Варя перерыла все шкафы, но ключей не нашла.
— Что ты ищешь? — через плечо спросил Сергей, который сидел за компьютером и отрабатывал программу «Соло на клавиатуре» — она обучала быстрому набору текста слепым десятипальцевым методом.
Варя не понимала, зачем ее муж тратит на это свободное время — ведь Сергею никакие тексты самому набирать не приходилось. Но обычно им руководствовала простая тяга к новым навыкам и общему совершенствованию.
— Ключи от Жениной квартиры, — сказала Варя.
— Интересно, зачем?
— Она решила ее продать. Да куда же они делись, елки-палки! — Варя старательно перетряхивала всякую мелочь в серванте.
— Вечно ты все теряешь, — пробормотал Сергей.
И это говорил человек, который сам каждый раз перед уходом на работу ставил всех на уши в вечном поиске собственных очков, записной книжки, зажигалки и много чего еще!
Он оторвался от компьютера, повернулся, буквально пробуравил супругу взглядом своих черных, в густых ресницах, глаз и неторопливо, почти нараспев, где-то даже по-доброму произнес:
— Слушай, а почему бы тебе не сделать пластическую операцию?
От неожиданности Варя прищемила палец дверцей серванта.
— Зачем? — спросила она.
— Ну… — протянул Сергей, — уберешь следы увядания.
— А так я тебе уже не нравлюсь? — Когда Варя нервничала, у нее начинало дергаться веко.
— Сделай это для меня, — сказал Сергей и, видимо исчерпав тему, снова уткнулся взглядом в монитор.
— А что изменится?! — Варя пыталась рукой унять этот проклятый тик, который вечно отвлекал и мешал сосредоточиться.
Муж лишь пожал плечами.
Это было слишком!
Вообще-то Варя совершенно не переживала по поводу своего возраста. Ей было сорок лет, и она чувствовала себя молодой и полной сил. Конечно, под глазами есть морщинки, и овал лица при тщательном осмотре уже не кажется столь идеальным, но ничего страшного в этом Варя не видела. Она с большой иронией относилась к тем женщинам, которые были помешаны на сохранении собственной красоты.
— Тебе хорошо! — сказала ей когда-то давно Женька. — Нашла себе мужа, и теперь можно не стараться! А мне до чего же надоело вертеться перед зеркалом и украшать себя шмотками, чтобы хоть кому-нибудь понравиться!
Но Женька ошибалась. Варя все-таки старалась: она регулярно ходила в парикмахерскую — примерно раз в квартал — где приводила в порядок волосы и делала маникюр.
И вот теперь родной человек, муж, которому она должна быть дорога независимо от морщин, на полном серьезе заявляет, что ее внешность его не устраивает. Причем ни с того ни с сего, просто так, мимоходом, что особенно оскорбительно. Если он говорит такое сейчас, когда она еще в расцвете сил, то чего ожидать дальше?
Варя зашла в спальню и остановилась перед большим зеркалом. Женщина, которую она увидела в нем, была хорошо знакома. Нормальная фигура, длинные ноги. Грудь могла бы быть и больше, но зато не висит. И потом — Варя носит бюстгальтеры с поролоном. У нее густые, жесткие волосы, которыми восхищаются все парикмахеры. В последние годы они почему-то стали темнеть, и Варя их немного подкрашивает, примерно на тон светлее… А лицо… Конечно, не идеал, но и не страшное. Варя приблизила его к зеркалу, чтобы лучше рассмотреть. Например, у нее красивые брови, которые она никогда не выщипывает — нет необходимости. Небольшой прямой нос. Кожа, правда, немножко подкачала — не очень гладкая, приходится припудривать, замазывать. Ну морщинки… Конечно, не без изъянов… Но, говорят, они есть даже у Клаудии Шиффер!!! Неужели ее недостатки, которые она старательно прячет, так бросаются в глаза?!
За девятнадцать лет совместной жизни Сергей впервые столь грубо отозвался о ее внешности. Он вообще сильно изменился в последние месяцы. Это можно было объяснить: у него началась длинная полоса неудач. Сергей руководил департаментом ценных бумаг в инвестиционной компании, и совет директоров не мог простить ему серию неудачных сделок, из-за которых компания потеряла большие деньги. Насколько Варя поняла, серьезно встал вопрос о его компетентности. Несколько дней назад Сергей пришел с работы совершенно убитым.
— Меня хотят освободить от должности. — Он был мрачнее тучи. — А в качестве издевки предлагают пойти в трейдеры. Ты представляешь, что это такое?! Да на западе трейдеры уходят на пенсию в тридцать пять лет с полностью изношенным организмом! А мне уже сорок.
Варя посмотрела на мужа: он, всегда казавшийся ей самым красивым мужчиной на свете, сейчас напоминал постаревшего льва, которого выгоняют из прайда.
— Найдешь себе другую работу. — Ее голос преисполнился добротой и оптимизмом. — Мало в Москве инвестиционных компаний? С твоим опытом и квалификацией тебя с руками оторвут.
— Ты не понимаешь! — прямо-таки взбесился Сергей. — Разнеслись слухи, что я — неудачник! Кому я нужен с такой репутацией? Сколько молодых волков вокруг!
Варя понимала. Человек столько лет ощущал свою принадлежность к верхнему слою среднего класса, и вдруг все это в одночасье рушилось. Для Сергея с его амбициями опуститься даже на ступеньку ниже было настоящей катастрофой.
А муж тем временем становился просто невыносимым.
— Это слишком большая роскошь, — говорил он, поднимая крышку со сковородки, естественно так, чтобы вода с ее внутренней поверхности текла на плиту, — делать жаркое из вырезки. Ее и отдельно можно съесть, без картошки. Почему бы тебе не покупать мясо подешевле?..
Вскоре он стал намекать жене и дочери, что не одежда красит человека, и строго контролировал их покупки. Объяснять мужу, зачем им с Жанной требуются новая кофточка или туфли, а потом выслушивать, что за такие деньги можно купить что-нибудь получше, оказывалось выше Вариных сил. Его призывы к экономии начинали бесить. Варя не была расточительным человеком, поэтому обвинения мужа считала несправедливыми. Любой мелочности есть предел! Они все-таки не настолько еще обнищали, чтобы считать буквально каждую копейку. К тому же Сергей почему-то не спешил отказываться от собственных дорогостоящих привычек. Почему бы ему, к примеру, не поменять свой навороченный джип на отечественный автомобиль? Или бросить курить дорогие сигареты, перейдя, скажем, на «Приму»? Или пить не коньяк, который он так любит, а дешевый портвейн?
Действительно, семья держалась на его заработке. А в последние два года расходы резко увеличились из-за Жанны: она училась в университете за четыре тысячи долларов в год, к тому же ее надо было кормить и одевать. Но Сергей сам настоял на том, чтобы дочь училась на платном отделении в хорошем вузе. И два года назад, когда решался этот вопрос, смеялся над Вариными опасениями:
— Неужели я не заработаю эти несчастные четыре тысячи?!
Тогда ему казалось, что его положение преуспевающего бизнесмена незыблемо.
Сама Варя тоже приносила в дом деньги. Но делала это от случая к случаю, нерегулярно. Она подрабатывала в агентстве недвижимости. Работа была нервной, утомительной, много времени тратилось впустую, и потому Варя бралась за дело, только когда требовалось купить или продать квартиру в ее районе. Сергей терпеть не мог, когда она по вечерам убегала из дома на встречу с клиентами или часами разговаривала с ними по телефону. Варя перестала давать свой домашний номер, а для деловых звонков завела мобильник. Совсем бросать работу ей не хотелось, хотя Сергей при случае повторял:
— Кому нужны копейки, которые ты получаешь?
Но даже «копейки» давали ей ощущение независимости. Тем более сейчас, когда Сергей со своим страхом перед увольнением просто слетел с катушек!
Варя видела, что муж даже на время не мог отключиться от своих печальных дум. Если бы он строгал, пилил, интересовался еще чем-нибудь, кроме своих ценных бумаг, то, наверное, переносил бы неудачи легче. Но Сергей был абсолютно равнодушен к физическому труду. Варя помнила, как однажды, много лет назад, он сам повесил на стену две книжные полки. Сергей долго готовился: купил длинную линейку, карандаш, специальные сверла, которые Варя с тех пор хранила в коробочке, надеясь, что они еще когда-нибудь пригодятся. Прежде чем сделать дырки, муж рисовал на стене углы и линии, отходил в сторону, смотрел, звал ее, чтобы она оценила четкость геометрических фигур. Наконец дырки были сделаны, полки повешены. Каждый час Сергей задумчиво делал себе комплимент:
— Неплохо все-таки получилось.
Через две недели, когда они мирно пили чай на кухне с заглянувшими на огонек знакомыми, в комнате раздался неимоверный грохот — вместе с книгами свалилась на пол одна из полок. Надо же было Варе именно под нее пристроить коробку с чайным сервизом, подаренным на свадьбу, который она в кои-то веки вытащила, чтобы начать наконец им пользоваться. Оказалось, не судьба.
Но Варю все эти мелочи мало расстраивали. Сергей делал прекрасную карьеру, обеспечивал семью, и она всячески поощряла его стремление добиться в своей профессии высот. Его серьезное и дотошное отношение абсолютно ко всему Варю восхищало. Когда они, например, начинали искать Сергею солнечные очки, то объезжали пол-Москвы, сравнивая цены и модели. Бывало, что через пару месяцев, когда лето кончалось, очки все-таки покупались. Чаще — нет. Поэтому в целях экономии времени и нервов Варя предпочитала принимать многие решения в гордом одиночестве. В отличие от мужа она к бытовым заботам относилась гораздо легкомысленнее. И если ей требовалось что-то купить, то она делала это сразу, хотя потом нередко разочаровывалась в выборе. Но всегда точно знала: несколько дней, потраченных на поиски чего-либо, сделали бы этот предмет для нее ненавистным и ненужным.
До сих пор Варя была уверена, что Сергей ее любит, несмотря на его все сильнее портившийся с каждым днем характер. Но фраза о пластической операции заставила ее в этом усомниться.
С каменным лицом она вернулась в комнату и включила телевизор. Шла очередная серия фильма «Все мужики — сво…». Сергей, кинув взгляд на экран и поморщившись, изрек:
— Предназначение женщины в том, чтобы исполнять всякие капризы мужа. Носить кофе в постель. Слушаться во всем.
— А что она делать не должна? — поинтересовалась Варя с такой интонацией, чтобы Сергей понял: его «шутка» о необходимости хирургического вмешательства в ее организм была крайне неудачной.
— Изменять мужу и глушить водку.
Кажется, он пытался сейчас разрядить обстановку.
— А знаешь, чего не должен делать мужчина? — Варя убавила громкость телевизора.
— Ну?
— Указывать женщине на ее недостатки! Тем более если их нет! Тебя что, через столько лет перестал мой нос устраивать?! Или губы?! Или вообще вся я?!
— A-а, ты об этом… — Сергей выключил компьютер. — Не хочешь — не делай. Я просто предложил. — И он вышел из комнаты.
Просто предложил?! Да он ничего не говорит просто так! Варя вспомнила, как Сергей любил повторять, что главное в женщине — осанка, потом ноги, дальше — грудь и обаяние. Насчет осанки он упоминал специально для Жанны, которая одно время сильно сутулилась. Про грудь — это камешек в ее, Варин, огород. Если покопаться в памяти, то Сергей частенько подшучивал над ее и дочериными недостатками. Но раньше он делал это как-то добродушно, как мудрый отец, который видит несовершенства собственных детей, но все им заранее прощает. Сегодняшнее высказывание совсем не напоминало его прежние замечания.
Только вчера, когда Сергей уже спал, Варя легла рядом и долго всматривалась в мужа. Каждая его черточка была родной и принадлежала ей. Сергей беспокойно ворочался, что-то мучило его. Он поднял руку, потер лоб — как раз в том месте, где был шрам, пересекающий бровь. Лет пять назад он неудачно нырнул в Клязьму. Ему наложили шесть швов, попутно сбрив всю бровь. Это смотрелось смешно, и Варя шутила, что его слишком правильному лицу как раз не хватало какой-нибудь «изюминки». А Сергей именно тогда заметил, что у Вари очень красивые брови.
Такой близкий и родной, последнее время он словно заковался в броню, пробить которую не было никакой возможности. От его панциря отскакивали и слова и чувства. Даже «супружеские обязанности», к которым Сергей относился столь ревностно, теперь им не выполнялись. Когда же в последний раз они были близки? Месяц назад или больше?
Сон никак не приходил. Уже под утро Варя убедила себя, что проблемы с Сережиной работой не будут вечными, все так или иначе образуется, а значит, и их отношения наладятся. Нужно немножко потерпеть, быть самой сдержаннее и ласковее. Пусть Сережка чувствует, какой крепкий тыл у него дома. С этими убаюкивающими мыслями она наконец заснула.
Но после высказанных обидных слов стало трудно двигаться навстречу. А Варю совсем не устраивало одностороннее движение.
— Подойди сюда, — раздался из кухни зов, почти крик, равный по эмоциям объявлению чрезвычайного положения.
Варя даже вздрогнула. Что там стряслось? Прорвало трубу? Начался пожар?
Муж стоял у маленького кухонного телевизора с поднятым перед собой пальцем.
— Сломал? — бросилась к нему Варя.
— Почему такой слой пыли на экране? — Для убедительности Сергей провел по поверхности телевизора пальцем другой руки.
Да что это такое! Сегодня суббота, выходной, но у Вари как раз состоялась с утра хорошая сделка, она встречалась с клиентами, заключала договор, брала залог. Потом бегала в магазин, готовила ужин. У нее просто не было времени заняться уборкой! Она устала, в конце концов! А разве сидящий дома Сергей не мог взять тряпку и вытереть пыль не только на этом телевизоре, но и на остальных, которые он же и смотрит?
Этот демонстративно поднятый палец обидел больше всего! Да и кто бы делал замечания?! Человек за собой тарелку со стола не уберет! Ладно тарелку, так он же весь хлеб в доме превращает в сухари, потому что ему трудно сложить его в пакет!
— Раз ты такой чистюля, — Варя зачем-то открыла воду и стала споласкивать грязную чашку, — возьми тряпку и вытри! Меня для этого звать не обязательно!
Сергей от такой наглости просто застыл.
— Две бабы в доме, а я еще с тряпкой бегать должен?! Сама ничего не делаешь и из дочери лентяйку растишь! — И он громко хлопнул дверью.
О каких шагах навстречу может идти речь в такой обстановке?!
Оставшись на кухне и автоматически продолжая мыть посуду, Варя мысленно разговаривала с мужем и доказывала ему, что он окончательно распустился. Она делала это тактично и умно. Логично выстраивала доводы, находила аргументы и подбирала язвительные слова. Удивительно, как складно все получалось! Но только у Вари в голове. Стоило ей столкнуться с очередными Серегиными придирками, как она терялась, домашние заготовки почему-то не срабатывали, нужные фразы забывались, а на свет выскакивали совсем не те слова.
Варя взглянула на часы. Столько времени, а Жанны до сих пор нет дома. У Вари уже образовалась мозоль на языке от разговоров на тему учебы дочери. В прошлом году приходилось отгонять Жанну от письменного стола, чтобы она нормально высыпалась. В нынешнем ее письменный стол оставался девственно-чистым — ни учебников, ни конспектов. А ведь скоро сессия! Как она собирается ее сдавать?
Раздался звонок в дверь, и Варя подумала: что за манера, неужели трудно открыть замок своим ключом?
Но это была не Жанна. Соседка Ира пришла попросить денег в долг. Взяв тысячу, она еще долго топталась в коридоре, жалуясь на жизнь. Варя рассеянно слушала ее. Во-первых, ее мысли были заняты дочерью и мужем. Во-вторых, она не слишком симпатизировала Ире.
На этот раз соседка возмущалась поступком своего бывшего свекра, который только что вернулся из загранкомандировки и привез в подарок ее пятнадцатилетнему сыну «только шорты и футболку». Самой же Ире — да как он только посмел! — вручил мыло и шампунь, которые позаимствовал в гостинице. А ведь свекор руководил целым проектным институтом, где, кстати, Ира работала чертежницей. Раз в неделю она обязательно ходила к нему на прием, требуя то материальной помощи, то повышения зарплаты. Но в ответ получала лишь жалкие подачки!
Миловидное Ирино лицо выражало презрение к богатому свекру. Он совсем не думал о том, как живется бывшей невестке и внуку.
Варя вспомнила, что ведь внук был этому свекру неродным. А в невестках Ира ходила чуть больше года. Ее короткий второй брак распался так же быстро, как и начался. Кажется, и с первым мужем она прожила недолго. Но к нему Ира давно претензий не имела — он затерялся где-то на просторах родины, но алименты платил исправно.
Варя иногда думала, что первому мужу и его родителям повезло больше, чем семейству второго.
Несмотря на нехватку средств, Ира регулярно совершала крупные покупки — в виде новой мебели или дорогих шмоток. Так она приходила в себя после всевозможных историй с сыном, который не хотел учиться, зато попадался на воровстве и других неблаговидных поступках. Ира заминала скандалы с помощью свекра из проектного института, обладавшего какими-никакими связями.
— Слушай, — сказала Варя, — твой свекор и так тебе вечно помогает, ну что ты от него хочешь?
— Наверняка своей новой невестке он мыло из гостиницы не дарит! — обиделась на Варину непонятливость Ира.
Ее бывший второй муж недавно снова женился. Чувствовалось, что Ира готова была поведать Варе жуткие подробности из его новой жизни. Она вальяжно прислонилась к коридорной тумбочке, приготовившись к долгому повествованию.
Тумбу давно надо было выбросить. Именно она служила причиной зацепок на Вариных колготках. И сейчас Варя забеспокоилась, что соседка Ира испортит свой красивый васильковый костюм. Как ей, кстати, удается всегда так хорошо выглядеть? Поздний вечер, а она нарядная, со свежим макияжем на лице… Ире тридцать четыре года, а, посмотрев на нее, больше двадцати восьми и не дашь…
— Я так плохо себя чувствую, голова раскалывается, даже говорить трудно, еле стою на ногах, — вдохновенно соврала Варя, изобразив мученическую гримасу на лице.
— Это погода, — авторитетно заявила Ира. — Давление…
— Сейчас лекарство выпью и лягу. — Варя сделала шаг навстречу Ире, чтобы та наконец поняла: пора и честь знать.
— Наверное, я тогда пойду, — нерешительно сказала она.
Закрыв за ней дверь, Варя опять посмотрела на часы. Начало первого… Она взяла телефон и принялась разыскивать дочь.