Вокруг стола уже сидели девушки из конной группы, накладывали себе варенье в розетки и курили, болтая о том о сем. Над головами висел оранжевый абажур с шелковыми кистями по кругу, вокруг него плавал дым. В доме быстро стало жарко. Пили чай, обсуждали, у кого какая уздечка, потом посплетничали про косолапого Борю, ушастого Мишу и рыцаря без страха и упрека Филиппа, потом вместе собрались к Варе, у которой дом был с освещенной террасой и имелся в наличии магнитофон. Договаривались, что там можно будет потанцевать.
Девушки вскакивали, то и дело выглядывали в окно посмотреть, не идет ли тренер Боря и Миша. Но никто не шел, они в конце концов обиделись и договорились, что когда те появятся, устроить бойкот. Наконец явился Миша, но сильно запоздал, и с ним никто не разговаривал. Дина догадалась, что когда делают вид, что человека вообще тут нет, точно он невидимка, это и есть бойкот. Миша ерошил длинные волосы и беспокойно заглядывал в лицо одной из девушек:
– Люда, Люда, – просил он, а она изображала бойкот. Остальных бойкотов этот Миша не замечал, а из-за Людиного очень распереживался и волосы свои теребил все сильней, точно собирался выдрать. Но никто, кроме Дины, его не видел, все беседовали как ни в чем не бывало.
– Я люблю «Ахмад» с бергамотом, – сказала Люда.
– Убью я этого Ахмада! – заявил Миша. – И Бергамота впридачу убью!
Люда прыснула, остальные тоже засмеялись, и бойкот закончился. Заявилась хозяйка и сообщила, что у Вари вовсю уже пляшут. Девушки засобирались, и вся стайка выпорхнула из дома. Обнаружился Варин дом по звукам музыки и громким восклицаньям. Гулянка шла прямо на веранде, слышно было за версту.
Настроение улучшилось, захотелось тоже кричать, плясать и веселиться. До дома оставалось несколько метров, как вдруг впереди, прямо в саду, откуда слышались музыка и радостный гомон, раздался оглушительный грохот, вспыхнул огонь, на разные голоса страшно закричали люди. Из сада вылетела доска и шлепнулась на дорогу. Раздался треск падающего дерева.
«А-а-а!» – завыл женский голос.
– Взорвали, взорвали! – надрывался мужской голос.
Люди в страхе отбегали от дома, потом, поняв, что опасность миновала, останавливались и возбужденно обсуждали.
Наконец появился Боря с черным от сажи лицом и проворчал:
– Хулиганы гребаные! Испортили праздник! – в руке у него были осколки бутылки. Он поднес их к носу, понюхал: – Зажигательная смесь, что же еще! Деревья в щепки разнесло. Хорошо еще, никто не пострадал!
Все сбились в небольшую испуганную, враз протрезвевшую кучку, курили, обсуждали ситуацию. Собрались ехать за милицией, составлять акт. Водитель пытался вывести из гаража автобус, но внезапно выяснилось, что нет бензина. То ли сперли, то ли слили, но факт тот, что ехать было не на чем.
Так и разошлись по домам, отложив на утро все разбирательства.
Юля зазвала девочек к себе. Снова пили чай с малиной, закусывая бубликами, а Юля брякала ложечкой в стакане и сетовала, что деревенский народ городских презирает и всех их считает бездельниками. Отсюда и враждебность, и слава Богу, что все еще хорошо обошлось.
Юля вышла на двор мыть в тазу посуду и что-то там напевала.
– Что ты такая? – спросила Дина Свету. – Насупленная? Что, взрыв тоже из-за нас что ли?
– А скажешь, нет?
– Бандиты, что ли? А вдруг, – Дина сделала страшные глаза, – это черный Юра мстит за то, что сбежали?
– Да не знаю я. Только куда ни приедешь, тут же начинается...
Дина забеспокоилась, как бы Света опять не принялась раскачиваться и подвывать: «Не знаю я, ничего я не знаю». Но Света лишь отмахнулась, а чтобы Дина не относилась ко всему, как к игре, все-таки напомнила: дом у соседа Климкиных сожгли раз, Зину высекли два, Колюню повесили, Мариванну с Нонной избили. Теперь этот взрыв. Что, мало?
Дина вытаращила глаза. Ей и в голову не приходило все это друг с другом сопоставить. Все оказалось куда ужасней, чем она себе представляла. Везде после них оставались следы разрушений. А они просто садились в автобус или поезд и ехали дальше. Им было уже не до Мариванны с Нонной. Но на новом месте все начиналось сначала.
– И что, думаешь, во всем мы, что ли, виноваты?
– Алик твой.
– Я знаю, что мой папа бандит, знаю! – зло крикнула Дина. – Но он все равно лучше всех! А ты... У тебя никакого отца нет, потому ты злишься...
Света опустила мгновенно повлажневшие глаза.
Вернулась Юля, бренча посудой, расставила на полке, села за стол с чистой клеенкой и сказала: «Ну, чего носы повесили? Рассказывайте чего-нибудь».
Дина тут же согласилась. И рассказала историю про девочку:
«У одной девочки папа был миллионером. Ее задумали украсть бандиты, чтобы получить за нее миллион. Но папа догадался и спрятал ребенка в пустой квартире. Это оказалась квартира мертвеца, там в аквариуме плавали сгнившие мертвые рыбы, а на окне рос заколдованный кактус. Ночью, когда девочка была одна, бандиты прокрались в эту квартиру, но она, услышав шаги, успела перелезть на соседний балкон и убежала. Села на поезд, приехала к родственникам и попросилась к ним, но те ее прогнали, сказав, что они боятся за своих детей. Тогда девочка отыскала неподалеку пустой дом и забралась туда переночевать. А на следующий день она отлучилась, а когда вернулась, дом был объят пожаром. Девочка бросилась бежать, поняв, что бандиты ее выследили и будут преследовать. Вскоре ее приютил один очень хороший художник. Он брал ее с собой в лес и учил рисовать природу. Но однажды, рисуя в лесу, они увидели, как на холм, где стоял его дом, взобрался черный-черный, квадратный, как гроб, автомобиль и стал их поджидать. Тогда художник велел девочке ехать на автобусе в милицию, а сам пошел выручать свою мать, оставшуюся в доме, которую бандиты связали, избили и собрались пытать. Мать спасти удалось, но девочка тем временем заблудилась в лесу и пришла на кладбище. На кладбище жила женщина, которая разговаривала с мертвецами, считая их живыми. А на живых она смотрела, как на временное, и всем им уже распределила на кладбище места. Девочке она тоже хотела выбрать место, но та уговорила хозяйку кладбища, что это еще нескоро и чтобы та за нее не беспокоилась. С кладбища она ушла, и тогда ее приютили две старухи, мать и дочь, у которых была говорящая коза. Девочка хотела взять эту дрессированную козу и выступать с нею в цирке, чтобы зарабатывать деньги, но тут явился их племянник, черный человек, и заставил девочку воровать. И она стала настоящей воровкой...»
Дина остановилась.
– А дальше? – попросила Юля.
– Дальше ничего не было...
– Вот же Бог поцеловал в макушку, – восхитилась Юля. – Какая фантазия! Обязательно продолжение сочини!
Дина окаменела от изумления.
– Но это все правда! – возмутилась она и тут же получила под столом пинок. Она изловчилась и тоже лягнула Свету по ноге, что означало, что она этого терпеть не намерена.
– И говорящая коза – правда? – улыбнулась Юля, подмигнув Свете.
– Честное слово! Можно завтра съездить в Фоминки и проверить.
– Ловлю на слове! – заверила Юля, обожавшая всякие развлечения и поездки.
По пути домой девочки поссорились. Света ругала Дину за то, что она все выболтала, а Дина не понимала, почему они должны молчать. Юля же не продаст их бандитам. Она нормальная. Не черный человек. И вообще, уже надоели эти секреты. Они не шпионы- разведчики, а попали в беду.
– Слухи пойдут, разыщут и зажарят, как баранов, – заключила Света.
Дина замолчала. Конечно, в такие ужасы не верилось, но кто знает? Может, правда, лучше не рисковать и говорить поменьше. Но Юля уже поймала Дину на слове. Днем, пока шли тренировки, она только весело ей помахивала, а к вечеру появилась на пороге и с ходу заявила: «Поехали! Козу твою посмотрим».
Они приехали в Фоминки. На машине, которую Юля сама водила, оказалось недалеко. Ехали не больше часа. Постучали к Ангелине, там горел свет. Ангелина вышла, Дине не обрадовалась. Видимо, обиделась. Но Маруську показать согласилась.
Маруська Дину узнала сразу и с ходу принялась жаловаться на сестер. Заперли, в дом опять не берут. Жаловалась-жаловалась, а в конце вдруг ясно произнесла: «Мама!» Юля чуть в обморок не упала. Коза и впрямь оказалась говорящей. Не на сто процентов понятной, но разобрать можно было.
Ангелина пригласила их в дом. Они вошли, и на пороге Дина обомлела. За столом спиной к ней сидел Юра и разговаривал с какой-то женщиной. Дина очень надеялась, что его тут нет. Она спряталась за Юлину спину, но он ее, конечно, увидел и оскалил желтые зубы. Подвинул стулья, пригласил садиться. Одет он был в футболку, и голова по сравнению с плечами казалась крошечной, а руки длинными. Больше всего он походил на картинку в энциклопедии, изображавшую обезьяну гамадрила. И этот нос шевелящийся. Какой противный!
Женщина, напротив, выглядела взрослой девочкой в коротком малиновом платье. Только глаза были чересчур черные, а волосы на голове стояли торчком. Она сразу принялась разглядывать Дину, а Юра ей сообщил с каким-то намеком: «На ловца и зверь бежит».
– А Света где? – спросил он у Дины.
– Влюбилась и кое-кого охмуряет, – ответила та, и, чтобы он не думал, что они беспомощные, слабые и можно их заставлять делать что вздумается, добавила: – А про вас милиция спрашивала.
– Тебя? – взвился он.
– Нет. Другого человека. Не хочу говорить, кого.
Женщина красноречиво переглянулась с Юрой и попросила проводить ее до станции. Уже темнело.
– А хочешь, – она вдруг оглянулась на Дину, – я тебя домой отвезу? Я знакомая Алика. Все равно в город еду.
У Дины внутри все замерло от счастья. Вдруг раз, как в сказке, и оказаться дома, с мамой, куклой Анжеликой Варум, тигром Сашей, Олей Яницкой, бабушкой, соседом Илюшей.
– А Света? – растерянно спросила она.
– Можем и Свету взять, – согласилась женщина. – Если хочешь...
Юра переводил взгляды с женщины на Дину. Дина думала. Нет, что-то не так. Вот если бы она не была знакомой Юры, это другое дело. Может быть... Может быть, он и ее обманывает. Дина захочет поехать с нею, а он... Нет, без Светы никак. Хочется, но нельзя.
Она отрицательно покачала головой. Теперь-то уж, раз папина знакомая здесь, он точно узнает, где они. Юля нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и что-то крутила своими шустрыми ручками. Дина уже знала – это значит, Юля о чем-то задумалась.
Как только сели в машину, Юля рванула с места. А как только рванула, высказалась:
– Ну и рожи! Разбойничий притон какой- то. И еще предлагает свои услуги! А ты еще стояла, думала! Неужели б я тебя с такой профурой отпустила? Дурой надо быть, чтобы с ней куда-то ехать. На роже все написано, – негодовала Юля. – Педофилов обслуживает, наверно. А мужик у нее! Ну и харя! Ты что, с ними жила?
– Да, – гордо ответила Дина. – Это и есть черный человек.
– Который заставлял девочку воровать? Е-мое! – восклицала Юля и гнала по ухабам все быстрее. – Прямо под боком такое творится! Не может все быть правдой. Просто не может!
Юля, побывав у Ангелины и поглядев на обитателей дома, никак не могла успокоиться. Живут же такие уроды! С такими рожами – и на свободе! А женщина, разве такие вообще бывают? Некуда пробы ставить. Бомжи и то пристойней выглядят. А это какое-то отребье человеческое.
Остаток пути Юля потратила на то, чтобы отделить зерна от плевел: выяснить, что в Дининой страшилке было придумано, а что правда. Но Дина отвечала неохотно. Что все правда, ничего не придумано, а наоборот, многое даже пропущено. А когда Юля принялась выяснять, кто их родители и почему они живут в Брусянах, когда все дети давно пошли в школу, Дина притихла. Пусть у Светы спрашивает. Та лучше расскажет. Дина, конечно, знает, но ведь неприятно, когда тебе не верят, объяснила она свою скрытность.
Кроме того, она не со всем была согласна. Например, насчет женщины в малиновом платье. Очень даже миленькая и папу знает.
– А кто такая профура? – задала она вопрос.
– Проблядь! – ругнулась Юля.
– Юля, – Дина сделала укоризненное лицо, – как ты выражаешься при детях?
– Извини, напугалась. Прямо разбойничье гнездо. И старухи эти, ведьмы. Только коза милая. Коза просто отличная. Филиппу бы понравилась.
Дине заявление было не по вкусу. Что это они все о Филиппе и о Филиппе? Ну, конечно, он знаменитость и на лошади сидит ловко. Дина ревновала к нему Свету. Светка совсем с ума сошла, ни на кого внимания не обращает. Может, правда, влюбилась? Что она все бродит и молчит. Молчит и молчит. И домой уже, кажется, расхотела. Господи, что за беда с такой сестрой... Любила бы Семена, и все бы уладилось. А еще взрослая, называется. Таким еще детей доверяют!