Все происходило именно так, как Жанна и предполагала, с одной поправкой: ее поставили не в колбасный отдел, а в кондитерский. Целыми сменами она взвешивала конфеты и упаковывала торты и уже через несколько дней удивлялась тому, как раньше без разбору килограммами могла поглощать сладости. Дядю Виталия она видела только один раз, когда устраивалась на работу. Но все в магазине считали, что Жанна — его дальняя родственница, а потому никто к ней не придирался даже тогда, когда она делала ошибки.
Если Виталий был свободен от своей охранной деятельности, то он ждал, когда Жанна закончит смену, и провожал ее домой. Полпути они проделывали пешком.
С ним она могла говорить. О маме. Об отце. О том, что ей не нравится эта монотонная работа. Конечно, она временная, но будущую профессию Жанна тоже плохо себе представляет… Виталик все понимал. Говорил: «А я больше двух часов с родителями вообще не выдерживаю». Или: «Я всегда с первого сентября начинаю новую жизнь». С ним можно было обсуждать даже совершенно потерявшую совесть Машку.
Та звонила пару раз и упивалась своими отношениями с Димой. В первый раз Жанна молча слушала, хотя ей хотелось разбить телефон. Но, возможно, в душе она была тайной мазохисткой, потому что на самом деле ее распирало желание узнать все подробности. Машка словно чувствовала это и старалась изо всех сил. Дима подарил ей розу. Они катались на роликах. Он готов не расставаться с ней сутками напролет.
Они шли домой после работы, получив свою первую зарплату, и Жанна, сдерживая усилием воли накатившиеся слезы, рассказывала Виталику про этот Машкин монолог. Вдруг он остановился, взял Жанну за руку, втянул в ближайший цветочный магазин и сказал скучающей продавщице:
— Выберите, пожалуйста, пять свежих роз, таких же красивых, как эта девушка…
И продавщица заметалась, вытаскивая то белые, то красные, то розовые…
Когда Машка позвонила во второй раз и запела свою песню о Диме, Жанна сказала:
— Мне это неинтересно.
— Что ты обижаешься? — тоном невинной жертвы спросила Машка. — Мы же подруги. И я не виновата, что больше понравилась Диме. Не будем же мы из-за него ссориться…
Жанна нажала на рычаг и отключила телефон. Она слышать не могла этот предательский голос…
Как-то позвонила и Вика, вернувшаяся из круиза по Средиземному морю.
— Говорят, — задушевно проворковала она, — что Машка отбила у тебя парня. Переживаешь, наверное?
— У меня их много, одного подарить не жалко, — Жанна хотела продемонстрировать свою жизнерадостность и рассмеяться, но у нее вырвался лишь нервный смешок.
— Говорят, — не унималась Вика, — что ты с горя в уборщицы подалась?
Это было уже слишком.
— Меньше слушай завистников, — Жанна постаралась обронить это небрежно, как бы между прочим. — На самом деле мне папа бутик подарил. В Петровском пассаже…
— Ничего себе! — поразилась Вика. — Италией будете торговать? А ты мне дисконтную карту сделаешь?
— Непременно, — пообещала Жанна. — Как только откроемся…
Виталик насчет бутика очень смеялся.
Впервые за все время у них совпал выходной. Лето подходило к концу, хотя на погоде это не отражалось — температура держалась в районе двадцати семи, все давно ходили по городу почерневшими от солнца, а Жанна еще ни разу даже не купалась.
И теперь они ехали к Виталику на дачу.
Перед отъездом мама конечно же провела инструктаж.
— А его родители там будут? — строго спросила она.
— Не знаю. — Если Виталик не способен находиться с родителями больше двух часов, то у Жанны начиналась аллергия на мамины вопросы после первой же минуты.
— Ты взрослый человек, — взгляд мамы сосредоточился, точно она собиралась открыть дочери страшную тайну, — и понимаешь, для чего молодые люди зовут девушек на дачу…
— Так мне что, вообще никуда не ходить? — не выдержала Жанна. — Ни в гости, ни на дачи… Если я взрослый, как ты говоришь, человек, то имею право сама решать, где и с кем мне встречаться?!
Сейчас, сидя рядом с Виталиком, она продолжала свой внутренний монолог с матерью. Сессию она сдала, на работу устроилась… Можно хоть теперь не контролировать каждый ее шаг и не диктовать, что ей делать в свой единственный выходной?! Папы нет, так мама все свои усилия направила на нее, уже просто не продохнуть! Почему все лезут в ее личную жизнь?! Конечно, Жанна в какой-то степени маму понимает… Уж ей ли не знать, как тяжело, когда тебя предают близкие люди! Она вот купаться на Клязьму едет, а мама одна, будет сейчас слезы лить…
Жанна достала мобильник.
— Мам, — она придала своему голосу бодрость, — знаешь что, вы съездите с тетей Любой и тетей Женей на пляж. Погода отличная! Чего ты дома киснешь?
— Ладно, — сказала Варя, — отдыхай.
Они проехали Каширку, свернули с шоссе на узкую дорогу, где начинались дачные поселки, и уже в воздухе ощущалось, как городской ритм менялся на неторопливое существование местных обитателей. Полураздетые, часто в одних купальниках, они шли куда-то в сторону леса, копошились на своих участках, выходили из придорожных магазинчиков, держа в руках минералку и обязательно несколько батонов хлеба…
— Видишь, — показал Виталик на маленькие дачные домики по обеим сторонам дороги, издалека похожие на скворечники, — вот такая у нас дача. Я потому и не люблю туда ездить, что даже ночевать негде, одна комната.
— Так мы купаться едем, — сказала Жанна, — а не ночевать…
Автомобиль шел мягко, не реагируя на неровности дороги, успокаивал, убаюкивал… Виталик держал руль одной рукой, а другой искал радиостанцию с подходящей музыкой, перепрыгивая с одной частоты на другую…
— А когда тебе отец машину дает, то на чем ездит сам? — спросила Жанна.
— Ему она не очень-то нужна, — Виталик наконец остановился на «Монте-Карло», где в эту минуту распиналась о своих чувствах Дженифер Лопес. — У него служебная есть, с водителем.
— Да? — Жанна никогда не интересовалась родителями Виталика. — Кем же он работает?
— Министром.
— Серьезно?
— А что тут удивительного?
Действительно, подумала Жанна… Правда, немного странно, что Виталик при таком папе работает охранником, а не плавает в круизе, как, например, Вика…
— Батя мне ключи вручил со словами «не балуйся!», и я не понял, что он имел в виду…
Они миновали пруды, по берегам которых расселись многочисленные рыбаки, и съехали на разбитую проселочную колею. По обеим сторонам был лес, и ветки от деревьев чуть ли не лезли в открытое окно, через которое Жанна с наслаждением вдыхала чистый сосновый воздух. Еще через несколько метров начался свежий асфальт, и, прокатившись по нему минут десять, они остановились около солидного дома с забором из красного кирпича, который ничем не напоминал полуразвалившийся «скворечник» с единственной комнатой.
Жанна шла по дорожке, выложенной серыми каменными плитами в центре ярко-зеленого газона, и ехидно спрашивала Виталика:
— Ты адрес, случайно, не перепутал? По-моему, здесь можно отыскать местечко для ночевки…
— Пошутить нельзя? — Виталик был доволен своим маленьким розыгрышем и произведенным эффектом. — Пойдем смотреть дом…
На всех трех этажах царил идеальный порядок. Комнат было несколько — больших, светлых, обшитых деревом. Наверху в большом зале стоял бильярдный стол. Виталий сунул Жанне кий и предложил:
— Попробуй.
Она долго целилась, но удар получился слабым, и шар, сдвинувшись сантиметров на пять, остановился. Когда-то Жанна уже пробовала играть в бильярд, и у нее неплохо получалось. Сейчас она лишь беспомощно тыкала кием, как слепой котенок, пока Виталик загонял шары в лузы один за другим. Так что партия закончилась быстро и с разгромным счетом.
Выгрузив сумки, они отправились на Клязьму. Пологий берег, на котором за жаркое лето вытоптали всю траву, был заполнен людьми так же тесно, как сочинский дикий пляж в пик сезона. Народ располагался здесь основательно, на целый день — с детьми, провизией, напитками.
— Хорошо! — растянулась на полотенце Жанна, подставив спину солнцу.
— Я — купаться! — Виталик стянул с себя шорты и футболку и бегом помчался в воду.
Жанна приподнялась, слегка подвинулась в сторону, потому что вставшая перед ней парочка полностью заслоняла и реку, и скрывшегося в ней Виталика. Прищурившись, она всматривалась в мелькающие на поверхности воды головы… На несколько метров дальше всех купающихся вынырнул пловец и профессиональным кролем буквально полетел к середине реки. Жанна даже не увидела, а, скорее, почувствовала, что это он. За то время, что они были знакомы, она уже привыкла к тому, что Виталик все делает лучше других. Она часто ловила себя на мысли, что испытывает за него гордость — когда он с кем-то общается, когда ведет машину, когда играет в бильярд, когда что-то ей рассказывает…
Виталик, наплававшись, уже выходил из речки, приглаживая пятерней волосы и одновременно подпрыгивая на одной ноге, чтобы вылить попавшую в ухо воду… Жанна уткнулась лицом в полотенце и сделала вид, что она так и пролежала здесь в подобной позе, совсем не интересуясь его заплывами.
Виталик подошел, провел холодной мокрой рукой по ее спине, и Жанна вздрогнула — и от прикосновения, и от знакомого голоса:
— Кого мы видим!!!
Парочка, заслонявшая ей вид на реку, теперь стояла к ней лицом, в полной своей красе, и демонстрировала акулий оскал шестидесяти четырех хищных зубов.
— Привет, — процедила Жанна.
— Отдыхаете? — глупо спросила Машка, которую неизвестно каким ветром занесло именно сюда вместе с торчащим рядом и совершенно по-идиотски улыбающимся Димой.
Больше всего Жанне захотелось сейчас зажмуриться, а открыв глаза, обнаружить, что этих неприятных для нее людей здесь больше нет.
— Познакомься, — она потянулась к Виталику, как к спасительной соломинке. — Это мои лучшие, — в последнее слово Жанна вложила весь свой сарказм, которого, впрочем, никто не заметил, — друзья: Маша и Дима.
— Очень приятно, — серьезно произнес Виталик и по-хозяйски обнял Жанну своей мокрой рукой.
Ей сразу стало легче. Как будто его ладонь стала проводником, через который в Жанну перетекали уверенность и спокойствие Виталика. Они так и сидели обнявшись, глядя снизу на стоящую как столб парочку. С этой точки обзора хорошо просматривались Димины ноги — тонкие, как у дистрофика, кривоватые и до умопомрачения белые. Малосимпатичное зрелище довершали огромные ступни, которые топтали крошечный, чудом сохранившийся островок зеленой травы… «Надо бы подсказать ему, — мстительно подумала Жанна, — чтобы он ни в каких ситуациях не снимал брюки. Тогда еще сойдет за человека».
— Ребята, за вещами присмотрите, — нарушил молчание Виталик и поднялся, — Жанке жарко, я ее искупаю… Мы быстро…
Взявшись за руки, они пробежали к воде и с размаху плюхнулись в речку.
— Как тебе Машка? — ревниво спросила Жанна, отплевываясь от попавшей в рот воды.
— Ничего хорошего! — Виталик взял ее за талию, тихонько подтолкнул вперед и добавил: — А рядом с тобой — так и вообще…
…Машке с Димой роль сторожей явно не нравилась. Со скучными, постными лицами они дружно следили за действиями Виталика, который поднял с земли одно полотенце, укутал в него Жанну и прижался к ее спине. Солнце пекло как сумасшедшее, и согревать кого-то, даже после купания, не было никакой необходимости…
— Пойдем, — потянула Машка своего худосочного Диму.
Как всегда, она не могла равнодушно смотреть на чужое счастье. У Машки сразу портилось настроение. И Жанне даже стало ее немножко жалко — такой она выглядела сникшей и потерянной.
— Мы собираемся на море съездить, — на прощание выбросила Машка свой последний козырь. — Опоздаю на недельку в университет… А вы в Москве будете париться?
— У нас несколько другие планы, — загадочно сказала Жанна.
— Ну пока.
Машка пошла впереди, а Дима засеменил сзади. Как же Жанна не замечала раньше его ужасной сутулой походки? Видимо, парочка с пляжа действительно ушла, потому что больше на глаза не попадалась.
Жанна с Виталиком еще несколько раз искупались и поиграли в волейбол. На густонаселенном еще час назад пляже появились пустоты — усталый и разомлевший от солнца народ потихоньку разъезжался.
— Кажется, я сгорела, — повела плечами Жанна. — Даже странно. Обычно я сразу становлюсь коричневой.
Они стряхнули полотенца, забрали пустые пластиковые бутылки из-под кока-колы, чтобы выбросить их по дороге, и медленно побрели в сторону дачи. Появился небольшой ветерок, а потому идти было хорошо, прохладно, и только горячая рука Виталика, держащего Жанну за талию, напоминала о кончавшемся жарком дне. Они оба притихли, будто слова сейчас были лишними и ненужными. Глядя вперед, Жанна каким-то боковым зрением видела лицо Виталика, покрытое свежим загаром, его мгновенно выцветшие на ярком солнце, а оттого словно затянувшиеся дымкой глаза, слегка порозовевший нос… И ей казалось, что в жизни она еще не встречала более совершенного лица…
На даче нашлась мазь после загара, которую Виталик отыскал в родительской спальне.
— Красная, — констатировал он, изучив Жаннину спину, — но не сильно. — И принялся ее лечить.
Руки у него были теплые и ласковые.
— Тебе не больно? — спросил он.
Его пальцы дрогнули и остановились. Он повернул ее лицом к себе и поцеловал. А у Жанны замерло сердце. Ей не хватило сил его оттолкнуть. Да ей совсем и не хотелось, чтобы эти силы откуда-нибудь появились.
…Она вдруг вспомнила давние Машкины слова о смысле жизни. А все-таки в чем-то та была права… Весь смысл для Жанны сейчас заключался в этом парне, который лежал рядом и смотрел на нее своими синими глазами. И она подумала, что, наверное, сразу умрет, если он ее разлюбит. Что все ее переживания по поводу разных мальчиков смешны и нелепы, а сами объекты воздыханий недостойны даже воспоминаний.
Начиналась какая-то другая жизнь, где Жанну ожидало бесконечное счастье. Потому что она встретила самого лучшего человека на свете.