Варя выбрала шикарный букет из белых лилий и темно-бордовых роз. Цена оказалась сумасшедшей, но не экономить же на свадьбе дочери лучшей подруги! Она полюбовалась на цветы — капельки воды на лепестках напоминали маленькие жемчужины. Варя подумала, что если они исчезнут по пути к Любиному дому, то пропадет вся свежесть, делающая букет таким красивым. Ее взгляд упал на стоящий рядом киоск, где торговали сигаретами и напитками. Да ведь проблема с капельками разрешается элементарно! Варя купила бутылку негазированной воды и посмотрела на часы. Надо спешить! Она обещала Любе приехать пораньше, чтобы поучаствовать в выкупе невесты.
— Там, конечно, будут подружки Инны, — волновалась Люба накануне. — Но они какие-то бестолковые! Верхом их фантазии стала идея заставить жениха сплясать!
Люба выдавала замуж свою единственную дочь Инну, и ей хотелось, чтобы свадьба прошла по высшему разряду. Неделю назад она жаловалась Варе, что приготовления уже высосали из семейного бюджета две тысячи долларов, а конца и края расходам не видно! Конечно, лучше было бы потратить деньги на свадебное путешествие, но дочка хочет, чтобы и лимузин, и платье, и все эти церемонии…
Варя открыла сумку и проверила, на месте ли подарок. Он не занимал много места. Выбирая между постельным бельем и деньгами, Варя остановилась на последних. Правда, Люба сама подсказала такой вариант.
— Боюсь, — обреченно вздыхала она, — что натащат всякого ненужного барахла. Почему у нас не принято сообщать каждому гостю, какой подарок требуется? На Западе новобрачные открывают свой сайт и помещают там список того, что им нужно в хозяйстве. А гости изучают и шлют подтверждения: мол, наша семья подарит то-то. Как все удобно! Главное, любые повторения исключены…
Люба еще долго восхищалась западным опытом, а потом добавила:
— Но я все-таки думаю, что лучше всего — деньги.
Варе Прямота подруги понравилась: она любила, когда люди выражают свои желания открыто…
Поднимаясь по лестнице, она лихорадочно придумывала тост в честь жениха и невесты. Варя мучилась над этим уже дня три, но никак не находила нужных слов, способных выразить все ее чувства.
Инна выросла у нее на глазах — длинный, неимоверно худенький ребенок, вызывающий жалость у взрослых. Идя к ним в гости, Варя всегда прихватывала еду — что-нибудь вкусненькое, от чего ни одно нормальное дите не в состоянии отказаться. Кроме… тщедушной Иннули. Она своими ручками-ножками, напоминающими тоненькие тросточки и готовыми, казалось, сломаться при малейшем прикосновении, отпихивала все эти дары, которые родители пытались засунуть ей в рот.
Впрочем, ей было в кого такой уродиться. Сколько Варя помнит, Люба всю жизнь мечтала обрести какие-нибудь формы. В то время как все вокруг выискивали диеты для похудания, она была озабочена прямо противоположной проблемой.
Варя не могла забыть, как лет в восемнадцать они вдвоем отправились «дикарями» отдыхать в Сочи. Танцам и развлечениям Люба предпочла малоподвижный образ жизни и набор калорий. Она оставляла Варю в обычной столовой, а сама отправлялась обедать в блинную, где заказывала сразу несколько порций мучных блюд. По вечерам Люба ела пирожные, по утрам непременно требовала плотный завтрак. Каждый раз после еды она долго лежала, чтобы не «растрясти» с трудом добытые граммы. Отдых превратился в настоящий кошмар. Варя еще никогда так скучно не проводила летние каникулы.
Но оказалось, что все Любины мучения были тщетными. В Москву она вернулась ровно с тем же весом, с каким уезжала. Куратор их курса в пединституте — крупная седая женщина — отвела ее в сторону и спросила, нет ли у Любы хронических заболеваний, которые приводят к такой худобе, и настойчиво рекомендовала пройти обследование. Напуганная Люба к врачам сходила, долго пила витамины и питалась в специальной диетической столовой, куда, между прочим, старались попасть обманным путем многие студенты — из-за низких цен, но не каждому институтский врач давал направление… А однажды в череде дистрофиков, направленных на усиленное питание, появился румяный здоровяк с только что проклюнувшимся, как потом выяснилось, гастритом. Он сразу подсел со своим подносом к Любиному столу и завязал с девушкой знакомство, которое через полгода благополучно разрешилось законным браком.
Люба не поправилась даже после родов. И только пару лет назад, когда ей перевалило за сорок, она наконец стала похожа на человека. Оказалось, что Люба просто принадлежит к той редкой породе женщин, которые с возрастом только расцветают. Теперь она жила в свое удовольствие и больше в рот не брала ненавистные ей блины и пирожные.
Зато метаморфозы с Инной произошли значительно быстрее. Из гадкого утенка она неожиданно превратилась в прекрасного лебедя, причем без помощи врачей. Когда это случилось — Варя не заметила…
Войдя в подъезд, она открыла бутылку с водой, сбрызнула цветы и в душе посмеялась за это над собой: иногда ею овладевали совершенно идиотские идеи, от которых она не могла отвязаться.
…Дверь была открыта настежь, и в квартире царила праздничная суета. Девчонки — подружки Инны носились из комнаты в комнату с только им известными целями. А в центре этой кутерьмы восседал в кресле перед телевизором глава семейства Геннадий — при полном параде, в новом костюме, со слегка расслабленным галстуком — и спокойно щелкал кнопками пульта дистанционного управления. На Варю он отвлекся со словами:
— Почему Серегу не взяла?
— Он сразу в кафе приедет, — ответила Варя. — А где невеста?
— Последние штрихи наносит, — сказал Геннадий и снова переключил канал.
— Ой, Варька, наконец-то! — появившаяся из недр квартиры Люба бросилась подруге на шею.
— Ну ты красавица! — Варя отстранилась, чтобы рассмотреть будущую тещу. — Бесподобное платье! На заказ шила?
— Не поверишь, — покрутилась Люба вокруг собственной оси, — купила на ВДНХ. Как увидела — сразу поняла: мое! Этот цвет слоновой кости… Обожаю! А тут, смотри, бледно-сиреневые вставочки…
— Да просто «Дольче и Габбана»… — Платье было действительно выше всяких похвал и смотрелось на Любе как вторая кожа.
— Лучше! И главное — дешевле!
— Кто о чем, — пробурчал Геннадий.
— Не понимаю, — недовольно покосилась на мужа Люба. — Как можно в такой день спокойно смотреть телевизор… Пойдем, Варюш, выпьем что-нибудь. А то я с ума сойду. Такой мандраж, как будто сама под венец отправляюсь…
На кухне она налила в бокалы сухого вина и сказала:
— Ну давай за мою девочку. — Подруги чокнулись. — Мы почти не спали сегодня. — Даже голос у Любы слегка дрожал. — Рано утром помчались с Инкой в парикмахерскую. И ей не понравилась прическа! Пришлось все переделывать! Девочка так нервничает. Просто оголенный провод! Без конца звонит своему Вове. А у него, можешь себе представить, мобильник выключен! Разве нормальный человек станет отключать телефон в день свадьбы?!
— Может, тоже в парикмахерской сидит? — предположила Варя.
— Какая парикмахерская?! Ему пора уже здесь быть!
— Ну ты же знаешь, какие у нас пробки, — успокаивающе заметила Варя. — Сейчас прибудет как миленький… А что, родители Вовы так и не придут на свадьбу?
— Нет! — Люба так взмахнула бокалом, что остатки вина выплеснулись на стол. — И вот объясни, почему?! Чем их Инка не устраивает?! Красивая, молодая, с высшим образованием! Мы не олигархи, конечно, но и не нищие какие-нибудь! Кичатся своим домом загородным, автомобилями… Мамаша не работает, но и водитель у нее имеется, и домработница… Мы себе такого позволить не можем, конечно. Ну и что?! А на свадьбу они ни копейки не дали! Кто это, если не жмоты?! Как вспомню нашу встречу с ними — до сих пор тошно! Они на нас смотрели как на бедных родственников, приехавших к ним жить из провинции. А мы всего лишь хотели обсудить предстоящую свадьбу… Ну и без них обойдемся… Пойдем с балкона посмотрим: вдруг уже Вова приехал?
Они прошли мимо Геннадия, по-прежнему устремившего взгляд в голубой экран. Балкон оказался заполнен подружками Инны, которые курили и оживленно болтали.
— Никого не видно? — с надеждой в голосе спросила Люба.
— Нет, — ответила свидетельница с красной лентой через плечо и еще раз осмотрела улицу.
Зайдя обратно, Люба раздраженно бросила мужу:
— Ты бы в кафе позвонил, узнал, все ли в порядке!
— Сколько можно звонить? — изобразил удивление Геннадий. — Сама ведь недавно разговаривала.
Люба только махнула рукой и толкнула дверь в комнату, где сидела Инна.
На девушке не было лица. Красные, заплаканные глаза не оставляли сомнений: невеста — на грани нервного срыва. Ее хорошенькая, уложенная в парикмахерской головка, похоже, была погружена в самые мрачные мысли, а руки нервно общипывали лепестки лежащих на коленях белых роз. Она не отрываясь смотрела на часы и никак не отреагировала на появление матери с подругой.
— Доченька, — бросилась к ней Люба, — ну что с тобой? Все будет хорошо, вот увидишь!
— Куда уж лучше! — всхлипнула Инна. — Жених не торопится на собственную свадьбу.
Она показала на часы. До регистрации оставалось полчаса. Даже если бы Вова появился сию секунду, новобрачные уже все равно, без отвлечения на выкуп невесты, опоздали бы в загс.
— Любаша, — сказала Варя, — пусть выключен мобильник, но ведь куда-то можно позвонить? Родителям, свидетелю, друзьям?
— Родителям — ни за что! — отрезала Люба.
— И надо предупредить загс, что молодожены задержатся. Там ведь конвейер. Пусть наших немного передвинут. Должны же пойти навстречу…
— Инусик! — Люба взяла себя в руки. — Хватит рыдать! Давай сюда телефоны!
— Я сама, — пискнула Инна. — Только вы лучше уйдите.
Люба спорить не стала, а торопливо потянула за собой Варю и закрыла дверь.
— Что же это делается?! — закатила она глаза и прижала руки к груди. — Ничего не понимаю! А вдруг с Вовой несчастный случай?! — Она приникла ухом к замочной скважине и одними губами донесла до сведения Вари: — До кого-то дозвонилась…
Видимо, слышимость оказалась плохой. По напряженному Любиному лицу было видно, что слов она не разбирает.
— А-а-а-а-а-а! — разнеслось через минуту на всю квартиру.
Люба ногой толкнула дверь. Инна лежала ничком на диване и срывала украшающие ее прическу и платье цветы.
— Что случилось? — крикнул подбежавший Геннадий. Позади него с тем же вопросом на лицах сгрудились подружки невесты.
Инну сотрясали рыдания, и она не могла вымолвить ни слова.
— Воды! Принесите скорей воды! — закричала Люба, заламывая руки и пытаясь успокоить дочь.
Варя бросилась на кухню.
Вскоре Инне подали стакан. Ее зубы мелко застучали по стеклу, а вода полилась мимо, прямо на белое подвенечное платье.
— Он не приедет, — наконец произнесла она, подняв голову. — Он испугался.
— Что?! — остолбенела Люба. — Как это понимать?
— Легко, — Инна посмотрела на подружек. — Все свободны. Свадьбы не будет.
— А как же кафе?! Там все заказано!
— Повеселитесь сами, мама. Без меня.
— Объясни по-человечески: что он сказал?!
— Да я не с ним разговаривала! У него по-прежнему телефон отключен. — Инна нервно взлохматила свою прическу. — Его друг сообщил, что Вова спрятался и в загс идти не хочет. Боится семейных оков. А сказать об этом мне у него смелости не хватило.
— Так я и знал! — взорвался Геннадий, стягивая с шеи галстук, словно тот мешал ему дышать. — Ведь предупреждал, чтобы с этим козлом не связывалась!
— Да замолчи ты! — прикрикнула на мужа Люба.
— Что, не удалось салатиков поесть? — ерническим тоном ответил жене Геннадий. — Ты ведь об этом мечтала?
— Дурдом! — опустилась на диван Люба. — Что же теперь делать?!
— А кафе нельзя отменить? — робко вставила Варя.
— Вместо того чтобы выступать, — бросилась к мужу Люба, — лучше делом займись! Поезжай в кафе, отмени банкет! У тебя же там знакомый директор. Лучше любую неустойку заплатим, чем выставлять себя на посмешище! И перед гостями извинись.
Геннадий, чертыхаясь, стал собираться.
— Оплаченные блюда прихвати с собой! — крикнула ему вслед Люба. — Дома тоже что-то есть надо! — Тут ее взгляд упал на испуганных подружек невесты. — Девчонки, поезжайте кто-нибудь вместе с Геннадием Васильевичем, помогите ему.
Подружек тут же словно ветром сдуло.
А Варя с Любой, как две клушки, засуетились вокруг Инны.
— И черт с ним! — в сердцах сказала Варя.
— Я вот сейчас его родителям позвоню и скажу все, что о них думаю! Это они Вову настроили! — металась Люба. — Теперь мне терять нечего!
— Мама, только не это! — вскинулась Инна. — И вообще… Может, мы еще помиримся.
— И ты такое простишь?! — У Любы не нашлось слов. — После сегодняшней подлости?!
— Да мы с самого начала никакой свадьбы не хотели! Это ведь ты настояла! Не помнишь уже?! Нас устраивал гражданский брак! Но ты же заладила: законные отношения, законные… Кому они нужны?! — Инна опять была на грани истерики.
— Приехали! — возмутилась Люба. — Наконец стало понятно, кто здесь враг номер один! Это я!
— А-а-а-а-а, — снова завыла Инна.
— По-моему, нам надо для начала успокоиться, — внесла разумное предложение Варя. — Никто из вас ни в чем не виноват. Просто Вова оказался негодяем. И хорошо, что это выяснилось до того, как вы поженились. Разводиться потом еще хуже. Найдешь себе другого.
— Да кому я нужна?! — крикнула сквозь слезы Инна. — И потом — я Вову люблю! Зачем мне другой?
— А ты знаешь, что любая страсть через три года проходит? — вмешалась Люба, подавившая в себе обиду, нанесенную дочерью. — Потом бы ты прозрела, рассмотрела Вову и ужаснулась. Твой отец все-таки прав. Вова — несамостоятельный, избалованный, не способный ни одного решения принять!
— Раньше ты его хвалила, — с сарказмом заметила Инна.
— Просто вставала на твою сторону. Пыталась понять, что ты в нем нашла. Хотела тебе счастья. А лично мне он никогда не нравился.
— Знаете что, — взяла инициативу в свои руки Варя, — давайте выпьем что-нибудь и съедим. Это очень помогает при стрессе. На себе испытала. Хотите, я сюда все принесу?
— Да что мы, до кухни не дойдем? — Люба поднялась с дивана. — Инусик, ты с нами?
— Сейчас, — буркнула та.
Телефонный звонок заставил всех вздрогнуть.
— Это Вова! — крикнула Инна и бросилась отвечать.
Люба с Варей напряглись. С лица Инны медленно сползло появившееся секунду назад оживление, смешанное с остатками надежды.
— Папа, — сказала она и передала трубку Любе.
— Я все отменил, — отрапортовал Геннадий. — Этот козел, видимо, предупредил своих гостей — никто с его стороны не пришел, собрались только наши. Мы хотим найти его и набить ему морду.
— Совсем с ума сошел?! Выбрось эти мысли из головы! И срочно приезжай домой!
— Не волнуйся, — сказал Геннадий. — Я должен ребят угостить. — И он отключился.
— Мало мне неприятностей, — прокомментировала Люба. — Сейчас они там напьются и поедут Вову искать. Чем это может кончиться?
— А откуда они узнают, где он? — встрепенулась Инна.
— Вот одна надежда, что Вова хорошо спрятался.
— Я с ними поеду, — решительно заявила Инна. — Хочу посмотреть ему в глаза.
— Господи! Да успеешь еще! — попыталась остановить дочь Люба.
Но Инна уже стаскивала с себя платье, переодеваясь в джинсы и свитер. Варя с Любой не успели оглянуться, как она умчалась на подмогу отцу и его «ребятам».
— Пусть делают что хотят, — устало махнула рукой Люба. — Ну ты представь: я же во всем виновата! Конечно, я хотела, чтобы все по-человечески было! И потом — Инне уже двадцать четыре! Вспомни: у нас в это время дети были. Инна такая разборчивая! А тут наконец влюбилась. Я так радовалась, даже на Вовиных родителей плюнула. Куда бы они, между нами говоря, делись? Все могло наладиться. И вот…
— Главное, чтобы у Инки комплексы сейчас не развились. Хотя в ее возрасте все намного легче переносится. Вспомни, много мы страдали, когда со своими парнями расставались?
— А я сочувствую молодым, — Люба открыла новую бутылку вина. — Все время надо выбирать, утверждаться… Когда я в институте училась, мне все таким скучным казалось. Вроде где-то жизнь бьет ключом, а я за конспектами прозябаю. На полном серьезе хотела куда-нибудь на комсомольскую стройку поехать. Вот и сидела бы там сейчас в бараке, наслаждалась романтикой. Хорошо, мама грудью встала, не пустила. Да и Генка уже появился, любовь началась…
— Когда ты смотрела в замочную скважину, я анекдот вспомнила, — алкоголь поднял Варе настроение. — Муж поехал в командировку и поручил сыну присматривать за матерью. Возвращается и спрашивает: «Ну как? Кто-нибудь к маме приходил?» «Все нормально, — отвечает сын. — Приходил дядя Вася. Они закрылись с мамой в комнате, а я стал смотреть в замочную скважину. Сначала они чай пили. А потом дядя Вася снял брюки, повесил их на дверную ручку, и мне стало не видно». «Ну вот, — почесал голову отец, — опять полная неясность!» Прямо как у нас сейчас. Сплошная неясность!..
Стресс они снимали на кухне до поздней ночи, пока не вернулись возбужденные Геннадий с Инной и не сообщили, что Вову им отыскать не удалось.
— Ну ничего, — сжала кулачки Инна. — Ему это так просто с рук не сойдет!
— Брак для мужчин, — торжественно изрек Геннадий, — это цена, которую они платят за секс. А секс — цена, которую женщины платят за брак.
— Ты, пап, совсем, что ли? — добродушно спросила Инна.
— Все-таки напился, — миролюбиво посмотрела на мужа Люба.
Через пять минут Геннадий спал в кресле перед включенным телевизором.