Секунды тишины превратились для меня в минуты, если не часы. Задумчивое выражение, застывшее на лице Макса, меня слегка тревожило. Неужели он пытается своей одеждой и видом ботаника скрыть тот факт, что на самом деле предпочитает представителей своего пола. Правда, тогда не сходиться то, что он поцеловал меня за клубом.
– Мы привыкли судить людей по одежде, даже не задумываясь о том, какие они внутри. Мы смотрим на одежду, прическу и, основываясь только на них, выбираем себе с кем общаться, встречаться или жить. При этом полностью игнорируем то, чем на самом деле могут эти люди являться. А тех, кто выглядят неподходяще, мы отсеиваем, даже не представляя, что они могут оказаться лучше некоторых.
– Иии, твой вид ботаника – это… акт неповиновения системе?
– Что-то вроде этого, – кивает Макс. – Я хочу общаться с людьми, которые ценят меня в первую очередь не за прическу, одежду или красивое лицо, а за то, кто я внутри.
– Я думаю, что в некотором роде это правильно, – согласно киваю, понимая, что он прав. Мы настолько привыкли к тому, что общаемся только с теми, кто подходит исключительно нам. Если ты из достаточно богатой семьи, ты общаешься только с такими же богатыми детишками, игнорируя то, кем они являются внутри. Потому что для тебя главным становится то, как выглядит твое окружение.
– Даже ты. Ты не замечала меня, пока мы не оказались партнерами, – напомнил мне парень, из-за чего я сразу покрылась румянцем. Неприятно это осознавать, но он снова прав. Я не замечала его, да что там, понятия не имела о том, что он учится вместе со мной. И чувствую себя очень виноватой, познакомившись с ним, только благодаря проекту по экономике. – И я не обижаюсь на тебя за это.
– Значит, – пытаюсь перевести тему нашего разговора в другое русло. – Можно ли считать, что твой образ, что-то вроде защитной реакции?
– Можно, – согласно кивает он головой.
– Значит, можно услышать твою историю? Она ведь есть? – наши тарелки опустели, но мы все равно сидим за барной стойкой.
– Только если пообещаешь никому не рассказывать обо мне, ладно?
– Хорошо, – киваю головой, в нетерпении сложив руки на столе.
– Это было еще в школе. Я только перешел в одиннадцатый класс. Боже, я как вспомню тот год…
– А что, ты был не таким?
– Нет, – качает он головой. – Я был совершенно другим. Избалованным, заносчивым, отвратительным парнем. У меня совершенно не было друзей. Только знакомые, такие же заносчивые и избалованные богатые детишки.
– Стоп, подожди, – прерываю его рассказ. – Твои родители… кто?
Видимо, он забыл о том, что я не в курсе, кто его родители.
– Эмм, – немного задумчиво покусывает он нижнюю губу. – А я тебе не говорил?
– Нет.
– Ладно, и вот об этом я не хочу, что бы ты кому-либо рассказывала.
– Хорошо.
– Дело в том, что мой отец весьма значимый человек в городе, если не сказать в стране.
– Соответственно его имя ты не скажешь.
– Нет, – качает Макс головой. – Тем более, я с ним не общаюсь уже более шести лет. И мне просто не интересно, кто он, чем занимается и где находится. Мне не интересно, есть ли у него другая семья и дети.
– Твои родители развелись, когда ты был ребенком?
– Та они никогда и не были женаты. Мой отец был в городе проездом по какому-то важному делу и познакомился с моей матерью. Она в то время подрабатывала в кафе поваром и, после работы, случайно попалась ему на глаза. Она говорила мне, что полюбила его, как только увидела. Но то, что было для моей матери любовью всей ее жизни, для него было лишь короткой интрижкой. Спустя несколько месяцев он уехал, оставив матери только номер своего адвоката и секретаря. А через несколько недель она узнала, что беременна. Она попыталась связаться с отцом, что бы он хотя бы знал, что у нее от него будет ребенок. Один раз он ей ответил, а потом переслал на карту деньги на аборт в лучшей клинике города. Даже сам ее на прием записал.
– Черт, – выдыхаю, не веря в услышанное. Мне казалось, что такое бывает только в книжках и мелодрамах, но точно не в жизни. А оно вот как оказывается.
– Я тоже так подумал, когда узнал. К счастью, мама не решилась делать аборт, а стала в той клинике на учет, и через восемь месяцев родила меня. Когда мне исполнилось три года, она послала его секретарю мою фотографию. С тех пор, отец каждый месяц присылал маме деньги на карту вместе с сообщением, что бы она не смела вместе со мной ходить в газету и публиковать статью о том, что она родила ребенка от него. Но мама только фыркала и все деньги тратила на мое обучение. Я ходил в несколько безумно дорогих кружков, учился в дорогой частной школе. У меня была лучшая техника, одежда, транспорт и так далее.
– А эта квартира? – взглядом обвожу дорогую мебель, кухонный гарнитур и технику.
– Ее подарок на восемнадцатилетие.
– Так что там с твоей историей, благодаря чему ты теперь ходишь в образе ботаника?
– Так вот. В той школе, сама понимаешь, учились такие же богатые детишки, как и я. Но если я жил на средства, которые присылал моей матери отец, то они могли свободно распоряжаться тысячами, а то и десятками тысяч долларов. И если в первые годы мне приходилось терпеть их издевательства, то в последние все стремились в мое общество. Сначала девушки, привлекших мои изменения.
– Подозреваю, что в детстве у тебя были очки и брекеты, – замечаю, старательно сдерживая широкую ухмылку.
– Правильно подозреваешь, – кивает он, также ухмыляясь. – А в шестнадцать лет мне сняли брекеты и я поменял свои очки на другие. А стоило мне зайти в парикмахерскую, как в классе я начал привлекать внимание девчонок.
– Наверно, – шепчу, склонив голову к плечу. – Ты был непротив такого внимания?
– Не был. Тот я, не был против. Мне даже приносило некоторое удовольствие наблюдать за тем, как те девушки, которые несколько лет назад воротили от меня нос и фыркали, начали пытаться со всех сил привлечь мое внимание.
– И что же произошло дальше?
– А ничего такого. Я просто влюбился. Без памяти. Она училась в параллельном классе и, также как и я когда-то, была изгоем. Я начал за ней ухаживать, как тогда умел.
– И твои ухаживания ей совсем не нравились…
– Это еще мягко сказано. Каждый раз, когда я пытался с ней поговорить, то становился настоящим идиотом, и она, фыркнув и послав меня куда подальше, уходила. А потом, мы как-то начали более тесно общаться. И не прошло и двух недель, как мы начали встречаться. Я рассказывал ей об истории своей семьи, об отце, которого я знать не хочу и которого впервые увидел в свои пятнадцать лет.
– Хорошего финала так и не вышло?
– Нет, – грустно качает он головой, и от тоски, промелькнувшей на его лице, я начинаю чувствовать себя виноватой. Это же было всего несколько лет назад, и его душевная рана может еще кровоточить. А тут я, со своими вопросами о его прошлом.
В знак своей поддержки, протягиваю ладонь через стол и накрываю его. Посмотрев на меня с непонятным выражением, Макс переворачивает ладонь и переплетает наши пальцы. После чего продолжает свой рассказ, крепко сжимая мою руку в своей.
– Мы уже вместе переехали в съемную квартиру, как отец переслал мне фотографии. Я не мог поверить в то, что там было. Лина вместе с каким-то богатым папиком сидела в дорогом ресторане, мило ему улыбалась, а потом целовалась рядом с черным лимузином. Когда она вернулась домой и я предъявил ей эти фотографии, она не стала отнекиваться и придумывать разные отговорки. Она оказалась обычной хищницей за богатым кошельком. Она специально строила из себя бедную и невинную девушку, что бы привлечь мое внимание. Собиралась как-то вынудить меня жениться на ней, а потом заставить вытрясти деньги из отца. При этом для нее совершенно нормально иметь на стороне несколько богатых папиков, готовых потратить довольно приличную сумму денег на вечер с молодой и привлекательной девушкой.
– Ничего себе, история прошлого, – выдыхаю, еще не отойдя от его рассказа. Это все звучит так ужасно и лицемерно. Использовать человека только ради его денег.
– Да, и после того, как мы расстались, я ее больше в школе не видел. Спокойно закончил учебу, посвятив все свое время ей, а не вечеринкам, девочкам и клубам. А потом, после того, как поступил в наш универ, я принял решение, что больше никому не позволю использовать меня. Купил себе эти очки, – говорит Макс, поправляя очки с толстыми линзами на переносице. – Полностью сменил всю свою одежду, накупив кучу рубашек и свитеров. Научился правильно пользоваться лаком для волос. И вот, собственно, что из этого получилось. Для всех я – обычный ботаник. Никто не знает о том, кто я на самом деле, кто мои родители и откуда я.
– А я? Что по поводу меня?
– А что по поводу тебя? – спрашивает Макс, оторвав взгляд от рассматривания стойки. – Тебе ведь пришлось со мной начать общаться. И, знаешь, я не жалею об этом, – он крепче сжимает мою ладонь в своей. – Ну, о том, что именно я стал твоим партнером по проекту.
– Знаешь, – выдыхаю, не поднимая на него глаз. – Я тоже не жалею об этом. Ты оказался совсем не таким занудой и ботаником, как я думала. Я вообще до последнего не верила, что ты слушаешь «В огне». А это уже для меня кое-что да значит.
– Я заметил, – широко улыбается парень. – Ладно, думаю, ты устала за целый день. Пойдем, – он поднимается на ноги, не расцепляя наших ладоней. – Отведу тебя в твою комнату.
– Хорошо, – киваю, идя вслед за парнем в гостиную зону, а там к правой двери.
Открыв передо мной дверь, Макс пропускает меня вперед. Нерешительно ступаю в просторную комнату. Сразу видно, что здесь никто постоянно не живет. Скромно, имеется все только самое необходимое. Широкая двуспальная кровать с темно-синим постельным бельем, две прикроватные тумбочки черного цвета. Большое широкое окно завешано полупрозрачными темно-синими шторами. С правой стороны от кровати стоит невысокая широкая тумба черного цвета с посеребренными ручками. А с другой стороны – уютный темный диванчик с таким же креслом.
– Устраивайся поудобней, – с улыбкой говорит парень, наблюдая за моими рассматриваниями сегодняшних апартаментов. – Я тебя утром разбужу.
– Хорошо, – киваю, обернувшись к брюнету. – Тогда, спокойной ночи?
– Сладкий снов, Алина, – кивает он и закрывает за собой дверь.
Оказавшись наедине с собственными мыслями, свободно выдыхаю. Наконец у меня появилась минутка, что бы обдумать все, что сегодня произошло. Но в ногах правды нет, поэтому лучше я подумаю об этом в кровати под теплым и мягким одеялом, по пути в страну Морфея. Стянув с плеч халат, кладу его на спинку кресла, а сама забираюсь под одеяло. В первое мгновение, одеяло и простыня холодит нагретое под горячей водой и махровым халатом тело, заставив меня вздрогнуть. Но спустя мгновенье я пригреваюсь и удобно укладываюсь под одеялом, повернувшись на бок и завернувшись в него по грудь, а руки подложив под подушку.
И вот тут уже мой мозг начинает вспоминать все, что произошло за этот день. Наш с Машкой разговор о том, что произошло на концерте «В огне». Скука, наступившая после ее ухода. Спасительный звонок Макса, которому я еще не доверяла. Наша встреча в парке и спор, кто кого сможет больше удивить. Наше наблюдение за трейсерами на площадке. Поездка в самый развратный и опасный район города. Наши тайные подсматриваниями за парнями «В огне», готовящимся к вечернему концерту, и обсуждающими личную жизнь Рейва. Огорчение Макса от того, что он не смог меня удивить. Гонки на байках. Налет полиции и наши прятки за углом. Неожиданный поцелуй, удививший меня и всколыхнувшись что-то внутри. И предложение Макса отвезти меня обратно. Остановка у его дома, из-за дождя и скользкой дороги. Разговор с парнем о его прошлом и причине его нынешнего стиля. За воспоминаниями обо всем, что сегодня произошло, я не заметила, как заснула.
Проснулась я от негромкого стука в дверь и странного ощущения того, что я не дома.
– Доброе утро, – распахнув настежь дверь, Макс с неловкой улыбкой на лице зашел в комнату.
Пару секунд у меня нашлось на то, что бы вспомнить, что это не мой дом, а Макса. Что вчера из-за плохой погоды, мы не смогли доехать к моему дому и парень любезно предложил переночевать у него.
– Доброе, – с пустыней во рту отвечаю, повыше натягивая одеяло. Черт, а я и забыла, что без белья.
– Подйом, я приготовлю нам завтрак и выдвигаемся, – махнув рукой в приглашающем жесте, говорит Максим, развернувшись и выйдя из комнаты.
Быстро накинув на себя халат, я вылетела из комнаты в сторону ванной. И с удивлением обнаружила там свою одежду, абсолютно сухой и висящей на сушилке рядом со стиральной машинкой. Закрыв за собой дверь, и аккуратно повесив футболку Макса, я переоделась в свои вещи.
Быстро и плотно позавтракав кофе с бутербродами с сыром и колбасой, мы спустились вниз, и он отвез меня домой. И, только оказавшись возле собственного подъезда, кутаясь в джинсовку, и смотря на удаляющийся байк и парня-ботаника, я задалась одним вопросом. Почему Макс ездит на байке Рейва?