– И что девочка с московской пропиской потеряла во Владивостоке, да ещё и в статусе горничной?
Следователь говорил с Зинкой очень проникновенно, его слова входили в самое сердце, и казалось, что этот пожилой человек тебе друг, а не враг. Перед ним на столе лежала стопка паспортов, которые собрали оперативники у постояльцев дома, и, видимо, Зинкин паспорт его заинтересовал больше всего.
– А если я вам расскажу правду, вы мне поверите? – решилась Зина. Опрос проводился на огромной кухне, следователь сам выбрал помещение, как казалось Зинке, из корыстных побуждений, так как на его импровизированном столе стояла тарелка со стопкой аппетитных бутербродов.
– Ну, вы начните, а я постараюсь, и прошу прощения, – он взял в руки верхний бутерброд, – не успел позавтракать.
– Для моего рассказа необходимо привести сюда ещё троих человек, – сказала Зинка.
Тот ухмыльнулся и, откусив сочной буженины с хлебом, сказал:
– Ну что ж, диктуйте.
Когда Эндрю в компании Алексея и Моти пришли в кухню, то застали Зинку, жующую бутерброды вместе со следователем и что-то бурно обсуждающих.
– Вот, Степан Степаныч, это мои друзья, нас нанял хозяин для того, чтоб мы нашли одну… – на этих словах она замялась, – небольшую вещь, какую, не спрашивайте, не скажу. Это сущая безделушка, которая дорога хозяину как память. Мы что-то типа детективов под прикрытием. Он думает, что это сделал кто-то из родных. Мы лишь должны были понаблюдать за гостями, поискать нестыковки и по возможности понять, кто украл вещь. Опережая ваш вопрос, скажу: мы ничего не нашли и никого не подозреваем. С ребятами вас знакомлю, чтоб у вас сразу не было к ним лишних вопросов. Приехали мы только вчера после обеда, а сегодня с утра уже вот такое горе.
– Ну, допустим, верю, – сказал следователь, рассматривая странную компанию, – и это, скорее всего, мне несколько облегчает жизнь, не стоит тратить на вас время, хотя, возможно, завтра мы поймём, что это самоубийство, и я про вас про всех забуду. Вот только вопрос, как ваша гоп-компания смогла бы это сделать?
– Интуитивно, – пояснила Зинка, – таков эксперимент: берутся четыре человека, совершенно никак не относящихся к сыску. В жизни они должны быть незнакомы друг с другом. Их помещают в новую для дилетантов обстановку, ну и, бывает, они интуитивно видят то, на что у профессионалов глаз замылился.
– Ловко придумано, – усмехнулся Степан Степаныч.
– Наверное, да только система слишком сырая, вот на нашей группе, к примеру, она не сработала, – беспечно ответила Зинка. – Так что, как только вы разрешите, мы отчалим обратно в Москву, забыв напрочь про гонорар.
Её друзья видели, что Зинка говорила нарочито бойко, так чтоб все поняли, что она имеет в виду, и придерживались той же позиции, не разглашая даже малейшие наработки, какие, возможно, уже есть у них.
– Ну что ж, – вздохнув, сказал Степан Степаныч, – до завтра вам придётся остаться в любом случае, и если что-то накопаете, сообщите, – на этих словах он протянул Зинке свою визитку. – Ну, а про сегодняшний день и вчерашний вечер всё-таки давайте говорить, кто где был и что делал, – он вытер руки о полотенце и взял ручку.
В это время на кухню заглянул опер:
– Степан Степаныч, там скорая приехала.
– А зачем нам скорая, – удивился он, – что, наш эксперт не справится?
– Это кто-то из хозяев вызвал, – пояснил оперуполномоченный.
– Ну так и отправь их отсюда, – равнодушно сказал следователь, потеряв к вошедшему интерес.
– Нет! – закричала Мотя так, что все, кто находились в этот момент на кухне, подпрыгнули от неожиданности.
– Нет, – на автомате повторил Степан Степаныч, но немного придя в себя, уточнил у кричащей девушки: – В смысле? Почему нет?
– Пожалуйста, товарищ полицейский, пусть скорая зайдёт в дом, у меня палец болит, нужна перевязка, – в доказательство она выставила вперёд перебинтованный средний палец. Жест, конечно, был так себе, и если бы кто-нибудь сейчас зашёл на кухню, то подумал бы, что Матильда жестом ругается со следователем.
– А что случилось? – из вежливости спросил Степан Степаныч, ну и ещё чтоб немного сгладить неловкий момент. – Опустите свою конечность, я всё понял.
– Неделю назад в одном торговом центре я нашла сногсшибательные ботинки, но по закону подлости они были тридцать девятого размера.
– А надо было какой? – включился в разговор следователь, откусив последний бутерброд.
– Так я ношу сороковой, – продолжила Мотя.
– Ну и… – подтолкнул к дальнейшему повествованию Степан Степаныч.
– Я не выдержала такой красоты и всё-таки купила паразитов.
– А можно как-то ближе к теме? – встрял в их разговор Алексей.
Следователь, словно вспомнив, зачем он здесь, смутился.
– Так что там с пальцем? – он всё-таки решил узнать итог.
– Сорвали ноготь, теперь нужны перевязки постоянные, так что скорая мне очень кстати, – закончила довольная Мотя.
В этот момент в кухню вошёл Константин.
– Товарищ следователь, пустите, пожалуйста, скорую, у Эммы поднялось давление, а полицейские на берегу не пропускают врачей. Да и Виктора бы надо посмотреть, может, успокаивающие ему поставить, он уже час как раненый волк воет в кабинете.
– Бегите, занимайте очередь, – по-дружески шепнул Степан Степаныч Моте и обратился к Константину: – И кто у нас там такой впечатлительный?