- Ну, а на фронте как?
- Затишье пока. Какое-то странное непонятное затишье. Ни они вперед не идут, ни мы. Только авпацип, как и всегда, достается. Каждый день с утра и до ночи воздушные бои. Вчера Степкина сбили.
- Игоря?! - почти вскрикнул Нырко и поглядел на Плотникова, нервно теребившего кожаный шлем с поблескивающими очками.
- Зазевался он, товарищ майор. Погнался за "юлкерсом", а "мессера" проглядел, - трудно выговорил лейтенант.
- Та-ак, - горько протянул Нырко, - значит, ещё одна похоронная.
- Если бы одна, Федя, - вздохнул Балашов. - Целых три. Еще Кострикова и Климова прибавь.
- Их что же, в одном бою? - после долгой паузы спросил майор.
- В одном, - подтвердил капитан. - Нас было семеро, а у них четыре шестерки. Мы шестерых зажгли, но и сами потеряли, как видишь. Словом, дело дрянь. От полка уже две трети в строю осталось Но больше всего меня пугает эта фронтовая тишина. На переднем крае у них пустынно, на дорогах почти никакого движения. Похоже на то, будто они затевают что-то.
- Кто вместо меня полком руководит?
- Я, Федя. Вчера комдив утвердил до твоего возвращения. Полк мы просили укомплектовать, да только командующий отказал.
- С каждым днем все труднее, товарищ майор, - вступил в разговор Плотников. - Что ни день, то по тричетыре вылета делаем. Вот и вас сразу навестить не смогли.
Нырко мрачно нахмурил брови.
- Понимаю, ребятки. Не вам мне это объяснять. Наше дело солдатское. Когда над передовой висят эти самые "юнкерсы", тут в гости много не наездишься.
Пока майор говорил, Балашов на минуту вышел и возвратился с большим свертком в руках.
- Это подарки, Федя, - ответил он на вопросительный взгляд командира полка и, деловито развернув бумагу, стал торопливо пояснять: - Вот это папиросы, которые хлопцы из второй эскадрильи собрали. Бутылку мадеры Саша Нестеров с поклоном велел передать. Его тоже зенитный осколок вчера поцеловал. С забинтованной рукой летает. А этот торт капитану Сушкевичу удалось у наших продовольственников оттяпать. Они его командиру авиабазы на день рождения изготовили, но мы в твою пользу экспроприировали.
- Товарищ майор, чуть было не забыл, - перебил его в эту минуту Плотников. Он порылся в карманах и протянул майору черную трубку с чертом. - Мы вашего Мефистофеля в обломках самолетных нашли.
Нырко с жадностью схватил трубку.
- Милые вы мои, вот уж за это спасибо. А я-то о ней скорбил. Дайте-ка табачку немного.
Плотников достал кисет и набил майору трубку. Нырко закурил, лицо его скрылось в облаках синеватого дыма - и словно откуда-то издалека глядели острые прищуренные глаза. Жмурясь от удовольствия, глотая сладковатый табачный дым, майор слушал рассказы своих ребят о полковых новостях. И от того, что крепкие руки этих парней были рядом, а голоса раздавались над ухом, майору было тепло и приятно. Солнце как-то быстро зашло за тучи, и низкие рваные облака поплыли над верхушкалш сосен. Балашов озабоченно покачал головой:
- Погодка усложняется. Федя Мы же к тебе на У-два прилетели, вот мой шеф-пилот, - кивнул он на Плотникова. - Короче говоря, пора нам и восвояси.
- Я не задерживаю, - грустно проговорил Нырко, - раз надо, так надо. Летите, ребятки, видимость действительно ухудшается.
- Мы к тебе через три денька наведаемся, - пообещал капитан, обязательно навестим - Он потоптался на пороге и как-то виновато посмотрел на лейтенанта Плотников. - У Сергея несчастье, товарищ командир.
Погиб отец.
- Вот как, - не находя других слов, протянул майор, и они все трое долго молчали. Прислонившись к дверному косяку, стоял Плотников с поникшей головой, а Нырко тем временем думал, что и в двадцать лет трудно потерять отца в этом огромном водовороте человеческого горя, именуемом войной. Первым нарушил молчание Балашов.
- Я пе договорил, командир. У Сережи мать слегла после похоронки. Ее надо бы поддержать. Короче, если из-за погоды будет какой-нибудь антракт в боевой работе, я на два дня его отпущу навестить. - И горько вздохнув, прибавил: - Теперь ведь Москва близко.
5
Птицын, добросовестно проспавший весь визит летчиков, открыл глаза в самом добрейшем настроении.
- Федор Васильевич, а вы не можете объяснить, о"
чего так себя хорошо чувствуешь после кошмарного снас
- Затрудняюсь, я очень плохой психолог, - вздохпул Нырко. Интендант недоверчиво покачал головой.
- Притворяетесь. Летчик всегда хороший психоло!.
- Может быть, - полыценно улыбнулся майор. - Однако я в себе такого таланта не замечал. Какие жг кошмары вас одолевали, дорогой сосед?
- Поганый сон, - вымолвил с облегченным вздохом Птицын. - Приснилось мне, будто готовится большое йъ отупление и надо в срочном порядке доставить боеприпасы самой ударной дивизии. И я назначен начальников огромной автоколонны. Но я перепутал дороги и привел её совсем не туда, куда надо. И вот меня судит военный трибунал. А в зале одни только мои недруги. Хоть бы одно доброе ободряющее лицо. Со всех сторон выкрики:
"Интенданта Птицына к расстрелу!", "Птицына к смертной казни!", "Птицына повесить!" Встает прокурор и медленно читает: "За тяжкое военное преступление военный трибунал приговаривает интенданта второго ранга Птикына к высшей мере наказания! Приговор окончательных и обжалованию не подлежит!" И будто ведут меня на расстрел четыре красноармейца, вскидывают виптовки,гтт тут я просыпаюсь и вижу ваше доброе лицо, дорогой Федор Васильевич. Гора с плеч сваливается, и такое ощущение счастья приходит, что и словами не выскажешь.
- Да, сон действительно кошмарный, - посочувствовал Нырко. - От такого сна и до разрыва сердца недолго.
- Еще бы! - согласился интендант.
Нырко внимательно вгляделся в его розовое, посвежевшее после сна лицо и вдруг подумал: "А что, эсли бы этот интендант лицом к лицу встретился с гитлеровцами?
Хватило бы у него мужества принять бой, или же он бросил бы винтовку и поднял вверх руки?"
Федор вздохнул, понимая, что на этот вопрос не в состоянии ответить.
6
Капитан Балашов сдержал свое слово. Он приехал ровно через три дня, но какой-то мрачный, небритый, осунувшийся. Комкая в руках шлем, долго стоял на пороге маленькой комнатки.
- Постой, - окликнул его Нырко, - ты же обещал прилететь вместе со своим шеф-пилотом? Где же Сережа Плотников? Ты что, к матери его отпустил?
- Нет, - уронил Балашов глухо.
- Значит, он у тебя в наряде?
- Нет.
- Так почему же ты его не взял с собою? - искренне удивился Нырко.
- Федя... - трудно заговорил капитан и запнулся, - Федя, - повторил он, беря каждое слово, как с разбега. - Вчера во второй половине дня Сережа Плотников погиб.
Сбил два самолета и погиб сам. - Балашов с яростью хлопнул коричневым летным шлемом об пол, бессильно плюхнулся на зеленый стул. - Федя! сдавленно выкрикивал он. - Какие парни гибнут на этой проклятой войне, когда же это кончится, черт бы его побрал. Ведь мы нашего Сережку в шутку нецелованным звали. Он и на самом деле пи разу в любви не объяснялся. Жить бы ему и жить. Что же теперь старенькая мать его скажет, потерявшая сначала мужа, а теперь и единственного сына!! А ведь он только что собирался её проведать и ободрить. Где же правда, Федя, и когда же все это копится, я тебя спрашиваю?
Нырко приподнялся на локтях в кровати, насколько ему это позволяла загипсованная нога, и яростно прошептал: