? Что и я в своё время получу пинка под зад? Сегодня для меня был день настоящих открытий и откровений, пища для моего мозга на многие, многие одинокие вечера.
– А есть ещё такие же, как ты? – негромко спросил я.
– Посмотри-ка, какое представление! Битва шишек?– подмигнул мне старик.– Да ты не серчай на меня, ничем уж не удивить, только плакать остаётся.
– Ты не ответил…
– А? Что? Ах, это! Да вроде не встречал похожих на себя, а если бы встретил, то век бы не забыл! Одному-то знаешь как живётся туго? Прям выть охота, да иногда и вою, как собака! – старик замолчал, потом как-то с опаской, нерешительно стал говорить.– Видал я эту курву чернявую, и не раз! Злая такая, ничего не боится, что хочет вытворяет на нашей многострадальной земле, и хоть бы кто остановил! Да, силища у неё невероятная, непобедимая!
– Ангел победит.– с надеждой ответил я.
– Так как же ей победить, когда страдает она? Любовь, видать…– усмехнулся старик и поправил свою шапку на голове.
– Откуда знаешь? – с удивлением спросил я.
– Да видно же всё! И тем более не раз я её видел неподалёку с тобой! Такая птица белая, чистенькая, а в груди боль носит нечеловеческую! По тебе, видать, страдает, что силушки нет! Недавно видел её, так сердце кровью обливалось. Стала видной для всех людей, да и выскочила на дорогу, широкая такая дорога, машины туда-сюда, никто никому не нужен, все летят по своим делам. Так она от изнеможения выбежала на эту дорогу и давай подставлять своё тело под машины. Одна её сбила, вторая сбила, и так она, бедная, бегала да кровью истекала, кто выбегал из машин, помогал ей, кто далеко был, да всё равно помогал! Только боялись ангела твоего все! Кровь синюшная была, глаза светились нереальным светом, все разбегались, уезжали.
– Дальше?– крикнул я, чувствуя, как кровь подступает к вискам.
– А что дальше? Вставала она, раны затягивались, и опять вместо телесной приходила душевная боль, которую уже ничем нельзя было унять.
– А люди?
– Что люди? Они ж, вроде, забывают всё.
– И часто ты её такой видел?
– Приходилось. Я её, помнится, лет десять назад видел, по энергетике чувствую – она это была, ну точно она! Хотя и спутать уже могу, голова старая, всё перемешалось, в мусор ненужный превратилась!
– А не слышал такую информацию, что якобы после смерти ангел рождается на этой земле в облике человека, правда это?
– Слыхал я, что от любви и до твоей птицы ангелы умирали, но чтобы людьми они стали – не видал…
– Сколько знаешь таких ангелов?– с нетерпением ждал я ответа.
– Двоих знаю точно! Точнее, слышал про них многое, правда, чтобы точно что-то сказать, это я не могу, боюсь обмануть тебя да и сам обмануться! Они вроде как тоже любили людей, попались в плен человеческих чувств, да и погибли!
– И это всё, что ты знаешь?– выпалил я.
– Парнишка, знаю я много чего, потому что многое повидал за свою долгую жизнь, а то, чего мои глаза не видели, не могу утверждать и бить себя в грудь! Про ангелов этих я только слышал, а что можно наговорить? Да тут все ноги переломаешь!
– А про материю, что-нибудь знаешь?
– Про эту чернь? Про неё много чего знаю, глаза мои на неё насмотрелись вдоволь! Люди сейчас огрубели, озлобились на всех и вся! Так эта зараза и питается такой энергией, хорошо ей, поди? Ангел небось попотела, чтобы тебя подготовить?– спросил старик, подмигнув мне.
– Откуда ты знаешь? – спросил я дрожащим от удивления голосом.
– Да я же говорю тебе, дубина! Не раз видел вас вместе! Ангел с человеком – это что-то из ряда вон выходящее! Вот я и наблюдал за вами, интерес во мне ты пробудил, вот я и стал всё разнюхивать! Где живёшь, знаю, кто мать, отец, чем занимаешься. Недалеко от тебя поселился, правда, в новом районе тяжело новичку, но меня многие знают, краюху хлеба я всегда себе найду!
– Значит, ты следил за мной? Почему я не чувствовал…
– Так я ж маленький человек, незаметный, тем более не со злом я к тебе шёл, а это, парнишка, очень важно! Главное, чтобы человек к тебе с добром шёл. Если таит в душе своей злой умысел, а ты возьмёшь да и доверишься, знай – погибнешь! Разбираешься ты в людях хорошо, чувствуешь всё, это дар, я не спорю! Но юн ты ещё, зелёный, мудрости тебе нужно накапливать! Как на кости мясо наращивать! Будешь идти дорогой не прямой и не лёгкой, если буду жив, помогу тебе, ты не бойся!
Меня стали одолевать сомнения, а человек ли это вообще? Откуда такие познания в том, что должно быть за плотным покрывалом. И зачем ему следить за мной просто так, чисто из-за любопытства? Не скрою, я начинал бояться этого человека, ничего, конечно, отрицательного я от него не ощущал, я чувствовал, что от него исходили правда и доброта, но всё равно меня немножко коробило рядом с ним. Пока мы разговаривали, я отвлекался от Кристины. Она в свою очередь была спокойна, когда ко мне подошёл этот старик. Такое было ощущение, как будто она уже давно знала его и принимала как старинного друга. Небо постоянно менялось в цветах, Аида то исчезала, то появлялась, и всегда нападала неожиданно. Всё происходило как-то вяло, она как будто не торопилась нанести смертельный удар. Играя, как с игрушкой, тьма тянула время. Скорее всего, она предвкушала свою победу, но хотела потянуть это событие, которое считалось самым главным в её существовании. Ведь что значит для неё убить самого сильного ангела? Не важно, в каком он был состоянии во время битвы, важно, что он ангел и что он побеждён! Тьме это придаёт ещё большее устрашение, она становится сильней и в глазах врагов приобретает авторитет, о котором бы могла только мечтать.
Но почему всё равно всё так несправедливо? Почему Кристина может погибнуть, а тьма нет? Она всего лишь подчинится правилам, которым сотни лет и которым она должна была всегда подчиняться. Но всё равно, кто может лишить её жизни? С победой Кристины наступит мировой баланс, и силы зла не смогут безвольничать и нарушать правила, которые так чтят и соблюдают силы добра. Кристина всегда была непобедимым воином, и тот факт, что она полюбила человека, безумно радовал Аиду. Сколько раз она уходила с поля боя проигравшей, сколько раз ей приходилось принимать униженные компромиссы и поджав хвост сидеть в своём логове до лучших времён? И вот сейчас, понимая всё это, понимая всю сладость случившегося, она не может поверить своим глазам, она радуется, как маленькое дитя, скоро наступит её час, и когда он наступит, не будет больше никого, кто бы смог остановить её, повязать руки или сделать подножку. Только Кристина из века в век преграждала тьме дорогу, только Кристина была всегда занозой в теле Аиды, её сила и мощь всегда возбуждали у врагов чувство безграничной зависти, которой также страдала и сама тьма. И вот сейчас, когда наступила самая главная битва за право господства над людьми и землёй, у тьмы нет равных. Она без особого труда шпыняет, бросает и кидает ангела, Кристина сопротивляется, наносит ответные удары, но они слабы, не сильны, это всё равно что ребёнок ударит боксёра, ничего не чувствуется, только щекотно.
Видя, как страдает из-за этого Кристина, я не мог стоять и просто на это смотреть, я сделал шаг вперёд, но старик схватил меня за руку и крепко прижал к себе.
– Ну куда ты лезешь, парнишка? Прихлопнут тебя, как клопа, и дело решено! А ты ещё нужен, тебе жить да жить!
– А если жить мне совершенно не хочется?– выпалил я.
– Ну, это дело твоё – хочется, не хочется, только тогда что она здесь делает? И почему сражается за тебя?
– Она сражается за людей…– тихо простонал я.
– Неправда, парнишка! Невнимательный ты! Молодой ещё, совсем зелёный! Сколько тебе хоть годочков? Ай, не говори, ребёнок!
– Я очень даже внимательный.– с обидой в голосе сказал я.
– Ну, если внимательный, значит сам прекрасно всё понимаешь!
– Что?