Один сигаретный магнат из туманного Альбиона решил развернуть свой бизнес в Украине. Изучил обстановку, создал совместное предприятие, набрал и обучил персонал, и дело пошло.
Только персонал был какой-то странный, «неликвидный»: лимитчики, безработные с заводов, студенты и неприкаянные молодые специалисты. Совет директоров состоял из водителя, который возил когда-то магната да чем-то ему приглянулся, какого-то мальчика, которого судьба облагодетельствовала, и двадцатилетней бизнес-леди.
Персонал был помещен в белоснежный сверкающий офис, оснащенный первоклассной техникой и новейшим оборудованием. Раз в день все получали бесплатный обед, раз в месяц зарплату в валюте, раз в квартал — ночь развлечений в ресторане. Казалось бы, живи и радуйся, но персонал не был счастлив.
Тогда магнат ввел новую штатную единицу — Счастье. Пусть наймут человека, который найдет и устранит причину всеобщего несчастья. И тогда персонал не будет ни на что отвлекаться, а посвятит себя главной цели — процветанию табачной империи.
Ответственность за подбор Счастья была возложена на директора по качеству — Веру. Вера была женой того самого мальчика, которого облагодетельствовали судьба и магнат, посадив в директорское кресло, дав персональный автомобиль и сотовый телефон. Трудно было поверить во все сразу, поэтому мальчик не расставался с сотовым телефоном и женой Верой, которые придавали ему важность и значимость.
Вера была хороша собой: высокая, стройная, длинноволосая фея с правильными чертами лица и светскими манерами. Природа явно не поскупилась. Однако общаться с ней было неинтересно, ибо не хватало в ней соли, сахара, перца и изюминки, а потому была она пресной и «невкусной». Но она была умной женщиной и потому окружила себя приживалками, которые не только проигрывали рядом с ней, но были обязаны, зависимы и благодарны. Она была королевой, у нее было королевство, подданные и король с сотовым телефоном.
Альке приснился сон, будто она удочерила девочку-сироту. Ребенок был очень красивым, она даже успела его полюбить, но в конце сна малышка пропала. Девочка — это диво. «Значит, случится что-то удивительное», — подумала Аля. Она верила в сны, и на тумбочке около кровати всегда лежал сонник. Сны ей снились цветные, музыкальные и многосерийные. Обычно они сбывались. «Интересно, что за диво меня ждет?»
Зазвонил телефон. Звонила подруга. Она звонила, как правило, вовремя, как обычно, с предложением и, как всегда, в масть. Она работала во всех местах одновременно, владела всей информацией сразу и всегда что-то предлагала. На этот раз подруга торжественно сообщила, что на какой-то суперфирме есть вакансия Счастья и она эту вакансию «забила» для Али. Собеседование сегодня, подробности — позже. «Это диво так диво».
Выбор подруги не был случаен. Пифагор сказал когда-то, что жизнь подобна игрищам: иные приходят на них состязаться, иные торговать, а самые счастливые — смотреть. Аля относилась к последним. Она была зрителем и обожала наблюдать жгучие жизненные импровизации из первого ряда. И, как положено хорошему зрителю, смеялась, где было смешно, плакала, где было грустно. А люди, как актеры перед благодарной публикой, разыгрывали перед ней свои житейские комедии или трагедии. И если кому-то надо было состязаться и самоутверждаться, торговать и добывать, то ей все падало с потолка просто так, надо было лишь вовремя поймать.
«Бог — мужчина и он меня любит!» — повторяла Аля, и все ей верили. Хотя последнее время похвастаться ей было особенно нечем. Бог, видимо, от большой любви забрал у нее мужа, оставив с двумя детьми. Поэтому, несмотря на счастливый характер, она нуждалась в деньгах и, следовательно, в работе. «Интересно, кого надо осчастливить?»
Собеседование проводила Вера. Аля ей понравилась, она не составит конкуренции. «Если в течение двух недель она не «впишется в правила», мы просто не подпишем контракт, ведь счастье — такой продукт, которого не видно». Вера дала добро на работу, ознакомила с распорядком дня и правилами поведения.
— Мы начинаем в девять часов, с часу до двух обед, с шести до семи развозка. Каждый день каждый рядовой сотрудник пишет план сражения.
— А мы что, с кем-то воюем?
— С конкурентами.
— А я с кем буду воевать?
— А ты будешь сражаться за счастье сотрудников фирмы. Отделы у нас называются дивизионами. Сотрудники между собой не общаются, только через секретаря. Она наберет нужный текст на компьютере и положит в ящик к абоненту. Туда же поступают все указания от руководства. Каждый сотрудник должен изучать «Polisy letters», так называемые политические письма, составленные нашим руководством. Там указаны все цели и задачи фирмы. Потом придется сдать экзамен, не сдавший на работу не принимается.
— А что это за политические письма, и почему их надо учить?
— Руководитель компании — англичанин, он основал эту фирму с нуля, превратив за несколько лет в империю с огромными доходами. Наша цель — стать самой крупной компанией в Украине, — торжественно закончила Вера.
— А ты чем занимаешься? — робко спросила Аля.
— Я — созидаю.
«Где-то я уже все это слышала», — подумала Аля, но не стала уточнять, где и когда. Завтра она придет в эту сверкающую фирму и будет там Счастьем. Не менеджером, не командиром дивизиона, а Счастьем! Интересно, сколько стоит Счастье?
На следующий день в восемь тридцать Аля уже сидела за своим столом в огромном помещении, где таких столов было штук тридцать. На каждом из них стояли компьютер, ящик для писем, канцелярские принадлежности, перед каждым был мягкий крутящийся стул. Белые обои, ковровые покрытия, золотистые выключатели, легкие жалюзи — все было новое, чистое, импортное. Кто же работает на всем этом оборудовании? Какие они, ее новые коллеги, которых предстоит осчастливить. А собственно, почему они несчастны, работать в таком месте уже счастье, а зарплата — просто мечта. Чего им не хватает?
А между тем сотрудники пятого дивизиона собирались. Они были совершенно обыкновенные, такие же, как сотни людей на улице. Они сдержанно здоровались, садились на свои места, включали компьютеры и начинали работать. Никто ни на кого не обращал внимания, каждый знал «план битвы» на сегодня и дерзал. Работали машины, звонили телефоны, шуршали бумаги, пятый дивизион был в действии.
Аля должна была для начала познакомиться с персоналом. Но как? Все так заняты! Начать решила с бумаг. Взяла в отделе кадров краткие сведения обо всех и начала свой обход по дивизиону. Самая крайняя у двери сидела бухгалтер, миловидная женщина средних лет. Аля уже знала, что она одинока и все свое время посвящает работе. Поэтому больше других успевает и соответственно получает.
— Здравствуйте, меня зовут Аля, я буду работать у вас Счастьем. Если у вас есть какие-либо проблемы, поделитесь со мной, может, я смогу вам помочь, — сказала одна женщина другой. Они смотрели друг на друга. Две соотечественницы, работающие на иностранного хозяина. Одна должна была помогать другой, потому что это входило в ее служебные обязанности. А вторая могла излить свою душу и поплакаться в жилетку прямо на рабочем месте, потому что иностранному хозяину нужны полноценные сотрудники, не обремененные проблемами. Но загадочная славянская душа не умеет исповедоваться по расписанию и за казенный счет. Они обе понимали абсурдность ситуации, поэтому диалог не состоялся.
— Все хорошо, только вот много курят в помещении, вечером хоть топор вешай, — с улыбкой сказала бухгалтер.
Аля пересела к ее соседке, которая сосредоточенно выписывала какие-то накладные. Девушке было лет двадцать пять, она была некрасива, очень плохо одета и настолько не вписывалась в этот сверкающий западный интерьер, что Аля даже засомневалась, действительно ли она работает здесь. После того как Аля представилась Счастьем и спросила о проблемах, девушка подняла на нее испуганные глаза. Без особой охоты она рассказала, что работала на заводе, долгое время не получала зарплату и очень нуждалась. Теперь у нее есть работа и единственная ее мечта — не потерять ее.
Разговор закончился, не успев начаться. Аля решила немного передохнуть и набраться сил для нового рывка, но тут в помещение вошел мужчина, увидел ее и стремительно пошел навстречу:
— Здравствуйте! Вы не хотите меня осчастливить?
Женщине нужно всего лишь тридцать секунд, чтобы решить, будет у нее с мужчиной что-нибудь или нет. Мужчина ей не понравился, но, отдавая дань этикету, она улыбнулась и сказала:
— Смотря что вы подразумеваете под этим «осчастливить»?
— Вы прекрасно знаете что. Я за ценой не постою.
«Я столько не выпью», — хотела сказать Аля, но не успела. Она поймала на себе взгляд Веры. Та смотрела на нее в упор, силясь что-то найти.
Алю можно было охарактеризовать двумя словами: в меру и достаточно. Она была одновременно раскрепощенной и сдержанной, в меру недоступной и достаточно соблазнительной. Люди относились к ней двояко: она либо очень нравилась, либо очень не нравилась. Одни видели в ней лишь достоинства и были в восторге от общения с ней, другие же замечали только недостатки и не понимали, что в ней такого.
Вера относилась теперь ко второй категории. Единственное, что ей нравилось в Але, что она немолода и у нее нет мужа. Все остальное — не нравилось. Не нравилось, что Аля не заискивала, а вела себя с достоинством и даже высокомерно. Так ведут себя те, у кого за спиной стоит кто-то значительный. Вера не знала, кто у нее за спиной, и это ее раздражало. Сейчас возле Али стоял Сережа и вел с ней двусмысленный разговор. Сережа был свободный и богатый и не пропускал ни одной стоящей женщины. Вере не хотелось думать, что Аля стоящая. Всем своим видом она показывала, что рабочее время в фирме оплачивается валютой, а посему стоит дорого и тратить его на двусмысленные разговоры никому не положено, даже Счастью.
Сама Вера была молода, и мужей у нее было целых два: один настоящий, а другой вымышленный. Вымышленный был более подходящий, но он пока не встретился и жил с ней лишь в честолюбивых мечтах. Надо сказать, что Верины амбиции и мечты жили своей жизнью. Филолог по образованию, в мечтах она была известной писательницей, а также по совместительству роковой женщиной, покорительницей сердец и коварной обольстительницей. А в реальной жизни занималась бумаготворчеством, называя это «созиданием». Но от замены названия суть, как известно, не меняется и рутина не превращается в творчество, а скука — в полет фантазии.
Следующие дни были похожи один на другой. Аля уже освоилась, не боялась отвлекать людей от работы, и люди начинали говорить о себе, сначала скованно и сбиваясь, а затем откровенно и взахлеб. Алена, глотая слезы, поведала о своей бесперспективной связи с женатым мужчиной. Эта связь затягивает ее как в болото, забирая короткий досуг и ничего не давая взамен. «Обыкновенный любовный треугольник: аномалия отношений, патология чувств, издержки страсти», — думала Аля. Но она была Счастьем, а не Моралью и потому молчала. Хотя надо было сказать, что при такой связи мужчина живет как бы полторы жизни, а женщина лишь половину, причем не самую лучшую.
У Вики был муж, ребенок и любовник. Проблема была с любовником. «Понимаешь, он Водолей и потому ему легче полюбить все человечество, чем одного конкретного человека», — сетовала молодая женщина. «Зачем тебе все эти бяки — водолеи, рыбы, раки? Люби своего мужа и ребенка», — хотела сказать Аля. Но она работала Счастьем, а не Совестью и потому держала свои мысли при себе.
«Моя жена такая дура», — сокрушался Валера. Аля забыла, что она Счастье, и сказала: «А у генерала жена генеральша».
С утра выстраивалась очередь за Счастьем. Людям хотелось поговорить о себе, рассказать о проблемах, порассуждать о счастье и несчастье. Аля уже со многими перезнакомилась и знала о проблемах, мешающих счастью. У Пети перегорели лампочки и ему нужны новые, Маша не успевает после работы покупать молоко и хлеб, Тане некуда деть ребенка, Валеру бросила девушка, а Максим собирается бросить жену. У Гали проблемы с мужем и любовником, а у Клары — ввиду их отсутствия. И так каждый день по восемь часов. Але даже сон приснился: огромный зал, в котором накрыт шведский стол. Но вместо еды там решенные проблемы: кому лампочки на блюдечке, кому муж под маринадом и любовник под нужным соусом.
К концу второй недели Аля почувствовала себя усталой. Она по пять раз в день спускалась в буфет пить кофе и есть шоколад. Но это не помогало. Усталость не отпускала, она жесткими пальцами сдавливала виски, она раскрашивала мир черно-белыми красками, причем черных и серых становилось все больше. Аля допивала пятую чашку кофе. В дивизион идти не хотелось, не хотелось никого видеть и слышать. Когда все это началось? «Когда я по утрам, не успев проснуться, стремглав бежала в офис, затем все время с людьми: выслушать, помочь, утешить. А собственно, почему я должна их утешать? У них есть работа и деньги, а у меня ни того ни другого. У них есть молодость и будущее, а у меня лишь дети, которых я должна кормить. И они несчастливые, а я счастливая?»
В буфет зашел Затюкин. Он был весь такой нелепый и затюканный, как и его фамилия. Костюм его так давно не чистился и не гладился, что красноречиво дополнял весь его облик. Затюкин являлся одним из руководителей фирмы. Он был всегда в плохом настроении, такой же сморщенный, как и его костюм. «Наверное, когда он смотрит на молоко, оно скисает», — подумала Аля.
Вообще вся эта фирма напоминала театр абсурда, где во главе стоят затюкины. «А может, это просто подставные лица, а бал правит кто-то другой? Хотела бы я посмотреть на этого «волшебника изумрудного города». Аля уже не удивлялась, когда взрослые тети и дяди час в день лепили из пластилина человечков и при этом читали политические письма. Не удивлялась, когда выстраивалась очередь к врачу, который раз в неделю привозил заказанные лекарства, в основном снотворное и от головной боли. Не удивлялась, поняв, что это не коллектив, а сборище конкурентов, где те же интриги и козни, только на западный манер. Аля же не переносила дисциплину, диктат, интриги и готова была есть сухарики с тмином вместо булочки с маслом, но легко засыпать и видеть хорошие сны.
Пора было уходить из буфета. Она поднялась и пошла в туалет. Туалет был гордостью фирмы, весь от пола до потолка выложен розовой плиткой, которая сверкала и переливалась. Он утопал в искусственных цветах и благоухал лучшими ароматизаторами. А главная достопримечательность — это огромное, во всю стену, зеркало, которое отражало любого в полный рост. Аля взглянула на себя и ужаснулась. Это была не она. Чего-то не хватало: блеска в глазах, радости в движениях, беззаботности, свободы. С ней не было Счастья! Оно приходит, когда его меньше всего ждешь, и уходит, когда к нему привыкаешь и не хочешь с ним расставаться. Счастье не бывает казенным. Оно не покупается и не продается, тем более не может являться штатной единицей. «Я изменила своему счастью, и оно меня покинуло».
Теперь она взглянула на все другими глазами. Огромное душное помещение с искусственным светом, табачным дымом, бездушными компьютерами и запрограммированными людьми. Эта фирма, как вампир, высасывает из людей энергию, эмоции, разум, превращая их в послушных рабов. Они лепят дурацких человечков из пластилина, учат политические письма и составляют на каждый день планы «битвы». Борются сами с собой и проигрывают самим себе. А чтобы заглушить горечь поражения, им выдают казенное Счастье.
Испытательный срок подошел к концу. Вера сидела на своем месте и ждала. Ждала Алю, чтобы сообщить ей, что она не прошла. Почему? Не прошла, и все тут. Веру раздражало, когда мужчины выстраивались в очередь, чтобы поговорить с Алей, когда они приглашали ее на кофе в рабочее время, когда ждали по вечерам, чтобы вместе ехать на развозке, или вели с ней двусмысленные разговоры. «Тоже мне, Счастье, — скептически думала она, — посмотрю, как ты запоешь, когда мы тебя не примем». Она знала, что Але нужны деньги, и предвкушала месть. Вера хотела именно отомстить за свое испорченное настроение, за пострадавшее самолюбие. Ее раздражал двухнедельный повышенный интерес к этой особе. Это было противостояние, где противостояли два мировоззрения: сильный и слабый, богатый и бедный, хозяйка жизни и Счастье, которое должно было подчиняться согласно штатному расписанию.
Аля ушла из фирмы не с горечью, а с облегчением. Ей не оплатили работу, следовательно, она не продавала, а раздавала свое счастье. А это две большие разницы. Жизнь продолжалась, она по-прежнему смотрела цветные сны и дружила со Счастьем. «А все-таки хорошо, что счастье нельзя купить, как, например, масло, — часто думала она. — А то бы этот мальчик скупил бы все счастье для Веры, а заодно успех, удачу, здоровье. И они бы, как масло, намазывали их по утрам на бутерброды».
Фирма постепенно пришла в упадок. Она не стала не только самой крупной, но даже средненькой. Видно, «магнат» в своих политических письмах не учел чего-то очень важного.
Вера сидела дома без работы, без королевства. Рожать она не хотела, а созидать не могла. Жизнь исключила ее из игры в самом начале партии. «Почему? За что?» — недоумевала Вера.
Просто она обидела Счастье и оно от нее отвернулось.