Прошло лето 1959 года. Приближалось 10-летие со дня основания КНР. Руководство Китая решало первую круглую дату юбилея основания республики ответить по особому и основательно. Отметить ее следовало не только в торжественной обстановке с широкой демонстрацией трудящихся и новой техники на площади Тяньаньмэнь, с приглашением иностранных гостей, но и какой-нибудь политической акцией. Возникла идея реабилитировать часть так называемых «скрытых контрреволюционеров» и «правых элементов», репрессированных в прошлые (1953 – 1957) годы. К «правым» тогда отнесли многих членов КПК, интеллигенцию, лиц, занимавшиеся производственно-экономическими и культурно-воспитательными вопросами, среди них были выпускники школ, студенты, военнослужащие, преподаватели учебных заведений, кадровые работники, директора и инженеры заводов и фабрик. Рамки кампании и охват удара были безосновательно расширены, по словам Дэн Сяопина, «был допущен явный перегиб, удар оказался слишком тяжелым» [297]. Это же подтверждал позднее заведующий отделом пропаганды ЦК КПК в те годы Лу Динъи. «Рамки этой борьбы были неоправданно расширены, она затронула многих произвольно названных правыми, множеству интеллигентов были предъявлены несправедливые обвинения» [298].
Как-то летом 1959 года первый секретарь КПК провинции Цзянси Ян Шанкуй в разговоре, при встрече сначала с председателем КНР Лю Шаоци, а затем с председателем ЦК КПК Мао Цзэдуном, совершающим инспекцию по стране, предложил провести правительственную акцию по реабилитации и амнистии части осужденных лиц к юбилею КНР. Мао Цзэдуну сама идея понравилась и он 24 августа 1959 г. написал письмо Лю Шаоци, где говорилось: «Товарищ Шаоци! Относительно вопроса о снятии по всей стране ярлыка правый элемент по срокам и по группам с 450 тысяч правых элементов, о чем говорил секретарь КПК провинции Цзянси Ян Шанкуй, – это важный политический вопрос. Он сказал, что уже говорил с тобой по данной проблеме, и ты согласился, вернувшись в Пекин обсудить этот вопрос. Я считаю, что самое меньшее 70% правых элементов стремятся перевоспитываться. К примеру, в течение семи лет, начиная с сегодняшнего дня (либо за еще более длительный период времени) можно примерно с 10% правых элементов, стремящихся перевоспитываться, ежегодно снимать ярлык «правого» элемента. Прошу тебя поставить это на обсуждение в Постоянном Комитете (Политбюро – В.У.) и Секретариате ЦК КПК, затем издать соответствующие указания ЦК КПК. В период празднования десятой годовщины основания КНР, учитывая действительно изменившуюся обстановку, с первой партии перевоспитавшихся правых элементов, составляющих около 10% от 450 тысяч человек, можно снять ярлык «правого»…. Это будет играть большую роль, они смогут почувствовать реальную перспективу.
…Кроме того, я раздумываю, можно ли в период празднования десятилетия КНР амнистировать группу (но не проводить «большой амнистии»…) осужденных военных преступников и обычных уголовных преступников, совершивших преступления и действительно исправившихся? До празднования юбилея осталось всего лишь чуть более 30 дней, можно ли выполнить это дело? Успеем ли мы ясно разобраться с этим? Если не успеем к юбилейным дням, то можно сделать это осенью, однако, по-прежнему под маркой юбилея десятилетия КНР. Возможно ли это сделать – прошу тебя посоветоваться с заинтересованными товарищами. Я вернусь (из Ханчжоу в Пекин – В.У.) к концу месяца. Мао Цзэдун» [299].
Уже 7 сентября 1959 г. ЦК КПК направил во все парткомы провинций, городов центрального подчинения и автономных районов «Уведомление относительно обсуждения вопроса проведения особой амнистии преступников и снятия ярлыков с исправившихся правых элементов». 16 сентября последовало решение ЦК КПК и Госсовета КНР «По урегулированию вопроса с правыми элементами, которые действительно перевоспитались». (Данное решение было опубликовано в центральной партийной газете «Жэньминь жибао» 18 сентября 1959 года.). 17 сентября ЦК КПК направил новую директиву «Относительно снятия ярлыка «правого» элемента с лиц действительно раскаявшихся и исправившихся» [300].
14 сентября 1959 года от имени председателя ЦК партии в Постоянный комитет Всекитайского собрания народных представителей было направлено послание следующего содержания:
«В Постоянный комитет Всекитайского собрания народных представителей.
ЦК КПК вносит предложение Постоянному комитету ВСНП: в период празднования десятилетия основания Китайской Народной Республики провести особую амнистию группы действительно исправившихся военных преступников, контрреволюционеров и обычных уголовных преступников.
Социалистическая революция и социалистическое строительство в нашей стране уже одержали великие победы. Наша Родина процветает, производство и строительство бурно развиваются, жизнь народа день ото дня улучшается. Правительство народно-демократической диктатуры невиданно упрочилось и стало более сильным. Политическая сознательность народов всей страны и их степень организации невиданно повысились. Политико-экономическая обстановка в нашей стране прекрасна. Политика, проводимая партией и народным правительством в отношении контрреволюционных элементов и других преступников, широко сочетающая великодушие и наказание, трудовое перевоспитание и идеологическое воспитание, уже достигла великих успехов. Большая часть содержащихся под арестом преступников разного рода уже перестроилась в тои или иной степени, имеется немало людей уже действительно исправившихся. Основываясь на этом, Центральный Комитет КПК считает, что в период юбилея десятилетия основания КНР можно обнародовать документ об осуществлении особой амнистии группе уже действительно исправившихся военных преступников, а также контрреволюционеров и обычных уголовных преступников и провести данное мероприятие. Оно будет еще более способствовать превращению негативных факторов в позитивные, будет способствовать продолжению перестройки этих преступников и других, еще находящихся под стражей, будет играть важную воспитательную роль. Это будет способствовать тому, чтобы они почувствовали, что при нашем великом социалистическом строе они будут иметь перспективу только в случае их перевоспитания.
ЦК КПК предлагает Постоянному комитету ВСНП обсудить вышеуказанное предложение, а затем сделать соответствующее решение» [301].
Это предложение официально было опубликовано через четыре дня 18 сентября 1959 года в центральной партийной газете «Жэньминь жибао».
17 сентября 1959 г. на 9-ом заседании сессии ВСНП 2-го созыва было принято решение «Относительно особой реабилитации действительно исправившихся преступников», затем от имени председателя КНР Лю Шаоци было подписан «Приказ о проведении особой амнистии в Китайской Народной Республике», а ЦК КПК распространил директиву «Относительно особой амнистии преступников» [302].
4 декабря 1959 года последовало специальное решение суда об амнистии Пу И.: «На основании приказа о специальной амнистии председателя Китайской Народной Республики от 17 сентября 1959 года, – говорилось в нем, – суд рассмотрел дело военного преступника «Маньчжоу-Го» Айсин Цзяоло Пу И.
Военный преступник Айсин Цзяоло Пу И, мужского пола, 54 лет, по национальности маньчжур, из Пекина, на данный момент содержится под арестом уже 10 лет. В результате трудового и идеологического перевоспитания во время его содержания под арестом он показал себя как искренне перевоспитавшийся человек. В соответствии с решением Суда на основании Приказа о специальной амнистии он должен быть освобожден
Председатель Верховного народного суда КНР» [303].
Когда Пу И дослушал до конца решение о своем освобождении он разрыдался.
Итак, в конце 1959 г. Пу И был освобожден из тюрьмы для военных преступников в городе Фушуне.
Ранним холодным утром 9 декабря 1959 года поезд с бывшим императором, освобожденным из исправительной колонии находящейся на северо-востоке страны, подошел к Пекинскому железнодорожному вокзалу. Через 35 лет внук вдовствующей императрицы Цыси вновь появился в Пекине. Пу И хорошо знал «старый Пекин» с его Запретным городом, императорскими дворцами и парками, летней резиденцией Ихэюань, довольно часто их вспоминал, сейчас он приехал в новый Пекин, и он, глубоко вдыхая свежий столичный воздух, с удивлением рассматривал – какие же произошли изменения, пока он сидел на троне в Маньчжоу-Го и «странствовал» по тюрьмам.
На второй день после приезда в столицу его и шесть братьев и сестер повезли в органы общественной безопасности Пекина, чтобы уладить все формальности по его освобождению и проживанию в столице. Ему должны были сделать гражданский паспорт.
14 декабря он вместе с первой партией из 10 человек амнистированных приехал в правительственную резиденцию Чжуннаньхай для встречи с премьером Госсовета КНР Чжоу Эньлаем, где у них произошла беседа. Пу И рассказывал, что он «немножко нервничал при первой встрече с Чжоу Эньлаем». Премьер, коснувшись амнистии, сказал, что партия и народное правительство амнистировали бывшего императора, в не его преступления. «Вы были императором в конце династии Цин, за это вы не ответственны, – продолжал он, – но вы должны быть в ответе за свои деяния в период марионеточного Маньчжоу-Го».
Затем Чжоу Эньлай дал указание, чтобы им в течение ближайших двух месяцев устроили поездку по стране для знакомства с ситуацией в Китае и жизнью населения.
Временно его поселили в гостинице в восточной части города на Дундане.
Он посетил Чанчуньский автомобильный завод, построенный с помощью СССР. Завод выпускал грузовики «Освобождение». Он через год рассказывал советской журналистке, что своими глазами видел, как самоотверженно помогали китайским рабочим советские мастера и инженеры. Он посетил тогда также завод электроприборов, текстильные фабрики страны, машиностроительные заводы № 1 и № 2, нефтекомбинат.
Сразу же после китайского нового года «Чуньцзе» 16 февраля 1960 года через два месяца после их приезда в Пекин Пу И и других амнистированных вновь принял Чжоу Эньлай. Через несколько дней бывший император со специальным рекомендательным письмом «цзешао синь » уже был в западном районе столицы в Ботаническом саду Института ботаники академии наук Китая.
««Император» прибыл к нам на работу, для нас это большая честь!» – такими словами шутливо встретили ответственные работники Пу И в Ботаническом саду. – «Сейчас я обычный гражданин» – серьезно ответил пришедший и передал рекомендательное письмо. Затем его в общих словах ознакомили с обстановкой в Ботаническом саду, провели к общежитию, где он будет жить. В общежитии его поселили в восемнадцатиметровой комнате вместе с местным бухгалтером. Для Пу И в комнате были приготовлены все необходимые для него вещи, одновременно были подготовлены книги, которые он должен изучать, а также чернила и кисть для письма.
Первые дни в Ботаническом саду бывший император штудировал «Справочник по работе в ботаническом саду», подробно расспрашивал местных рабочих и специалистов, просил их обучать его. Мы знаем из его биографии, что опыта работы в саду у Пу И почти не было. Если не считать его интерес в детском возрасте к муравьям, бегавшим по огромному и старому кипарису в Запретном городе, которых он подкармливал крошками, к сверчкам и дождевым червям, которых он держал в древних фарфоровых чашках и чанах, и за которыми наблюдал в те годы.
Затем все полезные советы он записывал в свою записную книжку. Так он учился, овладевая навыками новой для него профессии. С этого времени он стал получать жалование по 60 юаней в месяц.
В последующие годы Пу И участвовал в «субботниках чистоты», трудился в теплице, изучал иглотерапию, иэрчжэньсю-терапию (это когда от всех болезней можно лечить уколами в определенной области ушной раковины, где находится до 2 тысяч специальных точек).
Он еще будучи императором Маньчжоу-Го интересовался китайской медициной. У него во дворце тогда было довольно много книг по китайской медицине, по изготовлению китайских лекарств. Он сам признавался, что он внимательно читал и изучал такой капитальный труд, как Энциклопедия «Бэнь цао гань му » (Энциклопедия трав, или Materia medica), составленную еще в эпоху Мин (1368-1644 гг.) Ли Шичжэнем, содержащий описание 1892 различных видов лекарственных средств. Этот известный труд стал эпохальным явлением в истории мировой фармакологии той эпохи. Позднее была найдена эта энциклопедия, где рукой Пу И красными чернилами поставлены кружочки у некоторых разделов [304], которые им просматривались и изучались. Он был знаком и с некоторыми другими классическими книгами по китайской медицине.
Известно, что основные теоретические концепции, на которых зиждется китайская медицина, сформировались, в общем, еще более двух тысячелетий назад. Богатейшие теоретические знания, накопленные древней медициной, были собраны китайцами в книге «Нэй цзин » («Внутреннем каноне») еще в доциньскую эпоху (до 221 г. до н.э.) В эпоху Хань (206 г. до н.э. – 222 г.н.э.) появилось ценнейшее и не утратившее своего значения во все последующие века руководство по клинической диагностике и терапии «Шан хань лунь » («Трактат о болезнях, вызванных охлаждением»), составленный Чжан Чжунцзином.
Когда он проходил перевоспитание в китайских тюрьмах и исправительных лагерях он также интересовался китайской медициной и брал уроки у врача китайской медицины, приходившего к ним в тюрьму.
В последнее время его очень занимала проблема: как лечить повышенное давление крови у человека электричеством.
Пу И активно участвовал в массовых движениях по посадке деревьев, озеленению родины и других.
Весной 1960 года, то есть через год после выхода из тюрьмы, в которой Пу И просидел 10 лет, с ним впервые встретилась в Пекине украинская журналистка Олеся Кравець. Встреча произошла в партбюро Академии наук, в присутствии нескольких сопровождавших, в том числе начальника отдела управления внешних сношений Академии наук КНР Чао Цин. Вот какое впечатление произвел на журналистку бывший император, которого не видели советские люди около 10 лет: «Он был сухощав и желтовато-смугл. Держался прямо. Овальной яйцевидной формы красивый череп. Подвижные уши, большие, с мясистыми мочками, что по китайским понятиям свидетельствуют о мудрости. Обыкновенное лицо такого респектабельного служащего, не лишенное известной доли обаяния, но уже лишенное свежести. Большегубый рот с крепкими зубами, такими и чистыми, что казалось, их было у него много больше положенной нормы, и такими красивыми, что все время хотелось смотреть на них.
Глаза агатово-черные скрывались за витринно-толстыми и обширными стеклами очков. Тронутые сединой жесткие редковатые волосы – «пена на море после урагана», как поэтично называют седину в Китае, – расчесаны были на косой пробор по «осенней прическе»…
Одежда скромная – все тот же стандартный, характерный для нынешнего Китая, синий костюм, измятый неопрятной бедностью. Правда, ткань не хлопчатобумажная, а шерстяная.
Единственное, что нарушало общий типично-стандартный вид Пу И, так это его старинного покроя бархатные черные туфли на многослойной войлочной подошве, с обстоятельными круглыми носками, глубокие и удобные. Такие, как носили в старину. В наши дни можно увидеть такую обувь чаще всего на старых картинах или на сцене…» [305].
Пу И говорил глуховатым, осипшим голосом, много курил, затягиваясь, видно было что он волновался. Он сразу же изъявил желание сделать официальное заявление, поблагодарив Советский Союз за бескорыстную помощь. «СССР большой друг Китая, – заявил Пу И, – я понял это, когда путешествовал по стране и видел работу советских мастеров и инженеров на предприятиях Китая» [306].
С марта 1960 г., когда Пу И стал работать в Ботаническом саду Академии наук Китая, он стал получать жалование по 60 юаней в месяц. Его младшая сестра работала в ресторане, имела троих детей и получала в два раза меньше брата – всего 30 юаней в месяц. Пу И рассказывал, что он «немножко нервничал при первой встрече с Чжоу Эньлаем». Премьер при встрече, коснувшись амнистии, сказал, что партия и народное правительство амнистировали бывшего императора, а не его преступления. «Вы были императором в конце династии Цин, за это вы не ответственны, – продолжал он, – но вы должны быть в ответе за свои деяния в период марионеточного Маньчжоу-Го». В том же 60-м году он начал изучать трехтомник статей Мао Цзэдуна, планировал, когда совсем перевоспитается начать писать книгу «Первая половина моей жизни». Но для этого, как он подчеркнул в беседе с советской журналисткой, он должен стать «красным не только снаружи, но и внутри». На просьбу Олеси Кравец написать несколько слов о его дальнейших намерениях и устремлениях, Пу И авторучкой написал:
«Есть компартия Китая, только благодаря ей был создан народный новый Китай, народ стал свободен, и Китай достиг невиданных ранее славы, силы и благополучия.
Перед Китаем, строящим социализм, открылись перспективы коммунистического строительства.
Одновременно только тогда, когда появилась компартия Китая, только тогда в отношении преступников начали применять методы перевоспитания. Вот я, например. Меня, в прошлом «черта», сделали человеком.
Моя жизнь дана мне компартией. Мое лицо дано мне компартией. Я всю свою жизнь буду следовать за компартией. И, взяв за образец жизнь Мао Цзэдуна, буду непрерывно учиться и самопреобразовываться. Я буду бороться за то, чтобы быть и специалистом, и красным. Все это для нашей социалистической родины, для блага народа. Все это для того, чтобы искупить свои прошлые преступления. Такова моя воля. Такова моя твердая решимость на пути в будущее.
17 марта 1960 года, Пекин» [307].
Мы видим, что в этой небольшой записке нашли отражение почти все лозунги КПК тех лет, слышим слова и штампы, которые автоматически произносили китайцы, иногда даже не задумываясь, что они говорят, хотя думали они часто по иному.
Примерно в это же время он начал писать свою «автобиографию». Годом позже, уже будучи сотрудником Комитета по изучению исторических материалов при Народном Политическом Консультативном совете Китая (НПКСК) Пу И всецело занялся своей книгой. В апреле 1962 года он оказался уже депутатом НПКСК. Бывший император активно и с большим удовольствием посещал официальные приемы и банкеты, раздавал направо и налево многочисленные интервью китайским и иностранным корреспондентам, появлявшиеся сразу же на страницах печатных изданий, бойко высказывался по различным международным проблемам.
10 июня 1961 года Чжоу Эньлай в Госсовете устроил прием, на который пригласил Пу И и его ближайших родственников. На приеме, который длился около пяти часов, были также приехавшая из Японии жена Пу Цзе и ее младшая дочь Ху Шэн, их сопровождали мать Сага Хисако и младшая сестра жены Митида Котоко. На встрече присутствовали также маньчжуры – известный писатель Лао Шэ (1899-1966), автор таких знаменитых литературных произведений переведенных на многие языки мира, включая русский, как «Рикша», «Записки о Кошачьем городе», «Под пурпурными стягами», пьес «Лунсюйгоу», «Чайная» и других, погибший в первые дни «культурной революции». Его жена – известный современный художник, супруга известного артиста пекинской оперы Чэн Яньцю (1904-1958). Чжоу Эньлай выступая перед собравшимися, отметил, что среди присутствующих имеется бывшие император и придворная аристократия, сейчас они все живут на равных правах, как и мы. Пу И в Пекинском ботаническом саду изучает тропические растения, а также добровольно участвует в труде. Его брат Пу Цзе изучает садоводство в парке Цзиншань. Их третья сестра – член районного комитета НПКСК Дунчэн, пятая сестра совершенно самостоятельно выучилась на бухгалтера, шестая сестра хороший каллиграф и художник, седьмая – герой труда, отличный преподаватель начальной школы. Кто скажет вам сейчас, когда вы идете по улице – что это бывшие император, аристократия, бюрократы. Сегодня вы все изменились, превратились в рабочих, служащих, преподавателей, все служите народу [308].
Далее Чжоу Эньлай подчеркнул, что только после основания КНР народ всего Китая стал равноправным, сюда же включается и бывший император, который перевоспитался, в других странах такого не могло бы быть. Прошу всех вспомнить, в какой стране мира, после того как свергли феодальный строй и создали республику бывший император мог продолжать жить, да еще занять свое равноправное со всеми место в обществе? Здесь Пу И вставил, что такого дела во всемирной истории еще не было. Родня Пу Цзе поблагодарила премьера Чжоу Эньлая за помощь, оказанную им в том, чтобы они смогли приехать в Китай повидаться с родственниками. Чжоу Эньлай ответил, что это не помощь одного конкретного человека, а это политика нашей страны [309].
К 1964 году «автобиография» Пу И была закончена и в марте этого года она впервые была издана в Пекине под названием «Первая половина моей жизни». Книга представляла собой коллективный труд безымянной группы высококвалифицированных специалистов-историков, привлеченных в помощь «автору». Как считает российский старейший китаевед академик С.Л.Тихвинский «по богатству содержащегося в ней фактического материала, что само по себе требовало проведения специальных исследований, по характеру изложения и своему литературному стилю, эта книга явно выходит за пределы интеллектуального уровня, эрудиции и литературных способностей Пу И» [310]. Это же подтверждали многие зарубежные историки в своих рецензиях на данную книгу [311]. Да и сам «автор» открыто признавал это. «Учреждение, в котором я работал, – писал он, – создало для меня массу удобств, предоставив мне, в частности, множество ценных исторических материалов. Благодаря помощи многих незнакомых мне друзей я смог получить ряд ценных сведений из библиотек и архивов, а также пользоваться материалами, специально найденными для меня. Некоторые из них были слово в слово переписаны из редчайших источников людьми, которых я никогда не видел. Уточнить и проверить многие факты и сведения помогли мне работники издательств» [312].
Об интересе, проявленном к необычной книге населением коммунистического Китая говорит ее многократное переиздание и большие тиражи, причем размеры тиражей шли по нарастающей степени: первое издание – март 1964 год – тираж 34,5 тыс.; второй тираж – ноябрь 1964 г. – 30 тыс.; третий четвертый и пятый тираж – 1966 г. – 50 тыс. (правда, часть тиража в связи с началом «культурной революции» так и не поступила в продажу). Далее, сразу же через год после окончания «культурной революции» в 1977 г. – рекордный тираж 70 тыс.; ноябрь 1978 г. – 50 тыс.; декабрь 1979 г. – 220 тыс.; октябрь 1981 г. –320 тыс.; декабрь 1982 – 380 тыс.; август 1983 г. – 150 тыс.; октябрь 1983 г. – 1,2тыс. Всего же, по далеко неполным данным, только к 1987 году общее количество изданных в Китае книг Пу И «Первая половина моей жизни» достигло астрономической цифры – один миллион 700 тыс. экземпляров [313]. Пожалуй с его книгой могли сравниться только красные «Цитатники» («Мао чжуси юлу ») Мао Цзэдуна, его избранные произведения и «три» и «пять» самых популярных статей, изданных за время «культурной революции» (1966-1976 гг.), тираж которых достигал астрономической цифры – более 5 млрд. экземпляров.
Книга Пу И и он сам, как неординарный автор – бывший император, стали широко известны за рубежом. После выхода книги на имя автора из-за рубежа в отдельные месяцы приходило до нескольких десятков писем. Писали на английском, немецком, французском, испанском языках, просили прислать автограф, фотографию автора, разрешение снять о нем фильм. Многие корреспонденты, литературные деятели, приехавшие в Китай иностранные гости, руководители отдельных стран, работники суда и прокуратуры изъявляли желание встретиться и сфотографироваться с автором.
Книга получила неплохой отзыв у премьера Чжоу Эньлая. Как-то он сказал, что книга «Первая половина моей жизни» – хорошая книга. В партийной газете появилась специальная статья «Решительно следовать по пути, тесно связанному с рабочими, крестьянами и солдатами», где автор процитировал слова Чжоу Эньлая «Пу И вернулся из Советского Союза 16 лет назад, он написал одну книгу, там очень горестные переживания. Мы переделали последнего императора, это беспримерное достижение в мире» [314]. Вообще Пу И, судя по всему, хорошо относился к премьеру Чжоу Эньлаю.
«Но наш премьер очень прост с людьми, – вспоминал Пу И его встречи с Чжоу Эньлаем. – Вместе с ним чувствуешь легкость и радость на душе, как будто ты пришел в счастливую семью».
По приглашению заведующего комитета по делам китайских эмигрантов Госсовета Ляо Чэнчжи, возглавлявшего также Китайский комитет в защиту мира, Пу И был приглашен для участия в мероприятиях иностранного клуба в Пекине. Однажды там Пу И встретился с известным американским корреспондентом Эдгаром Сноу. «О, император прибыл, – пошутил он. – Я должен перед вами сделать коутоу (коутоу – «бить челом», простереться ниц – церемониальный поклон на приеме у китайского императора в старом Китае. Во время аудиенции у Сына Неба китайский или иностранный подданный должен быть трижды стать на колени и при этом трижды поклониться до земли – В.У .)». – «Тот император, который совершал преступления, уже в истории, он скончался. Сейчас перед вами стоит не он, а гражданин Пу И»,– последовал ответ. – «Я вижу, что вы сейчас неплохо выглядите!»,– продолжал Э.Сноу, окинув Пу И оценивающим взглядом. – «Вы говорите верно. Несколько десятилетий императорской жизни сделали меня крайне испорченным. В то время я был похож на кисейную барышню, когда я шел, то не должно было быть даже легкого движения ветерка, иначе в любое время „его высочество могло отойти в мир иной“. Сейчас все далеко не так, я могу целый день ходить, трудиться и ни чуточки не чувствую усталости. Действительно, чем дальше, тем я становлюсь моложе!» [315], – закончил Пу И.
В книге Эдгара Сноу “Красный Китай сегодня” (“Red China today. The Other Side of the River”) мы не найдем этого абзаца, но там имеется несколько иной: ”Мои преступления привели к смерти миллионы людей. Я должен был за это умереть. Но вместо этого я получил шанс раскаяться в содеянном и участвовать в строительстве социализма. Я вполне счастлив своей работой и впервые в своей жизни доволен тем, что я приношу пользу” [316]. – “Сейчас вы поддерживаете социализм? – спросил Эдгар Сноу – Да, конечно!, – сказал он. – “Социализм – это хорошо“. – Затем он предложил тост за дружбу между китайским и американским народами!” [317]. Тогда же Пу И рассказал Э.Сноу, что он работает в ботаническом саду академии наук Китая и специализируется там по тропическим цветам.
В Америке книга Пу И «Первая половина моей жизни», но под другим названием «Последний маньчжур» [318], была переведена и издана в 1967 году, в год смерти императора, затем она несколько раз переиздавалась.
Несколько раз вспоминал о Пу И и Мао Цздун. Это было связано с политикой перевоспитания преступников с помощью трудового воспитания, проводившейся в 50– начале 60-х годов в Китае на различных подведомственных министерству внутренних дел предприятиях.. Мао Цзэдун считал, что «человека можно перевоспитать только в том случае, если политический курс и методы верны» [319]. «В определенных условиях, после того как противник сложил оружие и капитулировал, абсолютное большинство наших врагов может перевоспитаться, но для этого нужны хороший политический курс и хорошие методы, – считал он, – нужно, чтобы они перевоспитывались сознательно, нельзя полагаться только на насилие и подавление» [320]. Министр общественной безопасности Се Фучжи уверял Мао Цзэдуна, что «работа по перевоспитанию японских и китайских военных преступников ведется довольно хорошо, после их освобождения абсолютное большинство, за небольшим исключением, проявило себя хорошо» [321].
Однажды Мао Цзэдуну стали известно, что в работе по перевоспитанию преступников имеются серьезные проблемы. Так, в феврале 1964 г. Мао Цзэдун заявил: «Недавно два кадровых работника, которые были направлены в низовые организации, побывали у меня и рассказали, что идейно-политическая работа на химическом заводе 5-го отдела Пекинского управления общественной безопасности ведется не творчески, что (идейный) уровень руководителей там невысок. По их словам, одному преступнику, после того как с ним была проведена воспитательная работа и он чистосердечно признался во всем, в чем его обвиняли, увеличили срок заключения. Если действительно с ним так поступили, то это должно вызвать тревогу: не признался чистосердечно – можешь выйти из тюрьмы пораньше, признался чистосердечно – тебе добавляют срок заключения. Если это факт соответствует действительности, то это просто удивительно. Когда человек чистосердечно признается, нужно быть к нему более снисходительным. Он же не обманывает тебя – значит, надо быть к нему более снисходительным! Чтобы проверить, имел ли место упомянутый факт, этот завод могут посетить товарищ Се Фучжи (министр общественной безопасности – В.У.) или Сюй Цзыжун. Такие предприятия имеют большое значение, и нужно, чтобы ими руководили люди с более высоким уровнем знаний» [322].
Мао Цзэдун считал, что некоторые чиновники уделяют внимание лишь производству продукции на подведомственных им предприятиях, где трудились заключенные, а не перевоспитанию людей, что у них невысок политический уровень. «Нельзя считать преступников объектом принудительного труда и без конца подавлять их, – заявил он в апреле 1964 года. Следует вплотную взяться за идейно-политическую работу, на первом месте должна быть идеологическая работа, и если ее делать хорошо, то это не только не помешает производству, а наоборот, будет его стимулировать» [323].
Мао Цзэдун даже пытался учить и передавать свой «опыт» по перевоспитанию иностранным гостям, посещавшим Китай. Так, 8 августа 1965 г. он поучал работников просвещения Гвинеи, генерального прокурора этой африканской страны и его супругу: «Людей, совершивших преступления, надо воспитывать. Выучить можно даже животных! Вола можно приучить пахать, коня можно приучить пахать и участвовать в военных действиях. Почему же нельзя научить человека добиваться прогресса? – рассуждал он перед гостями. – Вопрос здесь упирается в курс и политику. Какую политику проводить: политику воспитания людей или политику полного пренебрежения ими? Какой метод применять: метод оказания им помощи или метод их подавления? Постепенно, не спеша, через год, два, восемь, десять лет абсолютное большинство из них может измениться в лучшую сторону, и в это надо верить. Если кто-нибудь в это не верит, можно провести эксперименты и в будущем утверждать это в законодательном порядке, записать это и в гражданском кодексе, и в уголовном кодексе.
Чтобы из преступника сделать человека, надо хоть немного ему верить, помогать. Конечно, его нужно и критиковать. Например, на предприятиях трудового перевоспитания, в госхозах трудового перевоспитания нельзя на первое место ставить производство, на первом месте должно быть политическое перевоспитание, работа с людьми, надо воспитывать людей в политическом отношении, развивать их активность. Если на предприятиях трудового перевоспитания перевоспитание проводится хорошо, то и производство там будет идти лучше» [324]. Уже через год, как мы знаем из новейшей истории Китая, Мао Цзэдун попытался «перевоспитать» все китайское общество с помощью пресловутой кампании «культурной революции». Что из этого получилось хорошо известно не только в Китае, но и во всем мире.
Несколько раз в 1964 году Мао Цзэдун затрагивал вопрос, связанный с перевоспитанием Пу И. Так, 23 июня 1964 года в одной из бесед он заявил: «…Даже и тех, кто боролся против нас, – генералов гоминьдана, взятых нами в плен, – даже их можно заставить перемениться. Когда они прошли перевоспитании, они уже не были так сильно настроены против нас. Кроме того, есть еще император маньчжурской династии, с ним дело обстоит точно так же. Сейчас он работает в Народном Политическом Консультативном Совете над литературными и историческими материалами. Теперь он на свободе и может бегать куда хочет. … Прежде, когда он был императором, он не отваживался бегать, куда ему хотелось, тогда он боялся, что народ выступит против него, а также побаивался уронить свое достоинство. …Отсюда следует, что человека можно перевоспитать. Но не нужно применять насилие, нужно побудить его, чтобы он сам очнулся, нельзя пускать в ход принуждение и нажим. Американцы говорят, что мы занимаемся «промыванием мозгов». Как можно промывать мозги, я и до сих пор не знаю…» [325].
Как-то в августе 1964 г. Мао Цзэдун, рассуждая о методах перевоспитания, заявил, что «молодых людей, совершивших преступные ошибки, не следует исключать» из партии и комсомола, выгонять с работы. «Исключение наносит им вред, наносит вред также и становлению их личности, – утверждал Мао Цзэдун. –. Такой человек как Пу И тоже перевоспитывается. Некоторые молодые люди: члены КПК, китайского комсомола видимо еще недостаточно перевоспитались? Исключение – это слишком упрощенный метод» [326].
Дэн Сяпин. Избранное (1975-1982). Пекин.1985. С.307 (на рус. яз.)
Гуанмин жибао от 7 мая 1986 г.
Цзянго илай Мао Цзэдун вэньгао (Рукописи Мао Цзэдуна начиная с основания КНР) Том.8 (Январь 1959– декабрь 1959). Пекин,1993. С.475-476.
Там же. С.478.
Там же. С. 476-477; From Emperor to Citizen – The Autobiography of Aisin-Gioro Pu Yi. Peking, 1961. Volume Two. P.466-467.
Рукописи Мао Цзэдуна, начиная с основания КНР. С.478.
FromEmperortoCitizen. С.472.
Ван Цинсян. Вэй дигун нэйму (За кулисами дворца императора марионеточного режима Маньчжоу-Го). Чанчунь. 1987. С.169-170.
Олеся Кравець. Аудиенция у императора. – Радуга. Киев. 1969.№ 9.С.93.
Там же. С.94.
Там же. С.112.
Лин Бин. Ук. соч. С.252.
Там же. С.253.
Первая половина моей жизни. Воспоминания Пу И – последнего императора Китая. М.1968. С.11.
HenryMcAleavy,FromEmperortoCitizen.BookReview. –TheChinaQuarterly,N 27, 1966.P.180-182.
См. Айсинь Гиоро Пу И. Воды цянь бань шэн. Пекин. 1964.
Цзя Инхуа. Модай хуанди дэ хоубаньшэн (Вторая половина жизни последнего императора). Пекин. 1989. С.374.
Ван Цинсян. Ук. соч. С.98.
Ван Цинсян. Ук. соч. С.80-81.
EdgarSnow.Red China today. The Other Side of the River. New York. 1970. Р.70.
EdgarSnow.RedChinatoday. Р.71
PuYi.TheLastManchu.NewYork. 1967.
Выступления Мао Цзэдуна, ранее не публиковавшиеся в китайской печати. М. Прогресс. 1976.С. 4
Выступления Мао Цзэдуна, ранее не публиковавшиеся в китайской печати. С.5.
Там же. С.5.
Выступления Мао Цзэдуна, ранее не публиковавшиеся в китайской печати. С.3.
Выступления Мао Цзэдуна, ранее не публиковавшиеся в китайской печати. С.3-4.
Там же. С.7.
Выступления и статьи Мао Цзэдуна разных лет, ранее не публиковавшиеся в печати. Сборник. Выпуск шестой. М.1976. С.169.
Ван Цинсян. Ук. соч. С. 99.