Они подъехали к Октябрьскому райотделу. Уазик остановился на пыльной пустой улочке, не доезжая до здания. Александр Палыч вылез, вытер лоб, нацепил фуражку. Из джипа «паджеро», стоявшего неподалеку, вышли двое. Кто-то еще сидел внутри, но было не рассмотреть, кто. Первый из тех, кто вышел, нервный, худой и кадыкастый, заглянул в окошко уазика и улыбнулся. Этих братков капитан и раньше видел, сразу приняв именно за тех, кем они на самом деле были. Дина, выглянув в окно, тоже узнала худого. Это был тот, в которого возле тюрьмы папа щелкнул окурком. Света тоже его узнала.
– Здрассьте, – сказала Дина, не зная, что ответить на его испытующе-радостный взгляд. Он так откровенно обрадовался, увидев ее, что она удивилась.
– Привет, Дина.
– Ваша? – уточнил Истратов.
Он не был уверен, что это люди Мирзы. Кто их разберет, эти волчьи стаи. Возникло некоторое напряжение. Что-то шло не так, а в чем проблема, капитан пока не просекал. Но было похоже, что детей совсем не обрадовала встреча с родными и близкими, вид у них стал еще более напуганный. Кому этот Лошак звонил-то? Может, ошибся?
– Да. Спасибо. Извини за хлопоты, – Шиза протянул капитану руку. Кадыкастый не мог скрыть ликования.
– Оформить надо, – капитан кивнул в сторону здания, оттягивая время. Собеседник, наоборот, спешил.
– Да уже оформили, – Шиза подмигнул, отвел Палыча за локоть и достал деньги: – Вот, заполни там.
Дина ничего не могла понять. Она ждала папу с мамой, ну на худой конец, дядю Мишу с Толиком, а это кто? Радость ее была омрачена, и начали одолевать сомнения. Она посмотрела на Свету, которая уже разглядела и Шизу, и прилизанного, и даже голову «яичного желтка» в окне джипа. Лицо ее сморщилось, брови насупились. Сомнений больше не оставалось, но выхода тоже не было. Милиционеры продали их бандитам.
– Это они, – сказала Света.
Слова прозвучали как сигнал. Девочки переглянулись и одновременно бросились открывать двери. Но дверных ручек в уазике не оказалось.
Света в отчаяньи огляделась – на переднем сиденье остался автомат, но капитан уже подходил к своей машине, засунув что-то в карман. За ним, чуть поотстав, шел Шиза и еще один, гладко и красиво причесанный. Света не могла отвести глаз от автомата.
Дина, увидев их всех, вдруг горько расплакалась. Но капитана Истратова поразили не ее слезы, а выражение полного отчаянья на лице старшей.
– Дяденька, – зашептала Света, – не отдавайте нас, пожалуйста. Они ее ищут, понимаете, из-за отца, у нее папа бандит, понимаете, а они тоже бандиты. Он вам денег заплатит, только не отдавайте нас!
Капитан странно посмотрел на Свету. С ходу сообразить, что произошло, он не мог. Значит, договорились с Мирзой, а приехали другие? Лошак намудрил? Ввязываться в бандитские разборки капитану Истратову было не с руки, и он раздумывал, как тут лучше поступить.
– Пожалуйста, – взмолилась Света. – Они ее украсть хотят, они дом сожгли, они убить могут! – шептала Света.
– Не бандит он! – вдруг крикнула Дина, обидевшись за папу. – Врет она все!
Девочки заревели обе, в голос. Вынести это капитану было уже не под силу. Взгляд его стал еще более задумчивым: он был не из тех, кто принимает решения быстро. Но тут сзади кто-то скомандовал: «А ну, вылезай!» Капитан недовольно оглянулся, и расклад ему сильно не понравился: вся четверка из джипа стояла уже возле уазика, прямо у него за спиной. Он почувствовал себя в ловушке, и это было неприятно.
Оглянувшись на братков, капитан выставил их на обозрение девочкам. Света, увидев их совсем рядом, моментально захлопнула дверцу. Красиво причесанный среагировал на звук нервно и дернулся, чтобы ее открыть. Это было ошибкой.
– Куда ты? – Палыч отвел его руку своей мощной лапой. В конце концов, уазик – его территория, а он еще ничего не решил.
– Открой дверь, капитан, – приказал Шиза. – Не ищи проблем.
Этого только не хватало. Палыч удивленно наклонил голову, то ли не понимая, то ли изображая непонимание, но причесанный снова не выдержал:
– Открывай давай!
Болт шагнул к машине. Ему передалось нетерпение Шизы, да и тормозной капитан начинал действовать на нервы. Договорились, заплатили – что за дела! Начинались непонятки.
– Стоять! – вдруг рявкнул капитан и якобы взялся за кобуру, которой не было.
Пацанам стало ясно, что договориться по- хорошему не удалось и мента придется лечить. Четверо окружили его, Шиза сделал к нему по-кошачьи мягкий шаг, но тут же остановился, как вкопанный. Остальные трое тоже застыли – из окна уазика на них уставилось дуло АКМа. Света держала его неподвижно, правильно отставив локоть и уперев приклад в плечо. Терять ей было совершенно нечего и надеяться не на кого. Как тогда, когда ее грабил и пытался насиловать бугай, она чувствовала себя сильной. Сильней этих всех. Тем более с оружием.
Капитан, повернувшись к машине, увидел дуло последним и тоже застыл. Так продолжалось секунду или две, пока причесанный снова не дернулся в сторону машины с угрозой:
– А ну, брось...
Шутки закончились. Свете осточертели эти догонялки, она ненавидела этих подонков по-настоящему и по-настоящему хотела убить. На секунду в голове возник вопрос Климкина, может ли она выстрелить в человека. Когда отвечала, она не была уверена, но сейчас точно знала, что может. И даже хочет, потому что других средств нет.
Грянул одиночный выстрел, и из-под носка того, в кого она стреляла, взметнулся фонтанчик пыли. Закаркали, снявшись с дерева, вороны. Причесанный с опозданием подпрыгнул. «Попляши!» – зло прищурилась Света.
– Ты чего? – заорал он побледнев. – А ну брось, сказано!
Сейчас, уже бросила. Второй выстрел поднял пыль точно меж его ботинок. Капитан оценил его меткость. Пыль взметнулась вместе с сухими листьями. Причесанный снова высоко подпрыгнул и даже взвизгнул:
– Ты че делаешь, овца?
«За овцу ответишь!» – прищурилась Света.
В третий раз пуля прошла выше, прошив Болту штанину. Сделав немыслимое па, тот едва удержался на ногах. Вся компания, оцепенев, наблюдала за неравной дуэлью. Первым пришел в себя капитан. Он медленно пошел прямо на дуло, одной рукой схватил автомат, а другой врезал Свете по лицу. Огляделся, сел за руль и яростно захлопнув дверцу, рванул с места.
Шиза проводил уазик, взвивший облако пыли, красноречивым взглядом. Глаз у него дергался.
Дина сочувственно глядела, как у Светы льется из носа кровь, и про себя осуждала милиционера. Ясно же, что Светка всех спасла. И его самого тоже. За что, спрашивается, он ее стукнул? Света медленно приходила в себя. После жуткого напряжения напала слабость, руки мелко дрожали. Она вытирала кровь грязным платком.
Капитан Истратов высказался за всю дорогу только один раз:
– Объяснительную мне кто будет писать? Страниц на пять за каждый патрон. А потом за каждую страницу мозги будут полоскать по полгода! С-снайперша...
Капитану не верилось, что ситуация неразрешима. Стрелять – последнее дело, надо лучше думать. Пока он решил спрятать девчонок подальше и самому разобраться, что к чему.
Вначале ехали по поселку, подпрыгивая на всех ухабах, потом свернули. По обочинам пыльной дороги начался лес. Света запрокинула голову: куртка была уже вся в крови. Дина, опасливо глядя в спину молчаливого милиционера, размышляла, что теперь он их точно посадит. Или за бродяжничество, или за Светину пальбу. Куда, например, они сейчас едут? В тюрьму какую-нибудь?
Но он заглушил мотор возле небольшой реки, открыл двери, чтоб они вылезали, и засвистел кому-то на противоположном берегу, который казался даже не берегом, а островом. Никто не отозвался, и капитан, загнав девочек на паром, потянул веревку. Они медленно приближались к хибаре на острове. Света, присев, наклонилась и ополоснула лицо и руки. Кровь все еще не унималась, нос распух. Когда вышли на берег, милиционер забарабанил в двери хибары:
– Сейфуллин, открыл дверь, быстро! Ты ведь дома, паскуда!
Никто не отзывался, и капитан принялся рыскать по двору. Откуда-то сбоку донесся собачий лай. Истратов пнул дверь сарая, и оттуда вылетел махонький, сморщенный мужичонка в пиджаке, за следом за ним – рыжий пес. Пес радостно завилял хвостом и обнюхал девочек. Хозяин изобразил удивление:
– Не слышал, не слышал, спал я, спал, Алисан Палыч, вон Форшмак разбудил.
– Сейфуллин, я тебя все-таки посажу. Только попробуй, попрячься у меня еще.
– Зачем прятаться? Зачем?
Мужичок подпрыгивал на ходу, пытаясь догнать капитана, вытаскивал из кармана пиджака ключ и хотел заглянуть мрачному Истратову в лицо, но это ему не удавалось. Наконец он отпер дверь, пропустил милиционера вперед и юркнул следом. Девочки остались сидеть на кривой лавке возле дома. Света шмыгала, Дина гладила собаку со странным именем Форшмак.
– Тебе надо что-то холодненькое приложить, – посоветовала Дина сестре. – Например, мороженого.
– Угу, – усмехнулась Света, выразительно оглядев холм, озеро и паром.
Дина вскочила и скрылась в доме. Милиционер сидел за столом и пил чай, фыркая и отдуваясь.
– Дяденьки, у вас ничего холодненького нету?
Мужичок суетливо вскочил и распахнул холодильник. Вытащил замороженный пакет:
– Куриса подойдет?
– Подойдет, – Дина взяла пакет и вышла.
– Кушайте на здоровье, – поклонился ей вслед мужичок.
Света приложила к лицу замороженную курицу. Дина по-хозяйски огляделась и снова принялась гладить собаку. Ей тут даже нравилось. Лучше, чем в замке со змеями и в «домах мертвецов». Все-таки есть Сейфуллин, собака, еда. Озеро и природа кругом. Хотя природа ей уже надоела. Хоть бы на трамвае прокатиться разок. А милиционер, хоть и строгий, но, скорей, для виду, не похоже, что злой. Все- таки бандитам не отдал. Потом тут река и вокруг лес, и не так уж легко до них добраться. Хотя, может быть... А вдруг это и есть тюрьма? А старик – тюремный надсмотрщик?
Капитан закончил пить чай и вышел на крыльцо. Посмотрел на девочек, и они как по команде встали.
– Значит так. Сидите тут и не высовывайтесь. Что надо будет – Сейфуллину говорите.
– Спасибо вам, – вырвалось у Светы.
– Чего-о? – потянул капитан и хмыкнул: – Ты бы лучше меня застрелила, меньше бумаги бы пришлось изводить...
Но у него уже отлегло, и он улыбнулся. Сейчас ситуация выглядела немного комично. Девчонка тремя точными выстрелами разогнала бандитов.
– Иди еду готовь, снайперша...
Капитан Истратов принялся спускаться с холма к парому, а Сейфуллин шустро побежал за ним:
– Алисан Палыч, в поселок возьми. Тут один сижу, новости никаких не знаю...
– Поехали, – снизошел капитан.
Девочки смотрели, как Сейфуллин изо всех сил тянул веревку парома, транспортируя тяжелого капитана, а пес бегал по берегу и жалобно поскуливал. Потом капитан нырнул за руль уазика, они развернулись и уехали, а Света оправилась на кухню варить куриный суп с лапшой, обнаруженной в шкафу. Дина осматривала хибару, листала старые альбомы и время от времени подбадривала Свету, чтобы та готовила быстрее. Все-таки суп – хорошая еда.
Света начистила картошки, бросила в бульон лаврового листа и села с половником на табурет. Снова заболела голова и появилось чувство, что силы иссякли. Захотелось прилечь.
– Как ты думаешь, нас скоро заберут? – спросила Дина.
– Должны.
– Уже домой хочется.
Понимаю.
Дина немного подумала:
– Света, а может, мама с папой уже уехали куда-нибудь? Ну, без нас? Не смогли найти и уехали. Вдруг мы так всю жизнь будем?
Дине вдруг стало жалко себя и захотелось плакать. Света глянула не нее устало:
– Только не вздумай реветь... Не будут же он нас вечно прятать. Мы этого дядьку попросим, он их найдет.
– А если не найдет?
– Найдет. Он же милиционер все-таки.
– Ага... А вдруг... – Дина припомнила, как цыганский мальчишка отдавал толстому милиционеру деньги. – Думаешь, все милиционеры такие хорошие?
– Это смотря для кого, – произнесла Света. – Я, например, с ними не связываюсь, и они меня не трогают.
Дина выразительно поглядела на ее распухший нос. Нос явно опровергал сказанное.
– Вижу... – хмыкнула она. – А почему он нас сюда спрятал?
– Из-за денег, скорее всего... Твой отец ему денег даст.
– Хозяин замка говорил, что я стою два лимона. Думаешь, два лимона – это много?
– Порядочно.
– Неужели милиционер такие деньги получит? Тогда на что мы станем жить? Это же разорение!
Света сняла кастрюлю с плитки, нашла на полке помятую железную миску, похожую на собачью, налила туда супу и поставила на окно остывать, чтобы младшая не обожглась. Дина тем временем успела обдумать слова «твой отец». Тон, каким они были произнесены, ей не понравился, и она решила высказаться.
– А я знаю, что мой папа бандит, – заявила она. – Но зато он добрый! И меня любит. Мы в Австрию поедем на лыжах. А твой папа тебя бросил.
Ответа не последовало. Дина посмотрела на Свету и поняла, что зря она, наверное, это сказала. Лицо у Светы стало злое и несчастное, как тогда в милицейской машине, когда она схватила автомат и принялась палить. Света помолчала и проговорила совсем тихо:
– Еще неизвестно, кто кого бросил и что хуже.
Но Дина знала, что дети отцов не бросают. Только наоборот. А потом она увидела, что Света плачет. Хотя плакала она скрытно, отвернувшись к полке с кастрюлями, и без звуков, только чуть-чуть вздрагивала ее спина.
– Ну и что, подумаешь, – сказала Светиной спине Дина, – Даже если они нас не найдут, мы теперь уже можем вместе жить. И в Австрию можем вместе поехать.
Это не помогло. Дина внимательно посмотрела на спину. Кажется, еще хуже стало. Она тихо взяла с окна тарелку и принялась есть, стараясь делать это бесшумно.
«Поеду в Москву, – думала Света. – Найду стрелка. Может, возьмет в охранники прямо сейчас. Все равно я выгляжу старше, а стреляю лучше его охраны. Зачем вообще нужны родители? Можно и без них. Главное – что-нибудь уметь. Если умеешь, то не пропадешь!»
Мысли у нее начинали путаться, она встала и, не замечая Дины, прошла в комнату. Диван у старика был продавленный, подушка воняла дешевым табаком. Света легла и накрылась тулупом. Дина отложила ложку и пошла за ней:
– Ты чего?
– Голова болит.
На лоб ей легла маленькая ледяная ладошка:
– У тебя температура, лежи, надо лекарства поискать.
Дина обошла комнату, обнаружила множество коробок и принялась их обследовать. Перевернула все, но никаких лекарств и в помине не было. Она приволокла с вешалки старое пальто и накрыла Свету. Потом подтащила табуретку к ее дивану и поставила рядом свой недоеденный суп:
– Ешь, тебе надо поправляться.
Света приподнялась, с трудом проглотила несколько ложек и рухнула обратно. Лоб у нее моментально вспотел, голова пылала, горло саднило. Она закрыла глаза и, чтобы отвлечься, принялась думать о стрелке. О том, как когда-нибудь однажды она его спасет. Они убегут вдвоем, но ее ранят, они найдут такую же хибару, и он будет сидеть рядом и кормить ее супом из миски. В конце концов, неважно, что с тобой происходит, важно, чтобы рядом всегда был кто-нибудь, на кого можно положиться. Дойдя до этой трудно давшейся мысли, Света подумала, что те, на кого можно положиться, встречаются редко. На отца и мать, как выяснилось, нельзя. Нельзя положиться на бабушку, она старая, на Климкина нельзя – он ничего не понимает. Родственники их не пустили, цыгане сдали. Остается рассчитывать только на себя. Не на милицию же? Хотя этот, что ее ударил, вроде был ничего.
– Свет, – Дина подошла к ней тихо, на цыпочках. – Ты не спишь?
– Нет.
– Смотри.
Дина покрутила ручку старого радио, нашла восточную мелодию. Откуда-то вытащила кусок старого тюля, обмотала голову и принялась танцевать. У нее получалось. Света хотела спросить, где она опять помаду взяла, но не было сил.
– Свет, а вот я мечтаю, – говорила Дина крутясь, – мы вырастем, станем артистками и будем выступать... Вместе... Еще когда у архитектора жили, помнишь, я тогда это приду-мала. Будем исполнять танец живота! Представляешь, мы с тобой живем в домике на берегу моря. Купаемся, загораем, репетируем, а вечерами за нами приезжает автомобиль и везет выступать в концертный зал. Там полно людей, яркие огни. Мы танцуем, а нам аплодируют. А когда все заканчивается, мы с полными руками цветов едем обратно, к морю. Нас привозят в дом, а море шумит, и мы усталые ложимся спать. Хочешь?
– Дин, – попросила Света, – потуши верхний свет. Глаза режет.
Дина выключила радио, на лампу с абажуром накинула тряпку и тихо устроилась поближе к свету рассматривать альбом старика. Там были какие-то военные, парни, занимающиеся борьбой на матах, выпускники на пороге школы, свадьба, молодой человек с девушкой возле красивого здания с запеленатым младенцем на руках, офицеры в горах в каких-то панамах и платках, море с отдыхающими на берегу.
Дине один из снятых показался смутно знакомым, и вдруг ее осенило страшное подозрение: «Не может же быть, чтобы этот нерусский старик был раньше таким? Этим учеником, женихом или этим офицером в горах? Наверное, просто украл фотографии у кого-нибудь похожего. Спер и показывает всем, как будто это он. Конечно, спер! И милиционер грозился, что он его посадит. Садят ведь за что-то!
Значит, старик все-таки не надсмотрщик, а тут не тюрьма. А вдруг старик не надсмотрщик, а тут все-таки тюрьма? А тот, кого она посчитали хозяином, сам заключенный? И охраняет его милицейский пес по имени Форшмак. Наверное, так. Не зря же пес разбудил старика, когда они приехали. Он точно сторожевой, и глаза умные, надо с ним подружиться».
Капитан Истратов вернулся на рабочее место уже в нормальном состоянии. Зато лейтенант Лошак его долгим отсутствием обеспокоился. Палыч, заявившись, принялся разглядывать заполненный протокол, потом вдруг презрительно бросил:
– Чего сидим, всех старух уже обчистил?
Лошак растерялся:
– Палыч, я ж с тобой делюсь...
Капитан налил в чайник воды, поставил на плитку и стал глядеть в окно, насвистывая.
Лошак не вытерпел и поинтересовался как можно равнодушней:
– Забрали девчонок-то?
– Забрали...
– Че денег?
Капитан вынул из кармана и показал Лошаку огромную дулю.
– Ну и дела... – изумился Лошак.
– Ты кому звонил? – поинтересовался капитан. – Мирзе или кому?
– Ему, вот телефон, – Лошак порылся в бумажнике и протянул бумажку. – А кто приехал-то?
– А шут их знает. Раньше мельком видел... Зверье какое-то, – капитан налил кипятку и потянулся. – Сбегай в палатку, притащи чебуреков. Проголодался что-то.
Истратов выложил двадцатку на стол и вышел в кабинет звонить, плотно прикрыв за собой дверь. Лошак, зная, что дверь плотная, с дерматином и ничего не будет слышно, чертыхнулся и пошел за чебуреками.
Истратов набрал номер, записанный на бумажке:
– Алик, это Палыч.
– Привет, Палыч. Я тебя искал. Девочки не у тебя?
– В надежном месте, не волнуйся.
– Давай договариваться.
– Сложно с тобой договариваться, Алик... Тут уже за ними приезжали какие-то на джипе. Отбиваться пришлось.
– Знаю. Потому торговаться не буду. Просто скажи, где, когда, сколько, и я подъеду и расплачусь на месте. Обижен не будешь.
Палыч встал, посмотрел в окно, поискав глазами Лошака, назвал место, время встречи и положил трубку. Встречу он назначил на завтра, сегодня были дела. Кроме того, кое-что надо было еще обдумать. С тем же Лошаком, к примеру. Темнит собака, скользкий. А пока все как будто складывалось нормально, если не соскочит, то дети будут у родителей. Кадыкастый, конечно, разнервничался, но это уж его проблемы.