- Хорошо, через сорок минут доложите.
Мы вышли в соседнюю комнату и стали обсуждать положение дел и наши возможности на Западном фронте". Наши предложения, заключил Г. К. Жуков, "И. В. Сталиным были утверждены и тотчас же оформлены соответствующими распоряжениями" (Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. Т. 2. М., 1990, с. 34-35).
Будучи еще тяжело больным, И. В. Сталин 29 июня 1941 года дважды был в наркомате обороны и Генеральном штабе и отдавал соответствующие распоряжения.
29 и 30 июня он находился на даче, завершая работу над важнейшим постановлением СНК и ЦК партии об организации отпора фашистскому агрессору. 1 июля вернулся в Кремль и продолжил работу - подготовку к выступлению по радио с обращением к народу.
3 июля 1941 года Сталин выступил по радио с обращением к советскому народу, к бойцам Красной Армии и Военно-Морского Флота. Он рассказал суровую правду о сложившейся в первые дни войны тяжелой обстановке на фронте. В выступлении был дан глубокий анализ происходящих событий и определены задачи армии и народа по защите социалистического Отечества. Сталин призвал советских людей понять всю серьезность опасности, угрожавшей Родине, и отрешиться от настроений мирного времени. Он предупредил, что среди советских людей не должно быть благодушия, беспечности и паникерства, но не должно быть и страха в борьбе с коварным и сильным врагом. Он определил цели войны Советского Союза против фашистской Германии, указав, что эта война является великой войной всего советского народа против немецко-фашистских войск. "Дело идет, таким образом,- говорил Сталин,- о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том - быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение" (И. В. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 1950, с. 13). Целью этой всенародной Отечественной войны является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма.
Вспоминая о силе воздействия речи Сталина 3 июля 1941 года на советских людей, поэт и писатель С. В. Михалков пишет: "Хотим мы сегодня признать или не хотим, но ведь именно его речь, начавшаяся словами "Братья и сестры!", в сорок первом вызвала невиданный энтузиазм у людей самых разных возрастов. Они пошли на призывные пункты добровольцами. Вера в слово - огромная вера, если произносит его авторитетный человек. А то, что Сталин был для миллионов авторитетной личностью, отрицать можно либо по скудоумию, либо по злому умыслу" ("Гласность". 1998, № 5, с. 1).
Сталин призвал: "Все силы народа - на разгром врага! Вперед, за нашу победу!"
На защиту свободы и независимости Родины поднялись все - и старые участники гражданской войны, и молодежь непризывного возраста, люди всех национальностей, населявших страну. Все было подчинено нуждам фронта, делу победы. Этому была подчинена и деятельность Сталина.
В связи с утверждением Хрущева о якобы бездействии и параличе воли Сталина в первые месяцы войны целесообразно привести хотя бы две секретные шифрограммы Сталина в адрес Никиты Сергеевича в июле 1941 года. Текст одной из них от 10 июля гласит: "Ваши предложения об уничтожении всего имущества противоречат установкам, данным в речи т. Сталина (имеется в виду речь И. В. Сталина 3 июля 1941 г., где об уничтожении всего ценного имущества говорилось в связи с вынужденным отходом частей Красной Армии.- авт.). Ваши же предложения имеют в виду немедленное уничтожение всего ценного имущества, хлеба и скота в зоне 100-150 километров от противника, независимо от состояния фронта. Такое мероприятие может деморализовать население, вызвать недовольство Советской властью, расстроить тыл Красной Армии, и создать как в армии, так и среди населения настроение обязательного отхода вместо решимости давать отпор врагу" ("Известия ЦК КПСС". 1990, № 7, с. 207).
На следующий день, 11 июля 1941 года, последовала новая телеграмма Сталина: "Киев. т. Хрущеву. Получены достоверные сведения, что вы все, от командующего Юго-Западным фронтом до членов Военного совета, настроены панически и намерены произвести отвод войск на левый берег Днепра. Предупреждаю вас, что, если вы сделаете хоть один шаг в сторону отвода войск на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать районы УРов на правом берегу Днепра, вас всех постигнет жестокая кара как трусов и дезертиров" ("Известия ЦК КПСС". 1990, ( 7, с. 209). Как говорится, комментарии излишни. Так кто же был растерян?
В самые тяжелые месяцы 1941 года Сталин всеми силами стремился организовать оборону страны. За каждым из принимавшихся Сталиным решений стояли сложнейшие проблемы, вопросы, требующие срочного действия, принятия неотложных мер. Ошибка в принятых решениях грозила тяжелыми последствиями. А помимо решений текущих неотложных дел, необходимо было тщательно анализировать стремительно изменявшуюся обстановку, правильно ее оценивать, продумывать перспективу развития событий, разрабатывать далеко идущие решения, определяющие судьбу войны и страны.
Мужество Сталина, его целеустремленность, энергия в борьбе за спасение Советской страны сыграли огромную роль. Были собраны воедино все силы народа и армии. В зародыше были погашены панические настроения, которые в условиях неудачно начавшейся войны могли вспыхнуть, разлиться потоком и тем самым погубить молодое Советское государство.
Способность Сталина сохранять спокойствие и твердость духа в самых трудных, критических ситуациях была одной из существенных черт его полководческой деятельности. "Мне представляется,- писал маршал И. Х. Баграмян,- что железное самообладание, исключавшее всякую нервозность и неуверенность в руководстве боевыми действиями войск в ходе войны, было одной из самых примечательных черт И. В. Сталина и благотворно отражалось на его военно-политической и полководческой деятельности" (И. Х. Баграмян. Так шли мы к победе. М.. 1977, с. 131).
Клеветники нашего прошлого пытаются доказать, что в Великой Отечественной войне народу не нужна была победа, что понесенные им огромные жертвы были бесполезны, стремятся затмить в сознании новых поколений тот факт всемирного значения, что воины Красной Армии проявили исключительное мужество и стойкость, спасли от гибели Россию, советский народ, социализм, что они принесли освобождение от фашистского рабства народам Европы и Азии, спасли человечество от страшной чумы XX века - фашизма. Эта победа круто изменила ход мировой истории в конце второго тысячелетия.
Палачи великого подвига народа пытаются внушить мысль, что во время войны командование не жалело человеческой крови и проложило путь к победе, завалив врага горами трупов. Что солдаты нашей армии были безвольной, безликой массой, тупо шедшей на убой под угрозой расправы комиссаров, СМЕРШа, заградительных отрядов. Ненавистью и злобой к советскому солдату, к советскому строю пропитаны иные интервью и роман "Прокляты и убиты" писателя В. П. Астафьева, да и публикации некоторых других маститых авторов. Пожалуй, нет такой грязи и лжи, которую не использовали бы клеветники, чтобы растоптать светлый образ советских людей.
Отрицательную позицию в этих вопросах лжедемократы обозначили предельно жестко. Лживая, ничем не обоснованная травля Сталина как Верховного Главнокомандующего приняла такие извращенные формы, что от нее дистанцируются честные западные историки. Перед нами книга американцев Д. Глантца и Дж. Хауса "Когда столкнулись титаны. Как Красная Армия остановила Гитлера", изданная в 1995 году в США. Авторы пишут: "Во время празднования 50-летней годовщины высадки союзников в Нормандии в 1994 году один американский журнал опубликовал на обложке фотографию генерала Дуайта Эйзенхауэра, одновременно наградив его титулом человека, победившего Гитлера. Если кто-либо и заслужил подобный титул, так это отнюдь не Эйзенхауэр, а Жуков, Василевский или, возможно, сам Сталин. Было бы правильнее сказать, что Красная Армия и многонациональное советское общество вынесли на себе львиную долю борьбы против Германии". Развивая эту мысль, авторы приходят к выводу, что Красная Армия была способна завершить войну и в том случае, если бы союзники не открыли второго фронта, что от 12 до 18 месяцев были бы необходимы советским вооруженным силам для разгрома врага и выхода на Атлантическое побережье Франции. (См. "Вопросы истории". 1996, № 8, с. 259).
Пропагандистские ухищрения Хрущева, его бешеные нападки на Сталина восторженно подхватили "демократы". Они лелеют хрущевское наследие, идут дальше по этому пути. Особое усердие ими проявляется в критике Сталина как Верховного Главнокомандующего. Вот одно из откровений их пропаганды. Некие А. Н. Мерцалов и Л. А. Мерцалова в злобной книжонке "Иной Жуков. Неюбилейные страницы биографии сталинского маршала" утверждают: "Порочное руководство войной было главным преступлением сталинизма" (М., 1996, с. 61). Так оценивается нынешними "демократами" деятельность верховного командования советскими Вооруженными Силами в победоносной Великой Отечественной войне Советского Союза. Они доходят до абсурда, до утверждения, что победа в войне была одержана армией вопреки деятельности Сталина как Верховного Главнокомандующего, что его руководство, мол, было не только вредно, но и преступно.
Попирается та истина, что на переломных этапах войны в руках полководца находится спасение или гибель Отечества, что он принимает решения, от которых зависит судьба миллионов людей. Впрочем, "демократы", поставившие целью разрушение великой державы, не могут не поносить, не издеваться над ее выдающимися государственными и политическими деятелями. Их суждения о Сталине как Верховном Главнокомандующем обусловлены их позицией по отношению к Великой Отечественной войне Советского Союза, позицией по отношению к Родине, которую защищала Красная Армия, которой отдал всю свою волю и весь свой талант Сталин.
Обычно много спекуляций идет якобы о панике, охватившей Москву в связи с прорывом к ней немецко-фашистских войск. Действительно, когда враг подошел к столице, 16 октября 1941 года Государственный Комитет Обороны СССР принял решение об эвакуации из столицы на восток ряда правительственных учреждений, крупных оборонительных заводов, научных и культурных предприятий и организаций. В Москве было введено осадное положение. В целом в городе соблюдался жесткий порядок, хотя и не обходилось без тревожной суматохи. Столица продолжала трудиться для фронта: заводы изготовляли автоматы, боеприпасы и другое оружие. Формировались и уходили на фронт новые батальоны и дивизии народного ополчения. Вокруг Москвы и в самой столице создавались дополнительные линии оборонительных заграждений. Из Мавзолея было извлечено тело В. И. Ленина и эвакуировано в тогда еще маленький сибирский город Тюмень. На Восток из столицы было вывезено большинство иностранных посольств и миссий.
В Москве действовали Ставка Верховного Главнокомандования и Главное Политическое Управление РККА. В метростанции "Кировская" работал узел связи Генерального штаба. На Старой площади функционировал аппарат Центрального Комитета ВКП(б). В Перхушкове, в 30 км от Кремля по смоленской дороге, находились штаб и командование Западного фронта. Из Сибири начали прибывать новые армейские корпуса.
Обстановку и настроение тех грозных дней прекрасно передал Константин Симонов в замечательном романе "Живые и мертвые".
Тем не менее отдельные авторы, подчас даже серьезные, пытались да еще и сейчас пытаются убедить легковерных читателей, будто И. В. Сталин приготовился тогда покинуть столицу. При этом одни утверждают, что якобы был подготовлен спецпоезд, и описывают, как-де прибыл на вокзал Сталин, а поезд подогнали с запасных путей за Абельмановской заставой. Другие не менее ярко описывают уже якобы заправленный спецсамолет "Дуглас". Третьи как срочно заканчивается строительство специального бункера под Куйбышевым для Сталина.
Очевидцы, работавшие в те дни со Сталиным, утверждают, что он не собирался покидать Москву. Об этом пишет в своих записках его телохранитель А. Т. Рыбин. Личному шоферу А. Кривченкову Сталин сказал: "Остаюсь с русским народом в Москве. Пока я в Москве, враг не пройдет. Пройдут только через мой труп" (А. Т. Рыбин. Сталин предвидел. М., 1992, с. 9). То же говорил Сталин Жукову, находившемуся со штабом фронта в Перхушкове. А когда, опасаясь захвата немцами командного пункта, Жуков обратился к Сталину с просьбой о разрешении перевода своего командного пункта подальше от линии фронта, к Белорусскому вокзалу, Сталин твердо заявил: "Если Жуков перейдет к Белорусскому вокзалу, то я займу его место" (Ф. Чуев. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991, с. 56). Что касается Куйбышева, то там, действительно, в октябре 1941 года находилась часть Советского правительства (Н. А. Вознесенский, некоторые наркомы).
Разные люди, в том числе даже очень заинтересованные в отъезде, свидетельствуют о твердой решимости Сталина остаться и отстоять Москву. Типичным был поступок известного солиста Большого театра С. Я. Лемешева. Он наотрез отказался эвакуироваться и, выйдя из машины у Казанского вокзала, убежденно заявил:
- А почему я, собственно, должен ехать в Куйбышев, когда Сталин находится в Москве? Нам надо здесь помогать фронту, открывать наш театр, а не стремиться в тыл.
В филиале Большого театра шли оперы и балеты, проводились концерты, на которых присутствовали фронтовики, спектакли ставились и в других театрах.
Надо признать, что тогда раздавались голоса и о возможности сдачи Сталиным Москвы. Мол, сдал же Москву Кутузов Наполеону, а затем победил. При этом авторы подобных допущений "забывали", что тогда столицей России был Петербург. Сталин знал то, что многие другие не знали, а именно то, что в случае захвата гитлеровцами Москвы против Советского Союза на Востоке немедленно выступает милитаристская Япония, а на юге - Турция, для СССР война сразу на двух, а то и на трех фронтах, без преувеличения, тогда грозила катастрофой.
А вот что свидетельствует такой авторитет, как Г. К. Жуков. Выступая в день своего 70-летия в Институте истории Академии наук СССР в 1966 году, он сказал, что ему иногда задают вопрос: как чувствовал себя Сталин в тревожный момент, когда враг подошел к столице, где находился в процессе битвы за Москву? "Надо сказать,- отмечал Г. К. Жуков,- что Сталин был серьезно встревожен создавшейся обстановкой в октябре месяце, особенно в период 7-25 октября. А когда нам удалось организовать оборону на линии Волоколамск - Можайск - Тула и удалось остановить наступающие части противника, Сталин был уверен в том, что врагу не удастся взять Москву, и он не покидал Москвы в процессе всего сражения и всей войны. Эта уверенность Государственного Комитета Обороны, который возглавлял Сталин, была продемонстрирована, как вам известно, парадами войск 7 ноября в Москве, Куйбышеве и в других районах" (Живая память. Ветераны войны и труда; верность Отечеству. 1945-1997. М., 1997, с. 13).
Кое-кто договаривается даже до того, что ни военного парада 7 ноября 1941 года, ни Сталина во время парада на Мавзолее Ленина не было. Был, мол, просто смотр войск, отправлявшихся на защиту столицы, на Зубовской площади. Все остальное якобы смонтировано на кинопленку для показа массам, чтобы убедить их в реальном присутствии Сталина в Москве.
Несмотря на близость фронта, 6 ноября 1941 года по традиции состоялось торжественное заседание Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями города Москвы, посвященное 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. С докладом на заседании выступил Сталин. Он сказал, что война стала поворотным пунктом в развитии нашей страны, заставила перестроить всю нашу работу на военный лад. Война превратила нашу страну в единый и всеобъемлющий тыл, обслуживающий фронт, обслуживающий нашу Красную Армию, наш Военно-Морской Флот. Период мирного строительства кончился. Начался период освободительной войны с немецкими захватчиками. Сталин раскрыл первоочередные задачи великой освободительной войны за честь и свободу нашей Родины.
7 ноября 1941 года состоялся военный парад на Красной площади. И это в условиях охвата Москвы 51 дивизией немецко-фашистских войск, в составе которых было 1,8 миллионов человек, свыше 14 тысяч орудий и минометов, 1,7 тысяч танков, около 1,4 тысячи самолетов, то есть до 42 процентов людей и до 75 процентов танков, сосредоточенных на всем советско-германском фронте.
Участники этого исторического парада вспоминают, как они торжественным маршем прошли по убеленной снегом Красной площади, мимо Мавзолея Ленина, где на трибуне стояли Сталин, другие руководители партии и правительства.
В 8 восемь часов с последним ударом кремлевских курантов из ворот Спасской башни верхом на коне выехал Маршал Советского Союза С. М. Буденный. Генерал-лейтенант П. А. Артемьев доложил о готовности войск к параду по случаю 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Буденный объехал строй, поздравляя воинов с великим праздником. Фанфары проиграли сигнал "Слушайте все!". Затем Сталин спокойным, размеренным голосом произнес речь, которую закончил призывом:
"За полный разгром немецких захватчиков! Смерть немецким оккупантам!
Да здравствует наша славная Родина, ее свобода, ее независимость!
Под знаменем Ленина - вперед, к победе!"
После торжественного марша войска уходили на фронт. Все 1418 военных дней Москва оставалась в сознании нашего народа символом непобедимости Отчизны, символом грядущей Победы. Весь мир смотрел с надеждой на Москву, веря в освобождение от фашистской тирании.
В битве под Москвой гитлеровская Германия потерпела первое масштабное поражение. Стало ясно, что изменился ход войны, что фашизм будет разбит. Нельзя не согласиться с мнением известного историка Ю. А. Полякова, высказанным в статье "Почему мы победили?" о том, что "...без сталинского авторитета в то время, без жесткой требовательности и дисциплины вряд ли удалось бы в условиях тяжелейших поражений, потерь, неудач удержать от развала государственную машину и всю страну. Это практическая сторона. Но есть и другая - психологическая. В военных условиях важен был Сталин как организатор, в руках которого сосредоточивались все бразды правления, а держал он их достаточно твердо. Однако не менее важен был Сталин как символ незыблемости государственной власти, твердости руководства, уверенности в победе, решимости одолеть врага, единства различных народов и различных слоев народа. Каждый, кто знаком с обстановкой первых месяцев войны, не станет отрицать значение выступлений Сталина 6 и 7 ноября 1941 года" ("Свободная мысль". 1994. № 11, с. 74).
Ставка Верховного Главнокомандования, Сталин срочными мерами создали устойчивый фронт под Ленинградом. Была увеличена глубина обороны города за счет развертывания резервных армий на тыловых оборонительных рубежах. В Ленинград был направлен Г. К. Жуков. Еще в начале обороны города Сталин в письме к Жданову предписывал ни в коем случае не сдавать Ленинград, сообщая при этом, что фашисты готовятся, захватив его, создать там марионеточное правительство, затем обратиться к народу с призывом выступить против Советской власти. Тогда нам, подчеркивал Сталин, будет труднее. Планы фашистов были сорваны. Блокада Ленинграда, продолжавшаяся 900 дней, была прорвана.
Вопрос о стойкости советского руководства, способности нашего народа продолжать борьбу в тяжелейших условиях, сложившихся в начале Великой Отечественной войны, приобрел острейший международный характер. Он был напрямую связан с перспективой ее развития, с возможностью сокрушить натиск фашистской Германии и ее сателлитов. Поражение Советского Союза проложило бы путь к победе фашизма, к установлению мирового господства Германии, резко изменило бы ход мировой истории, грозило истреблением и порабощением сотен миллионов людей. Перспектива такого развития событий нависала страшной угрозой над человечеством. Поэтому миллионы людей связывали свои надежды именно с борьбой Советского Союза, с решимостью Сталина, его волей продолжать борьбу. Его позиции в этом вопросе придавалось огромное значение.
Руководящие круги во всех государствах мира следили за обстановкой, которая складывалась в Кремле, способна ли Красная Армия противостоять вермахту, не рухнет ли она под его ударами, как это произошло со многими армиями европейских стран.
Огромное внимание уделял этому вопросу и президент США Ф. Рузвельт. С целью узнать обстановку на месте, выяснить позицию советского руководства и лично Сталина он в конце июля 1941 года посылает в СССР своего ближайшего советника и сотрудника Г. Гопкинса. Вот как писал об этом решении Рузвельта в сентябре 1941 года американский журнал "Лайф": "Официальной задачей визита Гопкинса было спросить у Сталина, что ему более всего необходимо от Соединенных Штатов, как долго он думает воевать и что он будет делать, если Япония станет более дерзкой. Но наиважнейшее поручение, данное Рузвельтом Гопкинсу, было - разнюхать, каковы решимость и возможности советских военных сил, возглавляемых Сталиным" (Цит. по: "Завтра". 1997, № 21).
29 июля Гопкинса принял Сталин. В отчете Рузвельту из Москвы Гопкинс со всей определенностью и убежденностью писал: "Я очень уверен в отношении этого фронта... Здесь существует безусловная решимость победить" (С. Н. Семенов, В. И. Кардашев. "Иосиф Сталин: жизнь и наследие". М., 1997, с. 296, 297). Мужеству Сталина многим обязано человечество.
Так обстояло дело в 1941 году. Но спустя полвека иную позицию в этом вопросе занимают некоторые "демократические" историки. Они выступают страстными сторонниками капитуляции нашей страны перед Германией. Те же Мерцаловы в книге "Иной Жуков", касаясь событий начала Великой Отечественной войны и выступления Сталина 3 июля, пишут: "Была ли альтернатива самому простому из всех "простых решений"? По крайней мере следует изучить, нужно ли было властям апеллировать к инстинктам граждан, а не к их сознанию, можно ли было воспользоваться готовностью влиятельных кругов Германии к миру с СССР в августе - сентябре 1941 г.". Нужно подчеркнуть, что в своей позиции капитулянтства Мерцаловы у нас в стране не одиноки. Еще более откровенен другой "светоч" демократии. Он пишет: "Лучше бы фашистская Германия в 1945-м победила СССР. А еще лучше бы - в 1941-м!" (См. "Советская Россия". 1997, 8 апреля).
Так пишут современные "демократы".
А вот, что писал великий советский композитор Д. Шостакович в письме, напечатанном в "Известиях" 4 июля 1941 года:
"Вчера я подал заявление о зачислении меня добровольцем в народную армию по уничтожению фашизма... Я иду защищать свою страну и готов не щадя ни жизни, ни сил выполнить любое задание, которое мне поручат. И если понадобится, то в любой момент - с оружием в руках или с заостренным творческим пером - я отдам всего себя для защиты нашей великой Родины, для разгрома врага, для нашей победы".
Это были чувства, охватившие миллионы советских людей - от рядовых тружеников до гения.
Предлагая капитуляцию, мерцаловы, минкины и им подобные пишут о том времени, когда захваченная врагом территория страны была покрыта тысячами виселиц, десятки тысяч наших людей были расстреляны и гнили в рвах массовых захоронений, когда десятки тысяч пленных советских солдат подвергались истреблению и неслыханным издевательствам. Такой трактовкой проблемы подобные авторы осуждают и героическое сопротивление народов Европы, поднявшихся на борьбу с немецкими захватчиками. Даже самые горячие поклонники Гитлера в самой Германии воздерживаются от публичной декларации подобных "соображений".