Викниксор сидел у стола, полуобернувшись к юнкомам, пришедшим говорить с ним о комсомоле. 0н ковырял в ухе, внимательно рассматривал найденное там и растирал в пальцах. Вид его был неопределенный и скорее недовольный; он наверное и не слушал Иошку потому что вдруг прервал его и, грузно повернувшись в кресле, заговорил:
— Да, комсомол — вещь хорошая, но не для нас…
Это озадачило ребят. Иошка переглянулся с юнкомцами и, стараясь говорить бодро, возразил:
— Почему? Ведь Юнком тоже комсомольская организация. Мы хотим только переименоваться…
— Ах, дело не в названии. Нашей школе вовсе не нужен комсомол. Юнком занимался и занимается школьным строительством. Комсомол займется политикой, а школе этого не надо.
— Но ведь и Юнком тоже занимался политикой?
— А кто говорит, что Юнком — совершенство. Нам нужна совсем другая организация… Такая организация, которая существует в английской школе. Там, например, есть объединения лучших учеников — таутеров. Тутеры помогают воспитателям в их работе, занимаются с отстающими, выясняют и пресекают проступки своих младших товарищей. У них есть свои выборные органы, спорткоманды, и всю работу они проводят в тесной связи со своими учителями.
— Знаете, Виктор Николаевич, — желчно произнес Иошка, по-нашему между комсомолом и вашими таутерами очень большая разница.
— Только та, что тутеры для нас нужнее.
— И потом, — вмешался Сашка, — тутеры у нас не пройдут. Это же накатчики. Их бить будут.
Викниксор замолчал. Секунду он что-то обдумывал и наконец осторожно сказал:
— Конечно. Их бы били… Но после Юнкома… мне казалось… я думал… этого уже не будет…
— Значит, что же… Значит, вы хотели, чтобы Юнком подготовил почву для тутеров?
— Нет… Я думаю… я предполагал… я был уверен, что вы постепенно придете к сознанию необходимости подобной организации. Я… стремился к этому…
Вдруг Викниксор спохватился:
— Это, конечно, между нами.
— Мы понимаем, — мрачно ответил Иошка.
— А если всё-таки нам лучше комсомол?
— Ваше дело. Вам обещали — идите, хлопочите.
— Ну что ты теперь на это скажешь, Иошка, а? Что ты теперь скажешь?
— Что скажу, — Иошка остановился, шумно втянул в себя воздух и огорченно взглянул на Сашку: — Ничего, брат, не скажу.
— Нет, но ты пойми, что это значит: это же обман, уловка, гибель! — Сашка суетился около Иошки, забегал вперед и заглядывал ему в лицо: — Это же политика…
— И никакой тут нет политики. Просто у Викниксора в грудях бушуют чувства, — он и проговорился