Геннадий взял выходной. Он сидел в своей машине напротив закрытых ворот, выкрашенных в коричневый цвет и закрывающих от посторонних глаз небольшой серый дом с мансардой и балконом. Геннадий не был уверен, что поступает правильно, и потому нервничал. Пепельница наполнилась окурками, и он, открыв дверь, выбросил их прямо под колеса автомобиля. Обычно он так не поступал. Люба даже подсмеивалась над тем, что ее муж — невозможный аккуратист и ищет урну даже там, где ее априори не может быть. Но сейчас Гена отступил от своего правила: он боялся, что пропустит того, кого ждал, — ненавистного ему жениха дочери.
Вова жил дома. Это Геннадий знал точно. Вот только Вовино расписание определить было невозможно. Такой бездельник, как он, мог и сутками не вылезать из четырех стен. Он работал, как говорила Инна, у своего папаши. Но тот, видимо, ничего от сына не требовал, если позволял сыночку никуда не ходить.
Он бы, Геннадий, с такого отпрыска три шкуры содрал! Его Инка — девушка, а постоянно трудится. Она подрабатывала даже тогда, когда училась в институте: репетиторством, официанткой. А сейчас устроилась в престижный банк, в кредитный отдел, получает там семьсот долларов. Сама нашла это место, два месяца — во время испытательного срока — работала совершенно бесплатно. И ведь добилась, чтобы ее взяли. Инка вообще серьезная, целеустремленная. И надо же было ей связаться с таким козлом!
Геннадий даже не знал, что он скажет Вове. Но просто так проглотить обиду, нанесенную его дочери, не мог. Инка страдала. А его как отца ее переживания задевали вдвойне.
— Папа, — спросила она на днях, — а что может заставить мужчину жениться? Какой надо быть, чтобы он от тебя никуда не делся?
Геннадий испугался. Что-то очень не понравилось ему в этом вопросе.
— Ну, беременность, — неуверенно сказал он. — Или там любовь…
— Любовь, — засмеялась Инна. — Смешной ты, пап.
— Да? — обиделся Геннадий. — А ты сама как думаешь?
— Хитрость, шантаж. Или парень видит, что получит от будущей жены какую-то выгоду. Скажем, ее родители богаты или занимают влиятельные посты и могут сделать ему карьеру.
Раньше Инна не была столь циничной.
— Не хотел бы я, — сказал Геннадий, — чтобы меня заманивали в какие-нибудь сети и строили ловушки.
— А как ты на маме женился?
— Я в нее влюбился. У нее было такое темное платьице с белым воротничком, и она казалась… — он подбирал слово, — неземной.
Инна промолчала. Иногда она вдруг уходила в себя, словно отгораживаясь от собеседника.
Геннадий поерзал и предложил:
— Давай тебе тряпок новых купим. Хочешь?
— Хочу, — кивнула Инна.
И они поехали в «Мегу» — крупный московский торговый центр, где Геннадий часа четыре ходил с дочерью по бутикам, таская за ней пакеты с покупками. Он терпеть не мог подобные занятия. Более того, еще недавно его страшно раздражала в Инне ее манера одеваться — этот голый живот, немыслимые брюки, облезлые кофтенки, все какого-то грязного цвета… Он возмущался, а никто его не слушал. Но теперь, видя, что дочери доставляет удовольствие выбор подобного барахла, стоически терпел и оплачивал покупки без всяких комментариев. Потом они тут же перекусили и, оставив пакеты в машине, купили билеты в кино на американскую комедию. Инна ни разу за это время не вспомнила о Вове. Но Геннадий замечал, какими печальными вдруг становились ее глаза, как затуманивался взгляд. Ему хотелось схватить дочь в охапку, встряхнуть изо всех сил и привести в чувство. Неужели она не понимает, что найдет себе другого?!
Вова ему не нравился с самого начала. Была в нем какая-то неискренность. И еще — ощущение собственной значимости, ни на чем, впрочем, не основанное. Он вел себя так, словно был пупом земли. А все остальные — обслуживающим его персоналом…
Геннадий закурил очередную сигарету и вспомнил о том, что обещал Любе посмотреть дверь в Жениной квартире. Вечно супруга лезет туда, куда ее не просят. Если Варя потеряла ключи, то пусть ее муж и поможет с этим разобраться! У него же своих дел навалом. Почему его можно эксплуатировать по каждому поводу, а Сергея — нельзя? Странный тот все-таки мужик, некомпанейский. Сколько раз Геннадий приглашал его в баню! Они с ребятами выбираются хотя бы раз в месяц, и как это здорово — попариться, выпить пивка, потрепаться о том о сем в мужской компании. Но у Сергея каждый раз находились причины, чтобы не прийти. То ли слишком крутым себя считает, и такие чиновники средней руки, как Геннадий, ему не пара, то ли какие-то другие причины.
Варя, его жена, — другое дело. Она и душевная, и внешне симпатичная. Сколько лет они с Любашей знакомы? С пеленок, наверное, потому что их матери вместе работали, дружили, таскали везде дочерей за собой. Девчонки так привыкли друг к дружке, что стали как сестры, несмотря на четырехлетнюю разницу в возрасте.
Геннадий так задумался, что чуть не пропустил человека, вышедшего из калитки дома. Тот остановился, посмотрел на незнакомую машину, достал пачку сигарет… Повезло! Это был Вова собственной персоной. Его самодовольная физиономия не выражала никаких угрызений совести. Геннадий выскочил из машины и буквально в два прыжка очутился рядом. Тот не успел даже прикурить и, узнав в прытком мужчине, выросшем перед ним, несостоявшегося тестя, испуганно дернулся, выронив сигареты на землю.
— Ну что, Вова… — медленно произнес Геннадий. — Вот и встретились.
— Что вы хотите?! — судорожно выкрикнул парень.
— Тебя мало убить, такого урода… — Гена выругался матом. — Ты, кажется, до сих пор не попросил прощения у Инны? Тебе придется делать это всю жизнь! Или ты рассчитывал, что, как шкодливый кот, убежишь в кусты и ничего тебе за это не будет? Ты думал, что за Инну некому вступиться? Но у нее пока еще есть отец!
— Вы не понимаете! — взвизгнул Вова и попятился к калитке. — Я не хотел, меня на аркане тащили в загс. Инка слушать ничего не хотела… Я понял, что ее не люблю!
— А ты не мог, трусливый ублюдок, сообщить ей заранее о своем открытии?! — Геннадий развернулся и врезал кулаком Вове в челюсть.
Тот пошатнулся, схватился за скулу, сделал два шага назад.
— На помощь! — истошно завопил он. — Мама!
Геннадий почувствовал страшное облегчение. Должен остаться синяк. И Вова, покрываясь сначала синим, а потом желтым цветом, еще неделю будет помнить об их встрече.
— Не извинишься перед Инкой — получишь еще! — сказал Геннадий и пошел к машине.
Заводя свою «дэу», он заметил, как открылось окно мансарды и в него высунулась женщина. Наверное, Вовина мать, которую тот призывал на помощь.
«Поздно», — подумал Геннадий и вырулил с обочины.
Впервые за последнее время у него стало легко на сердце. Та тяжесть, что лежала огромным грузом и не давала спать, исчезла. Да, он всего лишь дал по морде этому хорьку, но зато почувствовал себя мужчиной, который способен постоять за своих женщин. Не хочешь — не женись, но зачем поступать столь подло, причинять такую боль? Надо было еще поставить вопрос о возмещении убытков, которые понесла их семья. Как он забыл об этом? Пусть бы Вова покрутился, узнал, как зарабатываются деньги, о которых он и не вспомнил, решив не являться на свадьбу.
Геннадий свернул на Дмитровку, в сторону Жениного дома. Так и быть, он посмотрит эту дверь. Люба потом в благодарность за исполненную просьбу станет ходить вокруг него кругами и восхищаться способностями мужа. Геннадий обожал такие моменты, жена не только становится ласковой, но и старается приготовить что-то особенное. Хотя… Геннадий хмыкнул, потому что вспомнил любимую шутку своего приятеля: если женщина думает, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, то она метит слишком высоко.
А ведь со всех сторон сегодня кричат о женской самостоятельности! Да ни одна из них не может прожить без мужика! Сколько мелочей вокруг, которые женщина просто не способна сделать, как бы она ни кичилась своей независимостью. Любаша с Инкой только слезы льют от обиды, а приструнить этого Вову силенок не хватает.
— Козел, — сплюнул Геннадий.
Он долго крутился, потому что никак не мог найти место для парковки. Двор был узким, совершенно не приспособленным для того, чтобы поставить автомобиль. Пришлось сделать это со стороны улицы.
Раньше Геннадий, бывая вместе с женой в гостях у Женьки, не обращал внимания на то, какая дверь у нее установлена. Сейчас ему хватило одного взгляда, чтобы понять: никаких особых проблем с ней не будет. Женщины! Внутри устроила дворец, а снаружи поставила дешевку из тонкого металла.
С чувством выполненного долга он пошел вниз по лестнице, пропустив женщину, идущую навстречу. И вдруг остановился, замер от знакомого звука, который обычно производил ключ, поворачиваясь в замочной скважине. Он поднял глаза и увидел, что женщина стоит у Женькиной двери.
— Минуточку! — крикнул Геннадий и взлетел через ступеньки наверх.
Женщина испуганно смотрела на него. Была она высокой, хорошо одетой, красивой и никак не напоминала налетчицу.
— Кто вы и откуда у вас ключ? — грозно спросил Геннадий.
— А вам какое дело? Кто вы такой? — Женщина оглянулась по сторонам, словно искала чьей-то помощи.
— Это моя квартира, — вылетело у Геннадия.
— Врете, — уверенно сказала женщина. — Это квартира моей подруги.
— Жени? — уточнил Геннадий.
— Вы ее знаете? — успокоилась женщина. — Наверное, ищете? Но она уже несколько лет живет в Германии. А я тут… присматриваю.
— Вон оно что, — присвистнул Геннадий и мысленно обругал бестолковую жену с ее столь же бестолковой подругой.
Хорош бы он был, если бы прямо сейчас приволок инструменты и принялся за работу. Объясняйся потом в милиции! И что бы подумала о нем эта женщина, подруга Женьки? Она и так, бедная, вся перепугалась — вырос над хрупкой женщиной здоровый бугай! Геннадий знал, какое впечатление производил он на людей своими ста двадцатью килограммами. Любаша смеялась, что они вместе смотрятся, как Карлсон с Дюймовочкой. Неправильно он все-таки ответил на вопрос дочери, почему выбрал в свое время именно ее мать. Конечно, воротничок сыграл свою роль. Но, главное, ему как каждому большому мужчине, нравились миниатюрные создания.
— Извините, что испугал вас. — Он чувствовал себя крайне неловко перед незнакомкой и хотел как-то реабилитироваться. — Может быть, я запишу ваш телефон?
— Зачем? — Собеседнице предложение не понравилось.
— Ну, — смутился Геннадий, — на всякий случай.
— Конечно. — Ее напряжение неожиданно прошло.
Женщина достала из сумочки ручку, оторвала от какого-то листка клочок бумаги, написала номер и протянула Геннадию:
— Пожалуйста.
Они обменялись улыбками, и Гена, быстро спустившись, пошел к машине.
…Люба, выслушав отчет мужа о прошедшем дне, долго выспрашивала подробности стычки с Вовой. Ее пугали последствия. Вдруг Вова подаст за избиение в суд? Или его ненормальные родители устроят свою охоту на Генку и отделают его так, что ни одна больница не примет? Почему он об этом не подумал? Почему не посоветовался с ней? Что за манера решать проблемы с помощью кулаков? Он ведь интеллигентный человек! Чиновник! Неужели до сих пор не научился работать с людьми? А если Вовина семейка начнет писать кляузы на Генкину работу? Вряд ли его похвалят за такую распущенность в быту!
Геннадия этот словесный поток жены просто выводил из себя. Подумаешь, слегка двинул парню в челюсть! Так ведь за дело! Надо совсем не иметь совести, чтобы после всего, что тот сотворил, еще качать какие-то права. Зачем Люба себя накручивает на пустом месте?
— Есть вещи, — жестко обрубил Геннадий, — по которым с женами не советуются.
Люба замерла. Она поняла, что несколько переборщила, и резко переменила тему.
— Выходит, — сказала она, — что Женька нам не доверяет. А мы тут суетимся… Что за запасные варианты с неизвестными подругами? Не ожидала от нее. Да и Варя хороша: ну потеряла ключ, скажи об этом Женьке — не съест же. Ладно, давай телефон. Передам Варе, пусть разбирается. А я умываю руки. Тебя вот заставила время тратить. — Она подошла к насупленному мужу и обняла его: — Ну и правильно, что показал Вове где раки зимуют. Зря я на тебя обрушилась. Не обижайся… Пусть знает…
— Ладно, — буркнул Геннадий. — Вечно ты на меня наезжаешь. Я уж привык.
— И что бы мы без тебя делали? — игриво защебетала Люба, поглаживая мужа по голове. — Герой ты наш!
— Мама!
В комнату вбежала Инна — взбудораженная, с трубкой в руке и мокрыми щеками.
— Папа! — добавила она, увидев отца. — Вова звонил! Он просил прощения! Сказал, что недостоин меня, что ему стыдно за его поступок, что он никогда не встретит никого лучше меня!
Геннадий торжествующе посмотрел на жену.
— Мне стало его так жалко, — захлебывалась словами Инна. — Ведь он на самом деле хороший человек, добрый. Просто слабохарактерный. Родители его совершенно задавили, с раннего детства шагу не мог ступить без их окриков. Что мне теперь делать? Он предлагает снять квартиру и жить вместе.
— С ума сошла?! — Геннадий, как пружина, вскочил со стула. — Пошли его подальше и забудь!
— Инна, два раза в одну реку не вступают, — поддержала мужа Люба.
— Глупости какие, — поморщилась Инна. — Вечно вы откуда-то свои заплесневелые мудрости вытаскиваете!
— Мы и сами, по-твоему, давно плесенью покрылись? — возмутился Геннадий.
— Я этого не говорила!
— А ты знаешь, — вступилась Люба, — что отец сегодня виделся с Вовой, дал ему по морде и потребовал, чтобы он перед тобой извинился?
— Правда? — Инна посмотрела на отца.
Геннадий кивнул, расправив плечи.
— Как ты мог? — медленно сказала Инна, уничтожая отца презрительным взглядом. — Ничего не сказав мне? Почему вы лезете в мои дела?! Это моя личная жизнь! Я сама в ней разберусь!
— Ничего себе! — повысила голос Люба. — Ты наша дочь, ты живешь с нами! Ты совершаешь ошибки. И нас это не касается?
— Я взрослый человек! И не хочу, чтобы отец бегал бить моих парней!
Геннадий опешил. Он ждал, что ему хотя бы скажут «спасибо». И уж никак не предполагал, что его дочь станет жалеть человека, который так с ней поступил. Да она окончательно потеряла девичью гордость! Кажется, Инна после всего, что было, даже не против жить с этим уродом?!
— Если ты снова будешь с ним встречаться — я больше не хочу тебя видеть! — вырвалось у него.
— Прекрасно! Я давно подозревала, что вам не нужна! И, если хотите знать, вы пугаете людей! Вова так мне и сказал…
— А мы что, похожи на монстров? — Люба еще не потеряла самообладания. — Сядь и послушай. Тебе сейчас тяжело, и мы это понимаем. Но не надо делать врагов из собственных родителей. Нам тоже нелегко. Подумай своей башкой, что ты тут несешь? Обижаешь отца, который за тебя же вступился. Прекрати свои истерики по поводу Вовы, если ты действительно взрослый человек. Он уже тебя предал однажды и теперь не остановится. Случится серьезная жизненная ситуация — опять в кусты спрячется.
Инна заплакала — громко, надрывно.
— У нас есть водка? — спросил Геннадий.
— Там, на кухне, — устало махнула рукой Люба и крикнула мужу вслед: — Только лучше возьми что-нибудь успокаивающее! Посадишь себе печень этой водкой!