Девочки стояли на платформе, погода вдруг начала портиться, закапал маленький, хилый дождичек. Дина притихла и нахохлилась, вспоминая о козе Маруське. Показалась электричка. «Нужно ехать, – подумала Света, – все равно куда». Электричка встала, двери открылись. В тамбуре стоял цыганский пацан, тот самый, что в Куровской дал Дине денег за пение, и курил. Увидев их, он неожиданно скомандовал: «Чего встали, заходи!»
Они одновременно шагнули в вагон, поезд тронулся. Через несколько станций цыган кивнул им, чтобы выходили, и выскочил сам. Из соседнего вагона выкатились его цыганские сестры. Они пристроились к брату сбоку, чуть позади и дружно зашагали к старой белой «Волге». В ней горел свет, за рулем сидел старый толстый цыган, а рядом с ним молодой и длинноволосый красавец. Красавец все время улыбался, показывая длинные, как у лошади, зубы. Половину заднего сиденья занимала цыганская бабушка. Пацан с эскортом нечесаных сестричек забрались на заднее сиденье, и все громко и непонятно заговорили.
Света с Диной остановились поодаль. Где-то надо было ночевать, но идти к цыганам – это уже чересчур. Они же детей воруют. И неизвестно, что потом с ними делают. Наверное, работать заставляют. Может, и нестрашно, если действительно работать, а не по поездам деньги клянчить.
– Пойдем, – потянула Свету Дина.
– Я к ним не пойду, – покачала головой Света, вдруг заметив улыбку молодого цыгана. В ней было что-то не так. Подвох какой-то.
– Че они нам сделают-то?
– Тебе, может, и ничего...
Цыгане перестали гомонить и теперь смотрели на них. Света, не желая выдавать свои опасения, сделала несколько шагов к машине и остановилась. Молодой цыган ласково ей улыбнулся, блеснув золотом.
– Здрассьте, – сказала ему Света.
– Здравствуй, – вежливо ответил парень.
– Мы на экскурсию приехали и заблудились... – решительно начала Света.
– Легко заблудиться можно, – согласился парень и перебросился парой слов со стариком...
– Надо родителям позвонить. Откуда можно? – строго спросила Света.
– Недалеко здесь, садись.
Они влезли в машину, хотя на заднем сиденье вместе с цыганской бабушкой их оказалось шестеро. Сестрички, как обезьянки, пристроились на бабушке, Дина с пацаном – в середине, а Света – с краю. Когда «Волга» разворачивалась, мелькнуло название станции – Куровская. В темноте все выглядело иначе, сразу она станцию не узнала. Откуда уехали, туда и приехали. К родственничкам поближе, горько подумала Света. Может, здесь их искать не будут, ведь тут уж наверняка искали. Как они это делают, выслеживают? Может, кто-нибудь за ними следит, а они не знают?
Цыганский дом, куда на «Волге» доставили всю компанию, оказался большим, светлым, с хрустальными люстрами, коврами и дурацкими пестрыми обоями в цветах. Под ногами путалось штук пять детей. Все галдели, толкались, усаживаясь за огромный стол. Цыганские сестрички стремительно подрались из-за места, но бабушка посадила одну из них на руки и прикрикнула на Свету с Диной так, будто они были одним существом:
– Иди кушать.
Они присели за длинный общий стол. Там набралось человек двадцать, из них мужчин было пятеро. У женщин на головах были наверчены прически, прикрытые тонкими блестящими платками, и почти все носили одинаковые фиолетовые кофты, широкие юбки и теплые тапочки. Арбуз уже разрезали. Вилок не хватало, да никто в них и не нуждался. Все хватали со стола руками. Дина, поняв, что скоро ничего не останется, тоже отправила картошку в рот рукой. Только Света сидела, не притрагиваясь к еде и ежась под любопытными взглядами. Молодой цыган взял пульт и включил огромный телевизор. Начались новости, и гвалту прибавилось. Все принялись перекрикивать телевизор.
– А позвонить можно? – крикнула Света цыганской бабушке, которая казалась ей главной.
Та в свою очередь что-то прокричала невесткам, и одна из них принесла телефонную трубку. На минуту за столом все притихли, слушая, что скажет Света, но аппарат не работал. Дина со Светой переглянулись. Все бурно загалдели, что-то обсуждая. Одна из маленьких сестричек сбегала в комнату и принесла другую трубку. Все снова с интересом уставились на Свету. «Ну же, ну, соединяй!» – упрашивала Дина трубку. Гудки были, но к телефону никто не подходил.
– Ты кушай! – утешил Свету молодой цыган, а одна из невесток прошлась по ней ревнивым взглядом. Но Света этого не заметила. Позвонить бабушке? А что она ей скажет? Что на даче у Климкиных? Так она и так попросила Леху позвонить и подтвердить это. Нет, бабушку тоже нельзя в это дело впутывать. Напугается – и в больницу под капельницы. Но звонить бабушке ей не хотелось еще по одной причине. Она боялась узнать что-нибудь ужасное. Например, что с Наташей что-нибудь случилось. Мама не взяла трубку, а уже вечер, почти ночь.
Пока она размышляла, стол опустел, все разбрелись по комнатам, девочки остались за столом одни. Дина догрызала куриное крылышко, Света нехотя поковыряла арбуз. Аппетит пропал, есть не хотелось. Она очень надеялась дозвониться. Чем дольше они с Диной одни, тем меньше надежды оставалось, что их вообще ищут. Может, и искать-то уже некому. Если снова посадили Алика, на маму с бабушкой надежды мало. Света понимала, что он единственный, кто что-то может реально. Женщины, даже такие хорошие, как Зина, или самые близкие, как мама, могут немного. А Алик сволочь. И почему-то за его фортели отдуваться должны они с Динкой, а ведь дети за родителей не отвечают. Света ненавидела его все сильней. И деньги его, и приятелей, и машину, и улыбочки, и походку – все.
Появились невестки, быстро убрали стол, оставив только Динину тарелку, и исчезли. В гостиную зашел молодой цыган и начал, разгуливая, наигрывать на гитаре, лукаво поглядывая на Свету. Сначала он исполнял что- то печальное, потом переборы пошли быстрее, он напевал себе под нос, а дальше пошло-по- ехало разудалое. Сзади, у Светы за спиной раздавался все нарастающий непонятный шум, но она не могла оторвать глаз от пальцев цыгана, пока Дина не дернула ее за рукав: «Смотри!» Света оглянулась: в дверях танцевали цыганские дети, притопывая босыми ногами. Десять или двенадцать босых грязных ног топали в ритм музыки. Вдруг они все, как по команде, разбежались: один за другим в гостиную вошли четверо мужчин и снова расселись вокруг стола.
Молодой цыган уселся напротив девочек и коварно улыбнулся. Старик устроился во главе стола, еще один, в кожаной куртке, видимо сын старика, сбоку от них. Пятый прилег на диване. Они начали переговариваться, Дина отодвинула тарелку с костями подальше:
– Спасибо.
– Кушай на здоровье, – молодой чему-то засмеялся. – Тебе сколько лет? – он глядел на Свету, и все остальные тоже принялись ее разглядывать, точно она предмет.
– Тринадцать, – ответила она.
Цыгане встретили сообщение бурно и обсуждали его минут пять.
– Поработать хочешь? – спросил снова молодой.
– Не знаю, – Света пожала плечами. – Кем?
– Сестра твоя? – он кивнул на Дину.
Девочки переглянулись.
– Да.
– Что умеешь? – он опять насмешливо улыбнулся, и Дина не выдержала.
– Я петь умею! И на скрипке играть. А она может стрелять!
Цыгане снова загомонили, и было видно, что разгорался спор.
Тот, что в кожаной куртке, говорил зло, ссорился со стариком и наконец скомандовал Свете: «Встань, иди сюда».
Света машинально поднялась и вышла из-за стола. Он потянул ее за куртку к себе и быстро ощупал с головы до ног. Света дернулась назад, но он вцепился крепко. Дина выскочила из-за стола и отчаянно замолотила по его куртке кулаками:
– Не тронь! Не тронь, тебе говорят!
Цыган свободной рукой схватил Дину за голову:
– Вши есть?
Дина вывернулась и отскочила в сторону:
– Не трогай! Я папе скажу, что вы меня трогали, он вас всех убьет! И тебя, и тебя особенно! Мой папа бандит! Алик Муртазаев его зовут! – кричала Дина. – А это моя сестра!
Цыган с досадой оттолкнул Свету. Они снова загомонили, размахивая руками. Тот, что в кожаной куртке, зло сплюнул на ковер, встал и вышел. За ним следом поднялся старик и еще один, почти все время молчавший, а последним вышел молодой и веселый. На Свету он больше не глядел. Как предмет, она его больше не интересовала.
Света без сил опустилась на стул:
– Может, пойти в милицию и все рассказать? – спросила она неизвестно кого.
– Не надо, – отвергла идею Дина. – Вдруг папу снова в тюрьму посадят?
Они сидели в гостиной одни, пока не явилась цыганская бабушка:
– Там спать иди, – она махнула на закрытую комнату и исчезла.
В комнате, что она показала, свет уже не горел, под ногами валялось что-то мягкое, по углам раздавалось хихиканье. Они остановились посередине, чувствуя, что в комнате полно людей. Немного привыкнув к темноте, Света разглядела, что на полу, на раскиданных матрацах и одеялах, лежат девочки. Они не спали, ворочались, шепотом переговаривались. Света нашла свободный угол, набросала туда одеял и легла. Дина пристроилась ей под бок и зашептала: «Хочешь, что-то расскажу?»
– Не хочу, – отрезала Света. Из темноты вдруг поднялась лохматая голова и заявила: «Я хочу. Сказка знаешь?»
– Знаю, – Дина, у которой после битвы с кожаным мужиком желание спать пропало, мигом села: – Слушайте. Только все тихо. Я буду рассказывать шепотом. История про стеклянную куклу.
«Однажды мама, папа и дочка пошли в магазин. И девочка увидела там стеклянную куклу, очень красивую. И она стала просить родителей, чтобы они ее купили. Но папе кукла не понравилась, он сказал, что она заколдованная и приносит несчастье. Тогда девочка принялась упрашивать маму, мама сжалилась над ней и купила.
На следующий день папа поехал в командировку и оставил дочке записку: «Не надевай на новую куклу голубое платье». Но девочка была еще маленькая и читать не умела, и поэтому надела на новую куклу голубое платье. Поздно вечером она услышала стук. Это кукла подошла к ее постели. Кукла забралась под подушку и стала шептать: «Ляг в постель, я тебя задушу». Девочка подумала, что это ей только кажется, и легла. Кукла ее задушила. Потом то же самое повторилось с мамой. Папа вернулся домой и увидел, что все мертвы, а кукла сидит на диване, смотрит телевизор и смеется. Папа схватил куклу и швырнул ее об пол. Кукла разбилась на много маленьких осколков, а мама и дочка сразу ожили».
В комнате на было слышно ни единого звука.
– Зря старалась, – сообщила Света. – Они спят давно. И по-русски не понимают.
– Понимают, – раздалось из угла. – Они усталые, потому заснули.
Света вгляделась в темноту: в углу сидела девушка и кормила грудного ребенка. Она отложила младенца и поманила Свету к себе:
– Или сюда. Покурить хочешь?
– Не вздумай, – прошипела Дина. – Я маме скажу.
Света поднялась, шикнула на Дину и подошла к цыганке. Вблизи было видно, что она очень молодая, года на два старше Светы. Та достала сигареты: «Будешь курить?» Света покачала головой, что нет. Девушка закурила, блеснув в темноте белками, и спросила:
– Муж есть у тебя?
– Она девочка, какой еще муж, – проворчала Дина.
– А тебя не спрашивают, – пресекла разговоры Света.
– А мой далеко. Скучаю по нему, – сообщила цыганка.
– В тюрьме?
– Кузнец, решетки делает. Он с моим табором на заработки ушел, а меня со своими оставил. Они меня любят. Потому что я светлая. Работать не заставляют. Только с их детьми сижу, маме помогаю. Ты тоже светлая, тебя цыган любить будет. А мой далеко... плачу...
И она вдруг заплакала. Света немного посидела рядом, не зная, чем ее утешить, потом легла. Это была уже черт знает какая по счету бездомная ночь. Черт знает какой чужой дом. Почему-то для нее – самый тяжелый. Сегодня она струсила по-настоящему, не знала, что делать, что отвечать. Сегодня ее выручила Динка. Может, это и называется быть сестрами?
Но как бы то ни было, день прожит, и завтра все изменится. Должно измениться. Иначе невозможно, так не бывает. Просто не может быть.
Света закрыла глаза. Молодая цыганка докурила, вытерла слезы и тоже легла. Дым медленно уходил в форточку, дети спокойно спали. Им завтра работать.